Вылет – на рассвете!

Без малого на четверо суток раньше, на 182-м часе аварии…

Романцов вызвал Красовского со спасработ для согласования действий по поиску группы Лапина. С той же целью подъехал Халиев (начальник областной туристской КСС Пржевальска), имея на руках регистрационный листок Лапина для КСС с записанным маршрутом и графиком следования группы. На основе этих данных предстояло определить зону поиска, план действий, распределить силы поисковых групп. День ушел на подготовку, продумывание, согласования…

Красовский колебался… Снимать или не снимать группу Егорова с поисковых работ у пика Игнатьева? Он чувствовал, что для аргументированного завершения «спасов» требуется еще 2–3 дня. За это время станет окончательно ясно, удастся ли вообще найти пропавших, да и возможности поиска будут практически окончательно исчерпаны: группа вымотается и физически и психологически… Срыв же ее с поисковых работ тоже не будет эффективным: сутки, а то и двое понадобятся для ее переброски в новый район… Этот вариант складывался плохо… В то же время, следовало искать и спасать в первую очередь живых, а не мертвых, и с этой точки зрения поиск Лапина предпочтительнее…

Романцов рассеял эти колебания: срывать группу Егорова, по его мнению, не стоило. Поиск надо организовать наличными силами альпинистов и подошедшей группой туристов из Харькова под руководством Шепитько. В случае надобности Халиев, теперь остающийся главным спасателем на Майда-Адыре, организует второй эшелон поиска и, если потребуется, в нем будут задействованы группа Егорова и Красовский… Но все же колебания Красовского в какой-то мере передались и Романцову, который решил немного задержать выход поисковых групп. Жила надежда, что группа Лапина все-таки появится. А план поиска следовало тщательно продумать.

Все тщательно додумали, сверстали… А теперь, после явки Воронина, весь намеченный план спокойно отправили в мусорную корзину! Слава богу, что вовремя! Искать следует в совсем другом месте и по новому плану действий.

Наряду со многими неясностями присутствовали и обнадеживающие и определяющие моменты. Во-первых, стало понятно, что с группой Лапина действительно произошло что-то серьезное, а не курьезное. Это очень важно для правильного психологического настроя на поиск, как на серьезные спасработы. Во-вторых, поисковые группы уже подготовлены и морально и физически, это большой плюс. В третьих, более четко определилось новое направление поиска. Для составления плана оставался остаток вечера и ночь. Утром группы надо выбросить!

Над схемой района в помещении небольшой солдатской столовой погранзаставы при тусклом свете лампы склонились шестеро: Романцов, Халиев, Красовский, Шепитько, Мансуров и Воронин. Последний излагал свои соображения по поводу нахождения группы Лапина, – четырех человек, затерявшихся где-то на склонах хребта Иныльчек-Тау – ледораздела Иныльчека и Каинды.

Опрос вел в основном Романцов, за которым все присутствовавшие негласно признали руководящее старшинство. Уже при спуске к заставе скупые, короткие фразы рассказа Вадима глубоко тронули Романцова. Он понял, что стоит за этими фразами, какие поступки отважного самопожертвования и высокого человеческого духа потребовались для спасения… Кроме того, его душа томилась от бездействия на этой базе, он чувствовал себя наблюдателем-статистом, когда в горах происходили трагические события! Его душа восходителя горячо требовала участия в деле. В деле и на своем уровне руководителя спасательного отряда или группы. Он не новичок на «спасах» и не страдает комплексом «неполноценности» спасработ по сравнению с запланированными восхождениями, которому подвержены некоторые даже весьма опытные альпинисты. Хотя спасработы и нарушают обычные планы и графики, в них присутствует свой, какой-то особенный интерес, своя загадка, свой накал борьбы, своя техника и тактика… Это – особый род восхождения, не только горного, но и человеческого!..

