8. Формоза

Слово «Формоза» на каком-то языке значит «прекрасная». И название это как нельзя лучше подходит к острову. Мы завидели Формозу утром 27 августа. Издали она была похожа на плавающий сад. Совершенно голые чёрные люди показали нам путь в удобную бухту у устья реки. И «Пётр» стал на якорь так близко от берега, что мы могли с корабля прыгать прямо на землю.

Как только мы спустили сходни, множество чёрных людей с пальмовыми ветками в руках подошли к нам. Они кричали:

— Хувритто!.. Вей, вей!..

И хотя мы не знали, что такое «хувритто», всем ясно было, что чёрные люди хотят вступить с нами в дружеские сношения.

Несмотря на запрещение Беспойска, мы все сошли на землю. Чёрные люди сейчас же принесли к кораблю кур, кокосовые орехи, апельсины, бананы. Кроме того, огромные вкусные плоды, которые оказались ананасами. За всё это они просили самую малость иголок или гвоздей.

Остров, плоды и куры вызвали восторг у всех охотников, матросов и офицеров. Но чёрные люди не внушали никакого доверия. Уж очень они были черны, да и кожа у многих лупилась от солнца и была похожа на кору дерева. Нам, никогда не видавшим чёрных, всё это казалось подозрительным. И Беспойск приказал, чтобы десять охотников не выпускали ружей из рук на случай нападения. Кроме того, нам было строжайше запрещено удаляться от корабля.

А между тем всем очень хотелось поглядеть тропический лес. Уже недалеко от берега росли деревья, каких мы никогда не видывали. Некоторые из них были высоки и тонки, как мачты. Другие — очень толсты, с бесчисленным количеством мелких блестящих листьев.

Пока мы с Ванькой рассматривали всю эту благодать, подошёл Хрущёв, оглядел лес и закричал с восторгом:

— Вот это местечко, ребята! Это вам не Остров Воды. Ведь вон то дерево — красное. Из него царице мебель делают. А вон та заросль — бамбук. А запах-то какой, чуете?

Воздух действительно был душистый и даже казался сладким. Это пахли цветы и травы. Птицы немного больше шмеля летали над реями корабля. На нос корабля сел какой-то розовый журавль. Хрущёв закричал, обращаясь к охотникам:

— Вот где город надо строить!

Панов засмеялся:

— Ну конечно! Мы — как дураки в сказке: одно на другое меняем.

— Сказал тоже! — ответил Хрущёв. — Дурак менял на худшее, а я предлагаю переменить на лучшее. Формоза тем только плоха, что мехов мы здесь не продадим.

Действительно, на это нельзя было и рассчитывать. Жара стояла такая, что пот с нас ручьями тёк. Здешним туземцам меха были нужны не больше, чем зонтики нашим камчадалам.

Несмотря на жару, мы развели несколько костров у самого корабля и начали варить куриный суп. Туземцы стояли в отдалении, наблюдали за каждым нашим движением. В это время среди них появилась странная фигура.

Это был европеец, хоть и сильно загорелый, но всё-таки белый. Он был одет в длинный чёрный плащ, достаточно изодранный, и шляпу, обшитую потемневшими золотыми галунами. Под плащом у него не было никакой одежды и на ногах ничего не было. Он стоял вместе с чёрными и не решался подойти к нам.

Кузнецов вышел к нему навстречу. Но они не могли понять друг друга, и незнакомец был приведён на корабль. Беспойск сумел с ним сговориться по-испански, так как человек этот был испанец, родом из Манилы. Звали его дон Иеронимо Пачеко.

Десять лет назад, по его словам, он совершил в Маниле убийство из мести и бежал от суда на Формозу. Здесь он приобрёл расположение туземцев, досконально изучил их язык и обычаи, разбирал их споры, лечил, подавал разные советы. Беспойск, увидя, что он может быть нам полезен, подарил ему штаны и саблю. Испанец сейчас же надел штаны и поклялся служить нам верой и правдой всё время, пока мы будем на острове. Для начала он рассказал нам кое-что о Формозе.

