Глава тринадцатая

МАДАМ ДЕ СЕНТ-АНДРЕ ССОРИТСЯ С МУЖЕМ

Во второй месяц 1643 года корабль, прибывший в Сен-Пьер из Франции, доставил Жаку хорошие вести: он назначался генералом-главнокомандующим, полномочным правителем и Великим сенешалем Мартиники. Почти год минул с тех пор, как был заложен первый камень в фундамент здания, которое из-за удивительного сходства с феодальным замком прозвали на Мартинике "Шато де ля Монтань" - Горным замком.

Новые титулы не были для дю Парке полной неожиданностью. Мария рассказала ему об усилиях, предпринятых ею ради него во Франции, которые увенчались тем, что ей удалось вырвать у Фуке клятвенное обещание повременить и не отзывать дю Парке с Мартиники; она также уговорила Белена д'Энабюка раскрыть глаза кардиналу на махинации Компании.

Жак нисколько не сомневался, что именно заступничество дядюшки способствовало тому, что враги присмирели, но он также прекрасно понимал, сколь важную роль в его судьбе сыграл отец Бонен, который сдержал слово, данное Жаку в Форт-Рояле примерно двенадцать месяцев назад. Благодаря ходатайству д'Энабюка он получил столь желанный титул сенешаля, который не только предоставлял Жаку большие полномочия, чем господину де Сент-Андре, но и давал ему право расторгнуть брак последнего. Не говоря уж о воистину неограниченных возможностях, которые Жак получал с назначением Верховным главнокомандующим!

В ту самую минуту, когда дю Парке получил столь добрые вести, Мария наконец решилась перебраться в Шато де ля Монтань. Жак уже давно уговаривал ее согласиться на этот шаг, но Мария колебалась - несмотря на безграничную любовь и доверие к дю Парке, ее мучили сомнения. Она опасалась, что ее внезапный переезд в дом губернатора не только вызовет неизбежные кривотолки, но и приведет к непредсказуемо тяжелым последствиям.

Мария прекрасно отдавала себе отчет в том, какие сплетни ходят про них с Жаком. И она не верила, что де Сент-Андре ничего об этом не знает, ведь главный интендант даже рабов своих сумел уговорить, чтобы те передавали ему любые слухи - не только о колонистах, но даже об офицерах из форта Сен-Пьер. И тем не менее господин де Сент-Андре ни разу даже не намекнул, что знает или хотя бы подозревает о том, что происходит между Марией и губернатором.

Насколько возможно, интендант и дю Парке избегали встречаться ; Сент-Андре появлялся в форте только тогда, когда этого требовали дела. Его главные интересы были связаны с восточным побережьем острова, в плохо охраняемых портах которого часто бросали якорь испанские корабли.

Со своей стороны, люди, состоявшие на службе у дю Парке, ставили его в известность о том, что господин де Сент-Андре то и дело мелькал в Воклене, в Росо и даже в Санта-Марии в те самые дни, когда в тамошние гавани заходил испанский капер. Дю Парке сделал из этого вывод, что интендант занимается какими-то тайными делишками, если вообще не вступил в преступный сговор с врагом. Однако губернатор не спешил принимать меры. Он не хотел быть обвиненным в преследовании человека, соперником которого слыл, если не считался в открытую.

Получив бумаги, наделявшие его почти безграничными полномочиями, дю Парке почувствовал себя на седьмом небе. Наконец-то ему удастся воплотить в жизнь свои честолюбивые замыслы и грандиозные стремления. Он искренне полагал, что чем больше колонистов поселится на Мартинике, тем больше станет процветать остров. Если возникнет необходимость, считал он, поселенцы позабудут о своих разногласиях и распрях и дружно, как один поднимутся, чтобы дать вооруженный отпор неприятелю - ведь защищать-то им придется не что-нибудь,а свою собственность. С другой стороны, размышлял губернатор, доступные для обработки земли на острове ограничены, и не смогут прокормить больше определенного количества людей. Вот почему в его ближайшие планы входило заполучить во владение еще один остров, который принимал бы людей, которым не хватало места на Мартинике. Дю Парке уже присмотрел для этой цели подходящий - Гренаду, Карибскую твердыню, причем расположенную так близко от Мартиники, что помощь могла подоспеть за считанные часы.

Едва получив столь славные вести из Франции, губернатор тут же, не мешкая, собрал Большой совет и рассказал высокому собранию о своих новых назначениях. Отныне, сообщил Жак, к нему следует обращаться, называя "генералом"; он также попросил членов совета известить колонистов о том, что будет как и прежде проводить довольно жесткую линию, продолжая при этом биться за интересы островитян. Когда заседание совета закончилось, он послал в форт за офицерами и раздал всем задания.

Господин де Сент-Андре не стал переименовывать свое новое жилище и дом носил имя прежнего владельца - Драсле. В одной из самых просторных комнат главный интендант устроил свой кабинет, в котором и сидел сейчас, ничего не зная об успехах своего соперника, губернатора, и готовя бумаги для погрузки партии какао на испанский корабль, когда в дверь постучала, а затем вошла Мария.