Ведь где-то я встречал раньше этого парня! – думал Романцов о Воронине… Но где? Когда?.. Чем-то знакомо открытое это лицо с грустью и тревогой во взгляде…

Вадим говорил негромко и небыстро, как бы размышляя вслух:

– …Их положение осложнено тем, что в момент аварии обе схемы района случайно оказались у меня. А в период подготовки похода участок хребта Иныльчек-Тау изучался в основном мной, – остальные его подробно не прорабатывали. Здесь наша спортивная задача ограничивалась самым первым перевалом Путеводный с Кан-Джайляу на восточную ветвь Путеводного, что мы легко сделали в начале похода. Больше ничего не планировалось, дальше прошли на перевал Шокальского. Компас, единственный в группе, тоже находился у меня. Впрочем, компасом в походе мы пользовались достаточно редко… Так, посмотрим на верховья хребта. На участке от вершины «5449» на запад до вершины пика Сарагоса, вот этой – Вадим указал на отметку «5439», – они вряд ли пошли на переход. Участок весьма высок и сложен. Акулинин и Лапин, конечно, понимали, что это переходы на центральную и западную ветви ледника Путеводный, – трудные, опасные и просто длительные по времени, с большим крюком обхода, с выходами внизу через очень сложные ледопады… То же касается, пожалуй, и небольшого участка еще западнее, между пиком Сарагоса и вершиной «5326». Здесь два очень трудные перевала – Маршала Конева и второй, название которого мне неизвестно. Видимо, тоже предельно сложный, на «3Б»…

– Следующий участок на запад – до вершины «5326» и далее, до вершины «5075» – наиболее загадочен. Здесь нет пройденных перевалов, – их, судя по схеме, может быть 5, а может не быть ни одного… Ясно, что сюда они могли пойти, но только по ошибке… По начальной ошибке, может, вызванной спешкой… Больше пока сказать нечего… Пять километров хребта!.. Дальше на запад хребет понижается. В первом ледниковом цирке за вершиной «5075», назовем его «ледник 17» – три перевала: Макарова и Фрунзе на «3А» и Спортклуба МВТУ (СК МВТУ) на «2Б». Переход здесь практически возможен и вполне обоснован, он им по силам. Следующий цирк, «ледник 18» – с перевалом Олимпийский, «2Б», легко преодолим. Это последний перевал с ледника Каинды, остальные – уже из долины ниже ледника. Там еще два ледниковые цирка. В первом – безымянный перевал неизвестной мне сложности, а во втором – перевалы Пржевальского и Лушникова, оба на «2Б», легко преодолимы. По конфигурации первого и второго цирков ясно, что они при входе вряд ли пошли бы в первый, узкий, а, скорее всего, выбрали бы второй, более широкий… Следующий цирк – перевалы Великий почин, «2Б», и перевал Восточный Спокойный, «2А». Несложно. Еще западнее – цирк с перевалом Спокойный, «2А» – никаких проблем с переходом. Здесь они перешли бы надежно и быстро… Но они не прошли, поэтому легкие участки кажутся мне не слишком подозрительными… Вообще перевалы средней сложности, 2А-2Б для этой группы даже в аварийной ситуации вряд ли вызвали какие-то проблемы для прохождения или задержки. Тем более на понижении хребта. Задержать их мог только ошибочный выход на очень сложный участок, – не меньше, чем на 3Б или серьезная ошибка в ориентировании…

– Далее пути через основной хребет Иныльчек-Тау прикрыты боковым отрогом с ущельем реки Ат-Джайляу Западная. Перевалив или обойдя этот отрог, можно перейти через простенький перевал Ат-Джайляу. Обходы эти не ближние, с бродами и прижимами реки… Переходы на этом участке, заметно ниже языка ледника Каинды, считаю маловероятными.

– А какие наиболее вероятны?

– Полагаю, что искать надо на участке от перевала Спокойный до вершины «5357». Наиболее подозрительна середина этого участка, от вершины «5326» до перевала Олимпийский. Вряд ли они стали переходить, опускаясь ниже ледника Каинды: слишком большой сброс высоты. Ведь они торопились, зная о состоянии Наташи… Переходы на остальных участках, выпадающих за названные границы полностью исключить нельзя, но это… Весьма призрачные варианты!..

– Как же, по-твоему, следует искать?