Из его рассказа мы узнали, что половина Формозы принадлежит китайцам, а другая половина — туземному принцу Хюапо, приятелю испанца. Хюапо очень богат и может выставить до двадцати тысяч воинов. Но всё же он не в силах прогнать с острова китайцев. Однако принц рассчитывает в конце концов одолеть и китайцев Для этого он хочет прежде всего объединить всех туземцев Формозы под своей властью. Воюет с непокорными племенами и побеждает одно за другим Такая война ведётся и в настоящее время как раз тут, недалеко Поэтому дон Пачеко посоветовал нам не удаляться от корабля: враги Хюапо могут сделать на нас нападение, так как мы совершили меновую торговлю с племенем Хюапо.

Испанец просидел у нас целый день и остался ночевать на корабле Он расспрашивал Беспойска обо всех новостях европейской политики, и, хотя мы сами почти ничего не знали, он знал ещё меньше нашего. Всему удивлялся, вскакивал, кричал. Поэтому я ушёл из каюты ночевать на палубу. Кроме того, именно этой ночью я решил поговорить с несколькими матросами о Тапробане.

Я выбрал для разговора о Тапробане именно эту ночь потому, что Формоза ошеломила всех нас своим богатством. Мы все глазами своими убедились в том, какие чудеса может творить солнце. От Формозы до Государства Солнца, как мне тогда казалось, был один шаг.

В полной темноте мы собрались в укромном уголке палубы, и тут я начал своё повествование. Рассказал и о книге, и о японской карте, и о моих разговорах с Хрущёвым на Камчатке. Оба Логинова и Попов слушали меня внимательно и не возражали. Потом задали много вопросов, на которые я ответил как мог. Первым загорелся Попов.

— Что же ты раньше молчал? — зашептал он мне в ухо. — Чёртова голова! Нам надо всех ребят на ноги поставить. Утаили от нас офицеры Тапробану, а мы их на свежую воду выведем.

Однако я был принуждён охладить пыл Попова. Сказал, что матросы и охотники слышать не хотят о Тапробане, хоть я и пытался им говорить.

— А вот мы увидим, — сказал старший брат Логинов. — Соберём завтра ребят повернее в лес и там им глаза откроем.

Все поддержали такое предложение. И мы порешили собрать на другой день незаметно человек пять-шесть и сначала с ними побеседовать, а потом и с остальными. Я был очень рад достигнутому успеху, хотя младший брат Логинов в самом конце нашего разговора заявил, что это всё враки и никакой Тапробаны быть не может.

Мы заснули все вместе на палубе, под писк огромных летучих мышей, которые стаями носились над нашим кораблём. Их даже звали на Формозе не мышами, а собаками.

На другой день рано утром меня разбудил Панов:

— Лёнька, хочешь за водой ехать на шлюпке?

Я думал, что он шутит. Мы стояли у самого устья реки, и воды было хоть отбавляй. Но он мне разъяснил, что здесь у устья вода солоноватая и надо подняться на шлюпке хоть на версту от моря. Кстати и лес посмотрим.

Я пригласил Попова и старшего Логинова ехать с нами. Глазом им подмигнул, что, мол, может быть, поговорим с матросами. С нами ещё поехали Лапин, Кудрин, Казаков, Мешков.

Мы спустили в шлюпку двенадцать пустых бочонков, забрали с собой ружья и пошли вверх по течению.

Лес подходил к реке вплотную, и ветви деревьев сходились над водой где-то в вышине. Поэтому всё кругом было в зелёном свете.

С ветвей деревьев, как зелёная пакля, болтались лианы, и по ним карабкались неизвестные синие птички. Лучше ничего нельзя было и придумать, и мы всё шли вперёд и вперёд. Уж больно весело было ехать по незнакомым, удивительным местам. Наконец Панов сказал:

— Стоп! Наливай бочки!

Матросы причалили к берегу, но не успели воды зачерпнуть, как Панов снова закричал:

— Ребята, кто хочет купаться? Крокодилов здесь быть не должно.

