Глава 13

Лука прожил у Луизы с неделю. Он вроде бы был всем доволен, но в глубине души чувствовал какое-то легкое неудовлетворение.

Луиза, как он и говорил, расцвела, похорошела, улыбалась, но этого, казалось, было недостаточно для Луки. Его тянуло к ней, но возникало и ощущение фальши или обмана. Оно было размытым, неопределенным, но иногда он его присутствие чуть ли не осязал. Это часто приводило его не то чтобы в недоумение, а в некоторое расстройство. Он злился на самого себя.

Лука уже не раз порывался предложить Луизе руку и сердце, но всякий раз откладывал разговор и объяснения на более позднее время.

Он чувствовал, что Луиза ждет этого, надеется, глаза ее об этом говорили, но все не решался. И лишь заставив себя, он все же заговорил:

– Дорогая, ведь я так и не признался, что приехал к тебе для создания семьи. Мне было неловко это предлагать тебе, особенно теперь, когда ты богата, а я, вложив последние деньги в хозяйство и это суденышко с товаром, остался без средств. И все же я предлагаю тебе себя.

– Как долго я ждала этого, милый! И что за глупости ты говоришь? Разве деньги могут так сильно влиять на наши чувства? Ты не представляешь, как я переживала, когда ты потерял память, и мне показалось, что свет померк. А потом гибель мужа, и я готова была расстаться с жизнью. Благо отец меня поддержал и удержал от рокового шага.

– Но теперь мы опять вместе, милая! Ты согласна?

– Конечно, любимый! Только назначь время. Думаю, что тянуть нам нет смысла.

– Как хочешь, но я согласен с любыми твоими предложениями.

Начались приготовления к свадьбе. Луиза с помощью отца и его друзей помогла выгодно продать товар, привезенный с Гваделупы. Теперь Лука был при деньгах, хотя они и не шли ни в какое сравнение с теми, что имела Луиза.

Свадьбу сыграли через две недели. Луиза пригласила только близких родственников и друзей. Лука был рад этому. Он еще плохо себя чувствовал среди приличного общества богатых купцов, мешало и незнание голландского языка. Правда, почти все на острове хоть как-то, но понимали французский.

– Дорогая, тебе не кажется, что твой папаша не очень рад нашему браку?

– Пусть тебя это не беспокоит, любимый. Это наши дела, и не должны его касаться. Он хотел бы иметь зятем очень богатого человека, но и ты ведь не нищий. А с моим капиталом ты сможешь отлично управиться. Муж был у меня не из транжир и сумел подкопить немного. Проживем!

– Мне радостно слышать такое, милая. Тебе обязательно надо будет посетить Гваделупу и посмотреть, как мы устраиваемся там. Надеемся, что через несколько лет будем достаточно богаты.

– Не сомневаюсь, Люк. Так тебя называют французы?

– Именно. Тебе не нравится?

– Наоборот! Мне все нравится у французов. Мы часто встречаемся, и я жалею, что родилась голландкой. Девушки у нас совсем не так красивы и привлекательны, как во Франции. Не находишь? – и она лукаво погрозила ему пальцем.

– Нисколько! Во всяком случае, к тебе это не относится. А имя Люк мне и самому немного даже нравится. А я тебя буду называть Лиза. Не возражаешь?

– Почему же, раз это нравится тебе, любовь моя!

Они жили в доме Луизы. С судна их часто навещали, но в основном Яким, в надежде познакомиться с какой-нибудь приятной женщиной. Но ничего подходящего для себя Яким не нашел. Да, и тут с женщинами были неувязки. Их было мало.

– Хорошо бы поехать к французам, – предложила Луиза, узнав от Луки причину плохого настроения Якима. – Он парень симпатичный, не бедняк и может рассчитывать на хорошую партию. И даже с приданым, пусть не огромным, но все же.

– Молодец! Ты просто клад, Лиза! – Лука был рад сменить обстановку этого дома и принял с радостью предложение жены. – Я немедленно отправлюсь на судно и обрадую друга.

– Ты уверен, что там мне может повезти больше? – с недоверием спросил Яким.