– Мне кажется, искать надо несколькими группами и каждой выделить участок поиска. И подумать, что мы сможем просмотреть с вертолета, использовать такую возможность, если позволят погода и средства. Использовать хотя бы на вынужденных подлетах и вылетах. Ведь снять «тройку» с Каинды надо срочно. Дай бог, чтобы развиднелось!.. И еще… Есть у меня какое-то внутреннее ощущение, что они не перевалили, что они пока еще с той стороны хребта… Мне кажется, что, если бы они перевалили, то уже сейчас кто-то был бы здесь. Спуск по времени значительно короче подъема даже на технически сложных участках.

– Могли они пойти обходом снизу, со спуском к реке Сарыджас?

– Этот обход кажется длинным и длительным: еще при подготовке похода мы сошлись во мнении, что как аварийный выход он подходит плохо. На этом пути они могли серьезно «залететь» только в реку… Все четверо? Весьма сомнительный исход! Думаю, на этом участке нам достаточно наблюдений со стороны пограничников. Если они выйдут, их обнаружат, как обнаружили меня на Иныльчеке.

– А что скажешь насчет северной стороны?

– Она, кажется, попроще в части наблюдений. Ее надо постараться просмотреть проходом или просмотром с вертолета вдоль ледника Кан-Джайляу. Сложнее, если все закроет облачностью… Да, а вот другие группы в этом узле сейчас не ходят? Может, от них можно получить какую-то информацию?

– Здесь должны были проходить четыре группы, но одна уже прошла и ничего нового не сообщила. Вторая, видимо, тоже уже перешла на Сарыджас и появится в КСС через 4–5 дней. Еще две сейчас где-то на хребте, при встрече их опросим. Еще одну группу я просто не пустил, как явно неподготовленную и с какой-то липовой документацией. Больше ничего нет – сказал Халиев.

– Все сразу мы охватить не сможем. Какие участки, Вадим, ты бы наметил для первоочередного поиска, а какие для второй-третьей очереди? – направлял Романцов ход беседы.

– Пожалуй, участок от перевала Олимпийский до вершины «5075» – наиболее подозрительное место, с которого следует начать. Примыкающие участки – восточнее, между «5075» и «5326» и четыре перевала на западе – это вторая очередь. Наконец, то, что восточнее «5326» и «Спокойные» перевалы, – третья очередь. За этими границами – четвертая очередь, случай совсем нестандартного решения на переход… Меня очень смущает фраза со слов ребят. Перед выходом Лапин сказал: «Час вниз – и через хребет…» За один переход они успели бы спуститься только к подножию пика Сарагоса. Еще за час-полтора – в зону где-то на участке между «5326» и «5075»… Судя по тому, как они начали, – около шести вечера, до остановки должны были идти часа два – два с половиной. И встали перед ущельем, которое выбрали для подъема. Я внутренне надеюсь на Акулинина. Он должен подправить действия Лапина. Думаю, если бы группой руководил Акулинин, вряд ли что-то с ней случилось… Больше мне пока ничего не приходит в голову…

– А как, считаешь, надо тактически построить поиск?

– Надо подниматься по боковым ущельям, просматривать перевальные пути и гребни, искать следы, туры с записками на перевалах… Другие следы посещения…

– Покажи, где расположен бивак Беловых и Берлиной, – сказал Красовский.

– Вот здесь. Определенно. Четкий ориентир – вершина «5449».

– Вертолет сядет?

– На ледник! Да, скорее на ледник, чем на морену.

– Володя, давай-ка отправим Вадима отдохнуть, – сказал Романцов Красовскому, видя утомление и голод в глазах Воронина. Вадим, ребята тебе сготовили поесть. Иди, поешь и укладывайся в палатке. В крайней правой. А мы сейчас здесь потолкуем и решим, что делать. Утром полетишь за своими. Обстановка, в общем, ясна, спи спокойно. А детали мы еще уточним.

– Если возникнут вопросы – спрашивайте. Будите!.. Меня достали мысли об этом!..

– Иди, Вадим, отдохни. Ты сделал много, а завтра тяжелый день… Видимо, вылетим на рассвете. Ты вообще как? В норме?

– Да, немного заголодал только… Как на лыжном «полтиннике»… Очень тревожно за ребят… Я готов хоть в пекло… Поисковые работы необходимы! Необходимы, Володя! Можно опоздать!