Конечно, хотели все. Я первый разделся и прыгнул в воду. За мной поскакали остальные.

Я отплыл далеко от лодки, повернулся на спину и увидел, как на берегу медленно раздевался Панов. И вдруг сзади него среди листвы показалось чёрное лицо, потом руки с луком. Я заорал благим матом, но было уже поздно. Чёрный пустил стрелу. И сейчас же стрелы полетели со всех деревьев, как будто начали падать острые длинные листья. Я услышал крики матросов, но наши ружья были в лодке, и обороняться мы не могли. Несколько стрел упало в воду возле меня. Одна резанула мне плечо, и кровь полилась. Я понял, что мы все погибли, и нырнул.

Я проплыл под водой сколько мог, потом выплыл, набрал воздуху и снова нырнул. Потом поплыл по течению, что было сил. Скоро устал, да и плечо болело. Я выбрался на противоположный берег и побежал по тростнику, зная, что река приведёт меня к бухте. Я услышал только один выстрел у себя за спиной, но не мог догадаться, стреляют ли это наши, или туземцы овладели нашим оружием.

Так я бежал долго, исцарапался о тростники, и кровь из раны окрасила моё тело. Но вот за поворотом реки я услышал голоса. Выскочил на берег и увидел, что наша вторая лодка с Сибаевым, матросами и пустыми бочонками поднимается вверх по реке.

Со всего размаха я бросился в воду, закричал и поплыл к лодке. Не помню уж, в каких словах рассказал я о нашем несчастье. Помню только, как Сибаев закричал:

— Ребята! Налегай на вёсла!

Когда мы подошли к месту стычки, чёрных уже не было. Они бежали, переранив всех наших. В Панова попало три стрелы, и он не подавал никаких признаков жизни. Попов и Логинов были тоже тяжело ранены. Остальные легко. Выстрелить в чёрных успел Лапин. Он подплыл к лодке, выпалил и сейчас же упал, поражённый стрелой под мышку. Однако этот выстрел обратил чёрных в бегство.

Печально было наше возвращение на корабль. Панов и Попов лежали без движения, и можно было думать, что они уже умерли. Остальные раненые страшно страдали. Моё плечо подсохло, но ныло нестерпимо.

Раненых подняли на палубу, и доктор Медер оглядел их. Начал делать перевязки, но во время перевязок выяснилось, что Панов уже скончался. У него стрелой было перебито лёгкое. Также умерли старший Логинов и Попов.

Я убивался над телами Попова и Логинова безудержно, как будто второй раз умер мой отец. Офицеры стояли над Пановым. Степанов ревел, как ребёнок. Даже Беспойск плакал. Неожиданная бессмысленная смерть товарищей всех поразила и возмутила.

Дон Иеронимо, который всё ещё был на корабле, разъяснил, что нападение было произведено врагами племени Хюапо. И вот над трупами товарищей охотники поклялись отомстить за их смерть. Поход был назначен на завтра. В этот день мы хоронили умерших. А к вечеру у меня началась лихорадка.

Я лежал на палубе, и мне казалось, что я подхожу к Государству Солнца. Все мои товарищи погибли, и силы покинули меня. Я видел уже Город Солнца, построенный из жёлтых лучей, сколоченных звёздами. Мне оставалось только протянуть руку, но я не мог сделать и этого. Я делал страшные усилия, кричал и просыпался. Тут я чувствовал, что рука у меня привязана к телу. Надо мной стоял доктор Медер и говорил:

— Ничего, Лёнька. Стрела не отрафлена есть. Поправишься.

Я смотрел в небо и видел над собой яркие пушистые звёзды, которые во сне мне казались гвоздями. Я стонал при мысли, что товарищи мои умерли и что теперь нет никакой возможности проникнуть в Государство Солнца. Потом я засыпал, и странствование моё продолжалось и не имело конца.