– Я ни в чем не уверен, но так считает Луиза. А она здесь прожила большую часть жизни и хорошо разбирается в таких делах. Поехали, чем черт не шутит!

Лука с Якимом и Луизой пересекли остров на кабриолете, запряженном парой крепких коней. Дорога была отвратительной, но пейзажи вокруг восхищали. Это немного помогало переносить постоянную тряску на рытвинах и ухабах.

Они проезжали красочные поместья с плантациями сахарного тростника, табака и ананасов. Широкие листья бананов восхитили Луку, и он поклялся, что и у себя на Гваделупе обязательно насадит такие же. Гористый остров был во многих местах покрыт тропическим лесом. Легкая дымка по утрам смягчала резкие краски зелени и цветов.

Мариго, столица французской части острова, ничуть не уступала Филиппсбургу в чистоте улиц, но здесь было больше цветов, веселых улыбок, а женщины прогуливались в достаточно вызывающих нарядах, смело поглядывали на мужчин.

– Да, женщины тут хороши! – не смог удержаться от восторженных восклицаний Яким.

– Не спешите, молодой человек, – охлаждала его пыл Луиза. – Надо хорошенько присмотреться, порасспросить, выбрать как следует. А уж потом решать. Брак ведь очень серьезное предприятие в жизни. Тут желательно не ошибиться.

– Но над нами не довлеют воля и желания родителей, дорогая, – заметил Лука, решив немного взбодрить друга.

– Это не снимает с вас, мужчин, ответственности, – философски ответила та. – У меня имеются здесь несколько знакомых семей. Я вас познакомлю, и там вы, Яким, обязательно найдете ту, что вам нужна.

После недельного пребывания в Мариго Яким уже присмотрел себе невесту.

Она была дочерью состоятельного ремесленника, отвечала Якиму улыбками и слегка кокетничала. Яким был уже почти влюблен в девушку, но не решался на объяснения.

– Придется мне взять на себя роль свахи, – вздохнула Луиза с притворным сожалением. – Надо же помочь другу моего слишком скромного мужа.

Она весело засмеялась, показывая, что эта затея веселит и забавляет ее. Вскоре Луиза доложила жениху, что дело почти сделано.

– Отец согласен, Яким. Мне пришлось немного приукрасить твою жизнь, но тебе нечего опасаться. Девушка не возражает, хотя и восторгом не отвечает. Да и что с нее взять, если она знает тебя не больше недели.

– И что же?.. – краснея, спросил Яким. – Когда я смогу договориться окончательно? Мне много ждать не хотелось бы.

– Смотрите, какой нетерпеливый! – смеялась Луиза. – Завтра же и пойдем в дом месье Тарана. Его зовут Туасон, а матушку – Эрминда. Хотя ты мог бы это и сам узнать, Яким, – напустила она на себя важный вид, надув губы.

– Кое-что я и так знаю, Луиза, – буркнул Яким, и было видно, что он сильно волнуется и переживает.

Месье Таран с супругой были рады побыстрее сплавить дочь. Доспевали еще две, но те могли немного подождать. А Можетта уже засиделась в девках в свои без малого восемнадцать лет.

Яким удивился, что здесь принято заключать брачный договор, но согласился на это.

– Мы люди предусмотрительные и расчетливые, господа, – разъясняла Луиза. – Всякое в жизни может случиться, все надо предусмотреть, пока живы и в здравом уме. Потом будет легче все оформлять…

– Может, оно и так, однако мне это не по душе, – пробормотал Яким. – Но, как не раз говорил наш друг Назар, мы живем в другом мире, и надо подчиняться его законам.

– Очень умно сказано, – бодро ответила Луиза. – Значит, все устроится наилучшим образом. А Можетта приятная девушка, не правда ли?

– Да, – согласился Яким. – Она мне понравилась еще раньше. Просто не думал, что все так быстро может решиться. Это меня устраивает.

Яким был приятно удивлен, что за Можеттой он получает приданого в тысячу экю. Это больше, чем он мог предположить или помечтать. Хотя он согласился бы взять жену и вовсе без приданого.