– Я понимаю, Вадим. Но Павлу Андреевичу, похоже, это объяснять не надо.

– Не требуется! – спокойно и убедительно бросил Романцов.

Романцов с Халиевым, Красовским и Мансуровым еще более часа совещались, уточняя технические детали и выдавая распоряжения участникам для подготовки поисковых работ…

Наконец, последнее. Надо окончательно решить с составом групп. Романцову очень не хотелось разделять группу Мансурова. У того еще три участника, трое опытных и схоженных перворазрядников-альпинистов. Но кто пойдет с самим Романцовым? Иваницкая и Чаидзе? Сильная связка, но грузин Чаидзе особенно рвался на спасработы, узнав об аварии соотечественников из группы Гвелия. Может, ему очень не захочется идти в новом направлении?..

– Георгий, ты нужен нам на «спасах» здесь, на Каинды! Ты пойдешь с нами, или будешь настаивать на посылке в Южный Иныльчек? Там спасработы заканчиваются.

– Чэго обыжаэшь, началнык? Нэужто я в аварыы ыщо права качать буду? Куда прыкажэшь, туда и пойду. Нэ соскучусь!

– Хорошо, к пяти утра будь готов. С рассветом вылетаем.

Итак, трое есть. Вот брать ли Вадима? Он просится, и вроде бы подготовлен технически неплохо, но вот хватит ли у него физических и моральных сил выдержать напряжение предстоящей гонки? После таких передряг! Намного ли его хватит?.. Ладно, рискну! Его советы и соображения еще могут очень пригодится. Одно дело чувствовать обстановку в походе, в живом деле, а другое дело – здесь, внизу, на базе. Отсюда мало что подскажешь! Рискну! На марше разгружу и подкормлю… В крайнем случае, оставим внизу на леднике наблюдателем… Видно, что мужик с головой. Где же я его видел?.. Его мысль о разделении зоны поиска между группами, конечно, правильная. Вот только как их разделить? И еще, – задача туристам и альпинистам должна быть поставлена несколько по-разному. А сама задача поиска должна не просто содержать поиск пропавших, но содержать и процесс тактической разгадки их возможного маршрута. Без этого поиски могут закончиться полной неудачей. Надо «прорисовать» несколько основных версий происшедшего, из деталей которых постепенно начнет проясняться вся картина… И как нам идти с Мансуровым? Расходиться ли из соседних ущелий на запад и восток, или из удаленных ущелий сходиться навстречу? Или предварительно разойтись и идти дальше двумя группами на восток или на запад? Путь движения должен перехватывать наиболее подозрительные участки в самом начале… Под конец мы можем не успеть. Цена начального решения велика!.. Здесь надо додумать, окончательное решение приму на Каинды… К этому моменту надо четко сложить всю тактическую схему поиска… Ясно, что тургруппе надо отдать более протяженный, но технически менее сложный участок. Перевальный участок. Это – западный сектор поиска. А Мансурову дать центральный или восточный?..

Утренний разговор с Вадимом был краток:

– Вадим, готов к полету и к поиску в составе моей группы, четвертым участником? Снаряж в порядке?

– Да, у меня только нет продуктов.

– У нас они есть и достаточно. Груз тебе дадим. Понесешь, сколько прикажу! Не больше! Загружайся и хорошенько вспомни все ориентиры вашей палатки на Каинды. Первым делом снимем эту аварийную тройку!..

Спасработы – это не просто интенсивная работа, нередко на пределе сил. Это – определенное психологическое состояние, состояние души, ее готовность идти на риск, на опасность, на неожиданные повороты судьбы, ее умение не поддаваться отчаянию, умение пренебрегать собственным настроением ради достижения общей цели. Это особое состояние и личной дисциплины каждого, и общей дисциплины группы, – особый вид коллективной спайки на основе высочайшей личной ответственности и целеустремленности.

А ЦЕЛЬ – спасти людей!»

Что может быть выше? Но цель эта может быть недостижима, а риск – необоснованным. И внутреннее требование «героического самопожертвования» может быть морально неоправданным. Да, тяжел груз ответственности на руководителях спасгрупп…