На другой день рано утром охотники взяли ружья и сабли, К ним присоединился дон Иеронимо с отрядом в сто человек. Кроме того, пошли и все остальные туземцы — посмотреть на сражение. Чтобы наши по ошибке не убили своих чёрных союзников, воины Иеронимо перевязали себе руки белыми тряпками. Во главе отряда стал Винбланд, который очень любил воевать.

На корабле осталось всего несколько человек. Берег тоже опустел. Я скучал со своей перевязанной рукой в обществе Ваньки и Ринзо. От времени до времени ветер доносил до нас выстрелы. Целый день мы с нетерпением ждали возвращения отряда.

Охотники вернулись поздно вечером. В виде трофеев были принесены копья, луки, корзины с солью и застреленные свиньи. Однако, по рассказам Винбланда, никакого боя, в сущности, не было. Чёрные заблаговременно успели очистить деревню.

Но дон Иеронимо, который знал дела Формозы лучше нашего, сказал нам, что враги понесли страшное поражение, от которого теперь не оправятся. Немедленно же после окончания боя он послал вестников к принцу Хюапо. Вестники должны были сообщить принцу, что враги разбиты только благодаря новым союзникам, которые приплыли на корабле. И испанец убедительно просил Беспойска и всех остальных повременить с отъездом. Он рассчитывал, что принц Хюапо пожелает видеть нас лично.

— А от этого, — сказал он, — могут быть выгоды для нас всех…

Хотя мы не могли себе представить, какие могут быть выгоды от знакомства с чёрным принцем, всё же решено было пробыть на Формозе ещё несколько дней. Длинное плавание всех утомило.

Дон Иеронимо помогал нам во всем. Он приказал туземцам устроить нам лагерь, и они очень быстро соорудили лёгкие шалаши из бамбуков и листьев. В каждом шалаше могло спать по два человека. Лагерь был окружён палисадом из бамбуковых палок, а по углам его Винбланд установил пушки. Корабль наш был отведён от берега и поставлен на якорь посередине бухты.

Через сутки Иеронимо сообщил, что приближённый принца, генерал Бамини, уже прибыл к берегу и разбивает лагерь для принца. К обеду сам Бамини пожаловал к нам в лагерь.

Он был в красных штанах и высоком колпаке, на котором развевалась лошадиная грива. Эта грива и неестественные движения придавали Бамини сходство с лошадью. Да вдобавок, как лошадь, он всё время жевал какие-то листья. Это не мешало ему держать себя очень важно. С нелепыми церемониями он сообщил Беспойску через испанца, что принц Хюапо уже выехал из своей резиденции и скоро будет здесь.

Весь день Беспойск с помощью Ваньки и Батурина делал фейерверки. Они наклеили трубок из бумаги, набили их серой и порохом, а потом сушили на солнце. Всё это было решено сжечь в присутствии принца, чтобы показать ему наше могущество.

Плечо у меня быстро заживало, и я мог свободно гулять. На другой день мы с Ванькой пошли осматривать лагерь принца. Лагерь был от нас в полуверсте. Он состоял из сотни шалашей и одного большого полосатого шатра. Мы не успели ещё всё рассмотреть, как вдали показалась процессия принца.

Впереди ехали шесть всадников со знамёнами из конских хвостов. Потом шла голая пехота, вооружённая копьями и топорами. А затем уже ехал сам принц Хюапо.

Он был в китайском халате, а поверх увешан какими-то побрякушками, которые великолепно блестели на солнце. На его ушах висели серьги, а голова была обвязана белой материей, на которой торчали птичьи перья. Принц доехал до середины лагеря, и тут его сняли с лошади. Он вошёл в шатёр. Немного погодя тут же пришли Беспойск, Винбланд, Хрущёв, Иеронимо и Бамини.

Вечером принц со своими приближёнными приехал к нам в лагерь. Главное его внимание сосредоточилось на наших пушках. Беспойск тут же устроил примерную стрельбу. Это привело принца в дикий восторг, хотя он дрожал всем телом.