Со свадьбой пришлось поторопиться. Времени было потрачено слишком много, и пора было возвращаться на Гваделупу. Но получилось так, что Яким уехал с Можеттой раньше. Попутное судно забрало их, а Лука и Луиза остались дома по причине ее недомогания и нездоровья.

Только после отъезда Якима врач установил причину недомогания. Луиза оказалась беременной. Эта весть ошеломила Луку. Он был и рад, и обескуражен неожиданностью, свалившейся на него. Видно было, что он не был готов к такому быстрому изменению всей своей жизни.

– И все же я настаиваю на переезде на Гваделупу, дорогая, – говорил Лука.

– Любимый, посуди сам, – возражала Луиза. – Здесь все налажено, есть врач, и уход будет намного лучше, чем у тебя. К тому же я поняла, что вы живете все в одном доме. Это очень неудобно, милый. Нам нужен отдельный дом. А это долгое дело.

– Но мне нужно быть там, Лиза!

– Согласна, милый. Поезжай на месяц. Потом приедешь, привезешь товар и будешь пополнять доход семьи. И польза будет, и разлука не столь длительна. Я переживу, дорогой. И понимаю, что надолго свое дело бросать никак нельзя.

После долгих переговоров доводы Луизы победили. Лука согласился ехать один, обещая через месяц с небольшим вернуться.

Судно ушло на юг, Луиза осталась тосковать одна, а у Луки опять начались мучительные размышления, причину которых он еще не осознал.

И сразу же по выходу в открытое море сильный юго-восточный ветер стал неудержимо сносить судно на запад. Шторм так и не разразился, но удерживать нужный курс было невозможно.

Самюэль не отходил от румпеля, постоянно подправлял паруса. То зарифливал, то брал на гитовы, то поворачивал реи, но снос судна на запад остановить не смог. И наконец к вечеру сказал Луке:

– Люк, я ничего не могу поделать. Мы неуклонно смещаемся к западу. Что прикажешь делать?

Лука внимательно рассматривал карту этого района, добытую у голландских купцов, долго раздумывал и молвил:

– Мучить людей нет смысла. Иди в крутой бакштаг. Так мы быстро дойдем до Санта-Круса и там переждем противный ветер. Да и поторговать будет возможность. К тому же и знать острова не помешает. А так мы только измучим и себя, и людей. Их у нас и так мало.

– Как скажешь, хозяин, – улыбнулся старый рыбак.

Судно пошло с попутным ветром. Качка уменьшилась, люди вздохнули с облегчением. А Лука все раздумывал, как использовать это с толком.

Утром он вышел на палубу. Ветер был свеж, но казался тише вчерашнего. В море ходили большие пологие волны. А на горизонте белели паруса.

Через час паруса приблизились. Судно явно шло на сближение. Самюэль забеспокоился.

– Что-то не нравятся мне эти паруса, хозяин. Слишком явно идут на нас.

– Уйти мы все равно не сможем. Груз у нас не тот, который может заинтересовать пиратов, подождем, что будет дальше.

Вскоре с парусника донесся звук выстрела. Это могло означать лишь одно.

– Самюэль, ложись в дрейф. Иначе нас расстреляют.

В четверти мили от них парусник лег в дрейф, большая шлюпка наполнилась вооруженными людьми, явно пиратами.

Лука внимательно рассматривал в подзорную трубу эту шлюпку. Все говорило о том, что это настоящие пираты. Тоска и отчаяние охватили душу. Он быстро ушел в каюту и постарался спрятать подальше несколько сотен монет.

Пираты весело вскарабкались на борт суденышка. Главарь этой шайки заговорил на французском:

– Что за груз в трюме? Есть ли ценности? Выкладывай, – кричал главарь, с разочарованием разглядывая надстройки.

– Прошу простить старика, – лепетал Самюэль, заикаясь. – Вряд ли вас заинтересует наш груз, господин. Смотрите сами. Можете спросить у хозяина, – и указал на Луку.

– Так вы французы? Откуда?