Время уже было позднее. Как всегда в тропиках тьма сгущалась сразу после заката солнца, и рабы зажгли в огромной столовой канделябры. Кабинет интенданта освещался масляными лампами, так что Сент-Андре в первое мгновение даже не разглядел, кто к нему пожаловал; правда, секунду спустя он сообразил, что кроме него, невольников и его супруги в доме никого нет, а позволить себе войти, не дождавшись ответа, может только она.

- Мария! - радостно воскликнул он. - Это ты? Почему ты не проходишь сюда, вместо того чтобы стоять в темноте? Мне, право, жаль, что ты от меня таишься, ведь в последнее время ты прекрасна, как никогда!

После некоторого колебания Мария наконец решилась, прошла вперед на негнущихся ногах и села в кресло у дальнего конца стола де Сент-Андре. Уже не в первый раз за этот год супруг говорил ей, что она выглядит лучше, чем когда бы то ни было, даже в Париже. Что ж, в этом, по меньшей мере, он прав, подумала Мария. Ей самой была отлично известна причина такого перевоплощения - любовь, страсть и желание.

- Итак, мое дитя? - произнес господин де Сент-Андре. - Чему я обязан столь приятной неожиданностью?

- Я должна сообщить нечто, что причинит вам жестокую боль и заставит страдать, но я обязана это сделать.

У господина де Сент-Андре неприятно засосало под ложечкой. Он поспешно ответил:

- Дитя мое, никогда не следует принимать поспешных решений - сперва нужно все тщательно обдумать. Ты еще слишком молода и подвержена порывам. Ты должна всегда советоваться со мной.

Мария, еще не решившая, как ей следует преподнести мужу свое решение, промолчала. Старик продолжил:

- Я надеюсь, именно с этой целью ты и пришла. Посоветоваться. Чем я могу тебе помочь? Скажи, не бойся.

Мария внезапно почувствовала себя уязвленной его надменностью.

- Вы ничем не можете помочь мне, - отрезала она, решившись. Совершенно ничем. Разве что, конечно, забудете меня.

- Что ты говоришь? - вскричал Сент-Андре. - Забыть тебя? Ты с ума сошла! Или вы забыли, мадам, что вы моя супруга и носите фамилию Сент-Андре?

- Вы не имеете права, сударь, разговаривать со мной таким тоном, ответила Мария, полностью овладев собой. - Знала бы я заранее, что вы себе такое позволите, я бы не стала с вами разговаривать, а просто ушла, не простившись.

Сент-Андре ответил более сдержанно, но крайне язвительно:

- Значит, ты пришла только для того, чтобы проститься со мной? Что ж, я ценю твою учтивость! Ты великолепно воспитана! И тем не менее, если вы, мадам, и можете с такой легкостью отмахнуться от фамилии, которую я вам дал, я не позволю вам покинуть этот дом!

- Я люблю господина дю Парке, сударь, а он любит меня! Мы полюбили друг друга с первого взгляда! - Мария мечтательно возвела глаза к потолку. - Это случилось задолго до того, как мы встретились с вами; я еще даже не подозревала о вашем существовании. Мы познакомились с ним в Дьеппе, за год до того, как я приехала в Париж.

- Примите мои поздравления! - едко процедил Сент-Андре. - Должен признаться, что ваше отношение к этому господину сразу показалось мне подозрительным. Но я отказывался верить досужим сплетням, ходившим о вас. Значит, я все-таки заблуждался! Вы оказались превеликой искусницей, мадам, по части утаивания своих делишек. Но мне все-таки непонятно, как смеет губернатор Мартиники пытаться похитить жену достойного гражданина, который своими поступками заслуживает только уважения! Интересно, что подумает по этому поводу месье Фуке? А особенно - кардинал Ришелье?

- Что подумают они или что думаете вы - теперь уже не важно, ответила Мария, поднимаясь с кресла. - Я сегодня же покидаю ваш дом!

- И куда, скажите на милость, вы пойдете?

- В Шато де ля Монтань.

- Что ж, должен признаться, домик вы выбрали роскошный, - ядовито сказал Сент-Андре. - Похоже, его строили специально для вас. Да, так люди и подумают. Придется рассказать об этом маркизу де Белилю.

Он приблизился к Марии вплотную.

- Поскольку ваша голова забита мыслями о Шато де ля Монтань, вы не знаете, что вчера из Франции пришел корабль, который скоро туда вернется. Можете быть уверены, мадам, что капитан этого корабля повезет с собой письма, содержание которых весьма небезынтересно для господина дю Парке! Можете передать ему, что вскоре о его кознях станет известно не только президенту Американской островной компании, но и самому кардиналу!

Ледяным тоном Мария ответила:

- Я обещала губернатору, что сегодня же вечером буду у него. Ваше общество мне крайне неприятно - я почувствовала это, как только снова встретилась с господином дю Парке. Мне до смерти надоели ваши бесконечные капризы и противоестественные выходки!

