Последняя встреча

Недавно в Хабаровск приезжал гастролирующий по стране зоопарк, а вернее — обыкновенный зверинец. Содержались его «артисты» в столь тяжких условиях, что и писать об этом трудно. Но нет сил сдержать в себе слово о двух из них — о тиграх.

На тесной железной клетке висела фанерка с пояснением: «Уссурийский тигр. Молодым пойман в приморской тайге». Остановился перед ней. Затягивалась непогода, посетителей было мало, я подошел к зверю почти в упор: наши головы разделяли полтора метра. Тигр лежал каменным сфинксом, по его морде хлестал дождь, но он его не замечал. Он сосредоточенно глядел вроде бы на меня и что-то хотел спросить и сказать.

Я завороженно уставился в его золотистые, полные почти человеческой печали и задумчивости глаза, пытаясь прочесть в них мысли плененного юнцом и возмужавшего за решеткой царственного зверя… И вдруг с дрожью в сердце понял, что смотрел он СКВОЗЬ меня в горные дали, не удостаивая самого каким-либо вниманием. И вся его мысль заключалась, очевидно, в воспоминаниях о свободной, как ветер, матери, о мощных потоках зеленой таежной лавы по бесконечному простору гор, о пухлых снегах, шумных реках и всяких соседях по вольной жизни. Он, конечно же, хорошо помнил о том, что успел узнать, увидеть и ухватить молодой крепкой памятью до той поры, как был прижат в снегах Сихотэ-Алиня к мерзлой земле крепкими рогульками и прочно связан двуногими властелинами планеты всей. И что он теперь мог думать о них? И обо мне — тоже.

А в другой клетке метался здоровенный тигрище. Ему было тесно, он делал всего три-четыре шага в одну сторону и коротким рывком на задних лапах поворачивал в другую. Он был строен и высок на ногах, его голова больше львиной, а под покрытой золотистым волосом кожей играла слоновья сила.

Эта сила жаждала вольного простора, но не было ей применения, и безысходность нерастраченной энергии душила предназначенного к свободной жизни зверя изо дня в день, судя по фанерке на клетке, уже восемь лет.

Великан минутами замирал и поверх противоположного ряда клеток следил за плачущими тучами с темными исподами и снова метался, опустив голову, а потом опять глядел в небо и тоже что-то хотел спросить и сказать. И совсем не трудно было догадаться, что они, эти заключенные тигры, хотели спросить и сказать.

Они жаждали свободы, но железные клетки размером всего в два тигриных туловища были крепчайшими, всюду смрад… Царственные создания природы, униженные человеком.

Чего же я хочу? Не неволить их? А заодно всех им подобных? Выпустить на свободу? Да нет, можно обойтись без этой крайности. Но хотелось, чтобы обходились эти звери без вонючих клеток, без тесноты и унижений. Клетки — для воров, насильников и убийц, а для наполеонов нужны острова в океане. Или лесистые просторы, огороженные надежно и незаметно.

Я уверен, что со временем тигров, как и равных им великолепных созданий природы, будут деликатно содержать только на обширных естественных землях в полувольных условиях. Дикие животные станут жить там почти свободно, в сытости, чистоте и иметь возможность ощущать полноту существования. Людей же, желающих полюбоваться на них, станут возить по этим паркам в специальных автобусах, а то и по подвесной дороге на безопасной высоте. Смотри, любуйся, фотографируй…

Мысль эта не оригинальна, за рубежом такие парки уже давно существуют.