– Вы правы, господин. Мы с Гваделупы. Туда и возвращались, да противный ветер не позволил. Пришлось идти к Санта-Крусу. Рассчитывали расторговаться.

– Интересно! Ладно, пока ничего не трогайте! – обернулся он к своим матросам. – Хочу взглянуть на бумаги. Пошли в каюту, – махнул он рукой Самюэлю и Луке. – Если все в порядке, то плывите себе спокойно.

Они спустились в крохотную каютку Луки. Тот достал из ящика бумаги. Самюэль выставил бутылку рома и стаканы. Разлил.

– Что делали на Сен-Мартене? – спросил главарь.

– Тут слишком личные причины, месье, – проговорил Лука. – Я ехал к невесте.

– Где же она?

– Осталась на острове. Она беременна и не может путешествовать на таком маленьком судне, месье.

– Ты голландец? Говоришь с сильным акцентом.

– Сожалею, но я не голландец, – тихо ответил Лука. – Я… из Польши. Слыхали про такую державу?

– Польша, Польша, – в раздумье промычал пират. – Вроде слыхал. Где-то на севере, не так ли. Там еще морозы зимой страшные. Точно! Вспомнил! И как ты вдруг оказался здесь?

– Нанялись воевать против Испании, да в плен попали. Потом французы нас захватили и посадили на каперский корабль.

– О, так мы почти коллеги! Интересно, разрази меня молния! И кто был капитаном этого капера?

– Эсеб де Казен, месье. Слыхали?

– Казен, Казен… Вроде слыхал. Он не плавал в этих водах?

– Года полтора или больше мы стояли на Тортуге.

– Точно! Вспомнил! И где он теперь?

– Никто с тех пор его не видел и не слышал. Команда высадила его в шлюпку вместе с несколькими людьми.

– Бывает. Нахапал, значит, без меры.

– Что-то в этом роде, месье, – ответил Лука. Он опасался, что пират рассвирепеет, но этого не произошло. Тот лишь отхлебывал ром и рассеянно просматривал бумаги.

– Но вот что странно, хозяин. Откуда у тебя его королевский патент на каперство? И где то судно?

– Это просто, месье, – заволновался Лука. – Почти все французы решили возвращаться домой, а казаки договорились уже оттуда добираться на родину.

– Постой! Что еще за казаки? Кто это?

Лука пространно объяснял пирату все это, тот внимательно слушал, кивал и хмыкал, потягивая ром. Особенно его заинтересовали сведения о Назаре. И он промолвил со смешком:

– Интересно, интересно! Я ведь тоже учился в Сорбонне. И тоже несколько лет назад сбежал от тамошних ханжей и задавак-профессоров. И не жалею. Возможно, мы даже встречались, хотя не припоминаю, что там были студенты из Польши.

– Вообще-то не из Польши, а из Киева, месье, а это не одно и то же.

– Что это еще за Киев, позволь спросить?

– Это столица когда-то могущественного государства, павшая при нашествии татар. И она до сих пор никак не восстановит своих прав, месье.

– Значит, вы слабы в коленках, парень! Скажи, а ты не слышал там, на Сен-Мартене, некоего Тарана ? Был у меня года три назад приятель. Мастер на все руки!

– Таран? Не Туасон ли? – изумился Лука.

– Он самый! Значит, ты с ним встречался? Интересно! Вот чертяка! Все же устроил себе спокойную жизнь! Всегда стремился к этому. Ну и как он там?

– Выдал дочь за моего друга. Несколько дней назад. Они ушли на Гваделупу.

– Интересно! Я знал, что у него есть дочка. Еще по прошлым делам. Не ожидал от Тарана такой прыти! Ха-ха! И как у него?

– Мне показалось, что хорошо. Солидная семья, дочери растут.

– Погоди! Какие дочери? У него была только одна! Наверное, жену с потомством взял! Вот шустряк! Ну, молодец! Надо бы заглянуть к нему как-нибудь! Ха-ха!

Пиратский главарь от души веселился, пил ром и балагурил. Потом посерьезнел и сказал:

– Интересно мы поговорили! Но пора и честь знать. Ухожу. Тебе повезло, что встретил именно меня. Постарайся другим не попадаться. И говори, что ты друг Алавуана. Меня в этих водах многие знают. И счастливого плавания! Берегись, такое малое судно не выдержит даже небольшого шторма.