Сент-Андре схватил ее за руку и сжал с такой силой, что Мария вскрикнула от боли.

- Что ты хочешь этим сказать? - прошипел он. - Что ты имеешь в виду? И как ты смеешь говорить это мне, своему мужу? Или ты забыла, что жена должна беспрекословно слушаться мужа?

- Вы не муж мне! - вскричала Мария. - Вы просто чудовище. Именно таким я вас вижу с тех пор, как снова встретила Жака!

Господин де Сент-Андре побледнел и сжался. Чтобы Мария не заметила, как он дрожит, он выпустил ее руку.

- Чудовище или нет, мадам, - прорычал он, - я не позволю вам уйти. Не думаю, что господин дю Парке посмеет направить сюда своих солдат, чтобы эти головорезы силой захватили женщину его грез! Мы еще посмотрим, кто сильнее - он или я!

Он громко хлопнул в ладоши, вызывая раба.

- Аполлон! - приказал он, когда в проеме двери возник темнокожий невольник. - Немедленно оседлай моего коня!

Когда раб удалился, Сент-Андре возвратился к столу и произнес, уже почти спокойно:

- Я немедленно отправляюсь к губернатору. Можешь мне поверить, ему придется ответить за все содеянное!

Мария даже глазом не моргнула.

- Сударь, - сказала она, - предупреждаю вас, что по возвращении вы меня здесь не застанете. Я уже буду в Шато де ля Монтань. И я бы не советовала вам появляться там, надеясь меня вернуть. Замок охраняется денно и нощно, и стража вас не пропустит.

- На вашем месте я не был бы столь в этом уверен, мадам. Более того, на вашем месте я бы воздержался от напрасной поездки туда, потому что сам господин дю Парке будет вынужден лично просить вас о возвращении ко мне.

- Вам не удастся запугать меня! Я ухожу!

Вместо ответа интендант повернулся к Марии спиной. Нервно теребя кружевное жабо, он лихорадочно придумывал дополнительные аргументы, чтобы выиграть время. Немного собравшись с мыслями, он снова подошел к жене, остановился прямо перед ней и сказал, уже совершенно другим тоном:

- Что с тобой случилось, Мария? В последнее время я не раз замечал, как изменилось твое поведение. И не только поведение - изменилась внешность и даже голос! Ты совсем не похожа на ту Марию, которую я знал когда-то!

- Неужели вы не понимате, - спокойно ответила она, - что меня преобразила любовь?

- Нет, - глухо произнес Сент-Андре, обращаясь как бы к самому себе. Это не любовь. Раньше ты была веселая, бесшабашная и беззаботная, как дитя... Теперь же ты вечно озабоченная, угрюмая, невнимательная и даже жестокая. Ты, прежде всегда такая заботливая, превратилась в жестокосердую и безжалостную. Как ты себя держишь с Жюли, например...

Мария знала, что он прав, но была слишком поражена, что он все это заметил. Неужели он ухитрялся следить за ней, делая вид, будто на самом деле ничего не замечает? Если она стала озабоченной, то только потому, что постоянно обдумывала, как претворить в жизнь идеи и планы, которые они обсуждали с дю Парке. Ведь теперь она знала про Мартинику, жизнь и заботы колонистов куда больше, чем главный интендант. Она могла вполне заменить губернатора и давать уазания от его имени - и никто, ни Большой совет, ни колонисты не догадались бы, что эти указания исходят не от самого губернатора, настолько научилась она понимать Жака, срослась с его образом мыслей.

- Видите ли, - сказала она довольно резко, - все дело в том, что не вы, а другой человек помог мне раскрыть мне подлинную сущность, и этот человек - губернатор. Он же раскрыл мне глаза на вас, объяснил, что вы жалкий старикан, который воспользовался моей молодостью и неопытностью. Без Жака дю Парке я никогда не поняла бы, что такое настоящее чувство, не познала бы волшебства и всесокрушающей силы настоящего экстаза! Скажите еще спасибо, сударь, что я испытываю к вам жалость, а не ненависть.

- Если вы и в самом деле питаете ко мне жалость, - пробормотал Сент-Андре, - вы не оставите меня одного.

- Жалость не заставит меня изменить мое решение, сударь. Сама жизнь требует, чтобы я поступила так, и ничто не заставит меня пойти на попятный.

Она решительно прошла к двери и уже готова была переступить порог, как возвратился невольник и доложил, что лошадь оседлана.

- Аполлон! - вскричал господин де Сент-Андре. - Поручаю тебе мадам де Сент-Андре. Не выпускай ее из дома без моего приказа. - Повернувшись к Марии, он добавил: - Я еду к губернатору. Надеюсь, он окажется более разумным человеком, чем ты. И помни: хотя тебе запрещено покидать этот дом, ты должна по-прежнему вести себя как его хозяйка. Иными словами, ты должна по-прежнему держаться как моя жена - мы еще не разведены.

- Вы вверяете меня негру! - разьяренно воскликнула Мария. - Неужели вам не стыдно, сударь? Клянусь вам, вы дорого заплатите за это оскорбление!