Потом Хрущёв и Батурин повезли принца на корабль, а Беспойск просил напоить его там водкой и удержать до темноты. Когда стемнело, Беспойск начал пускать ракеты. Однако удивить этим принца не удалось. Он сказал Хрущёву, что огненные змеи ему известны от китайцев и что он их нисколько не боится.

Поздно вечером, когда принц уехал из нашего лагеря и мы уже собрались спать, Беспойск заявил, что хочет с нами говорить по важному делу. Все повылезли из шалашей и сели в кружок.

— Ребята, — сказал Беспойск. — У вас была мысль основать город на Острове Воды?

— Как не быть — была, — ответили все.

— Я тогда был против этого, потому что строить город на необитаемом острове трудно. Но теперь я сам делаю вам предложение: давайте построим город на Формозе. Ведь вы видите, какой остров богатый. Фруктами завалиться можно, скота сколько угодно, и рис родился изрядный. Чёрные трудолюбивы, и мы их научим ремёслам и земледелию. Принц Хюапо обещает нам предоставить землю и всё, что нужно для поселения. Договор предлагает заключить…

Пока все охотники один за другим говорили, что надо согласиться, я сидел в сторонке и предавался своим мыслям. Ведь вот как странно получилось. Пока был жив Панов, офицеры мысли не допускали о колонии. Теперь он умер, и сейчас же после его смерти всё перевернулось. Сам Беспойск предлагает остаться в тёплых краях. На предложение Беспойска возражал только один Медер. Но и он соглашался выбраться с корабля в Макао и доехать до Европы самостоятельно. Когда разговоры кончились, Беспойск закричал:

— Ну, теперь давайте решать окончательно! Кто за колонию на Формозе, поднимите руки.

Все подняли руки, только один я не пошевелился. Беспойск заметил это и спросил:

— А ты, Лёнька, почему не поднимаешь?

Я ответил:

— У меня болит плечо, я не могу руки поднять.

Тут и Ванька опустил руку. Беспойск понял, что дело не в плече, и посмотрел на меня строго. Но остальные не обратили на это никакого внимания. Что такое были наши два голоса, когда все решили твёрдо поселиться на Формозе?

На другой день Беспойск за нас всех подписал договор с Хюапо. Договор был составлен на испанском языке. Мы брали на себя обязательство привезти из Макао солдат и оружие, а принц обещал построить нам деревню, отвести поля и дать лошадей.

Теперь нам, значит, оставалось только сплавать в Макао, и мы начали дружно готовиться к отъезду. А Беспойск, Хрущёв и Винбланд вместе с принцем отправились осматривать остров. Поездка эта продолжалась три дня. По возвращении Беспойск сообщил нам, что на Формозе есть и кофе и табак, но только в малых количествах. Много чая и сахарного тростника. Всем этим мы будем торговать с иностранцами, когда здесь поселимся.

Перед отъездом Беспойск подарил Хюапо двадцать ружей и порох. Кроме того, с общего согласия он оставил на острове две пушки и при них бомбардиром младшего Логинова. Парень так убивался по брату, что никуда с острова ехать не хотел, поэтому и остался при пушках охотно. За это Хюапо назначил его начальником артиллерии и подарил ему белую лошадь. Беспойск просил Логинова выучить к нашему возвращению туземный язык и присмотреть за постройкой деревни.

Взамен пушек и ружей принц Хюапо прислал нам много маленьких золотых слитков, и мы разделили их поровну. Нам с Ванькой досталось не меньше восьмушки фунта. Беспойску принц подарил ещё штук десять алмазов.

В воскресенье 11 сентября мы на буксире туземных лодок вышли в море. Потом распустили паруса и пошли к югу по ветру. Всем ребятам казалось теперь, что беды миновали. Мы нашли себе место на земле, и недолго ещё придётся терпеть. Поэтому на корабле царило веселье.

Мы с Ванькой тоже не унывали. Макао лежит за тропиком Рака. Оттуда до экватора рукой подать. И мы решили не возвращаться на Формозу, а плыть из Макао на Тапробану. Для этого у нас теперь было всё нужное: адрес Государства Солнца и восьмушка золота у меня в сундучке.