Алавуан приветливо махнул рукой, спустился с матросами в шлюпку и отвалил.

– Фу! – облегченно вздохнул Самюэль. – Пронесло! Счастье, что оказался француз! Могло бы быть намного хуже.

– Хвала Всевышнему, что не случилось худого! – воздел руки к небу Лука.

До Санта-Круса они добрались после полуночи. Редкие огоньки показали, что до острова остается не более шести-семи миль.

– Ложимся в дрейф, Люк, – разбудил Луку Самюэль. – Остров перед нами.

– Хорошо, Самюэль. Ложись отдохни.

Утром подошли к поселению. Домики числом где-то с сотню с моря выглядели живописно, привлекательно и мирно. Кокосовые пальмы трепались на ветру, в бухточке не видно было кораблей, а в море белели паруса рыбачьих лодок и баркасов.

Жители встретили французов настороженно, без подношений и с оружием в руках.

Выяснилось, что поблизости шныряют английские и французские пираты, и испанские поселенцы готовились к отпору. Но малое суденышко не возбудило особого беспокойства.

С трудом объяснившись, Самюэль, немного знавший испанский, договорился об обмене части товаров на десяток чернокожих рабынь. Лука посчитал это выгодной сделкой и был доволен.

К вечеру погрузили воду и дрова, разместили рабынь на палубе и утром с большим трудом вышли в море под одним косым парусом на бизань-мачте.

– Можно рассчитывать, что ветер вскоре изменится, – промолвил Самюэль, пристально вглядываясь в небо. – Думаю, что к полудню мы сможем поставить все паруса.

– Хорошо бы послать матроса на марс. Пусть глядит за чужими парусами. Пораньше углядим пирата, побыстрее можно будет смотаться, – Лука озабоченно оглядывал горизонт в подзорную трубу.

– Это можно, Люк.

Как и говорил Самюэль, после полудня задул ветер с востока. Поставили паруса, судно грациозно накренилось и побежало на юго-восток, к Наветренным островам.

Однако перед заходом ветер снова поменялся. Задул с севера, постоянно поворачивая на западный.

– Очень хороший ветер, Люк, – довольно говорил Самюэль. – И закат благоприятную погоду обещает. Продержится такой пару дней, и можно считать себя в безопасности, – и он что-то прошептал себе под нос.

Утром небо было чистое, ветер почти западный, волнение малое, а ход суденышка составлял более пяти узлов.

Негритянки боязливо жались друг к другу, поглядывали на трех негров-матросов с надеждой. Те уже давно пытались заговаривать на своем наречии, но женщины не понимали их, хотя и относились к этим попыткам достаточно благосклонно.

– Что, ребята, выбираете себе спутниц жизни? – с улыбкой спросил Лука. Негры заулыбались, просительно глядели на господина, на женщин, а Лука неожиданно сказал Самюэлю:

– Попробуй растолковать этим несчастным, чего хотят наши черные матросы.

Когда негритянки уразумели, что и как, поднялся оживленный гомон и раздавались даже жидкие смешки. А Лука обратился к неграм-матросам:

– Выбирайте себе жен и с помощью капитана договаривайтесь с женщинами. Только без принуждения. Все должно быть по согласию. Вы поняли?

Негры восторженно осклабились, благодарили, кланялись и несмело подступали к Самюэлю, прося помочь им. Тот вопросительно глянул на хозяина, Лука согласно кивнул и ушел в тень паруса, вытирая обильный пот с шеи.

Самюэль быстро договорился с двумя молодыми женщинами. Матросы возбужденно смеялись, тащили негритянок за собой, торопили, а Лука заметил строго:

– Вначале надо обвенчаться, ребята. Так что подождите, если только сами женщины не согласятся с вами переспать.

Лука погрозил неграм пальцем, усмехнулся. К нему подошел Колен и спросил:

– Люк, а мне можно выбрать себе женщину? Уж больно я тоскую без них.

– Ты серьезно? Как тебе такое пришло в голову? И ты согласен соединить свою жизнь с таким страшилищем?

– А что? Не все они такие уж и страшные. Вон, глянь-ка на ту, в синей кофте. Вполне прилично выглядит.

Лука думал недолго. Он понимал, что в этих местах найти белую женщину трудно. И потому ответил с некоторой неохотой:

– Раз так, то я согласен. Иди и бери, но обещай, что бракосочетание обязательно устроим.

– Какой же ты правильный, Люк, ну да ладно, я готов и на это. Хватит жить без двора, без кола. Денег у меня на прожиток немного имеется, да и доля в хозяйстве есть. Проживем! Хуже не будет.

– Что ж, Колен, поздравляю тебя с поворотом в жизни. Отстроишь себе дом и будешь плодить детей. Я слыхал, что негритянки – плодовитые бабы.

Колен улыбнулся, вздернул брови и пошел к женщинам. Взял за руку одну, ту самую, в синей кофте, отвел ее в сторону, к Самюэлю, сказал решительно:

– Растолкуй ей, что я намерен взять ее себе в жены, Самюэль.

– Прямо-таки в жены?! Иначе не надумал?

– А чего тут думать? И тебе бы посоветовал, но могу и подождать, пока у меня жизнь наладится. И обязательно спроси, я ей нравлюсь хоть немного?

Капитан долго говорил с негритянкой, пока та поняла, что от нее хотят. Она потупилась, долго молчала, а потом взглянула на Колена и молча кивнула в знак согласия.

– По этому поводу я устраиваю сегодня вечером небольшой пир! – весело объявил Лука. – Самюэль, объясни негритянкам, что и они будут участницами. Пусть готовят еду. А то наш Жан вовсе забегался тут один.

К вечеру зарифили паруса, установили на палубе на досках еду и питье. Негры стеснялись, но после уговоров постепенно осмелели и набросились на вареное мясо, добытое на Санта-Крусе, на фрукты и кашу из маиса, приготовленную с маслом и рыбой.

– Через два дня будем дома, и нечего скупиться на еду! – провозгласил Лука, который и сам с аппетитом уплетал мягкое ароматное мясо и бананы.

Слегка захмелевшие, моряки и негритянки пустились в пляс под аккомпанемент самодельных трещоток, дудок и наполненных камушками калебасов. Было весело, и Луке показалось, что этим чернокожим так мало надо, чтобы скрасить рабскую жизнь. Немного внимания, побольше хорошей еды, поменьше побоев и изнурительного труда.

На следующий день к вечеру Самюэль объявил, что завтра судно придет на Гваделупу.

– Точнее не могу сказать, но то, что завтра, обещаю точно, – заверил капитан.

– Откуда такая уверенность? – спросил Лука.

– Мы прошли Монтсеррат час назад, Люк. Ты просто не заметил. Он едва виднелся на горизонте. Значит, до Гваделупы совсем близко. Каких-то сорок миль, если не меньше. Если ветер не утихнет, то можно ожидать, что остров увидим утром.

Утром действительно увидели далекий берег. Но мористее, на севере, заметили вереницу больших индейских пирог. Они шли к острову и, заметив судно, замешкались, остановились и в нескольких кабельтовых сгруппировались в кучу.

– Что за индейцы? – воскликнул Самюэль с тревогой. – Откуда они тут взялись? Это мне не очень нравится. Надо бы приготовить оружие.

– Их не так много, Самюэль, – сказал Лука, отрываясь от окуляра трубы. В пирогах сидят человек по шесть-восемь. А пирог всего пять.

– Думаешь, этого мало? Они и с такими силами в состоянии захватить нас.

– Мы можем легко уйти от них, – не соглашался Лука. – Но оружие приготовим.

– Капитан, на севере парус! – голос марсового Жана заставил всех поднять головы вверх. – Мили четыре, у горизонта!

– Куда идет? – спросил Самюэль.

– Трудно определить! Надо подождать. И без трубы ничего нельзя сказать!

Лука быстро залез на марсовую площадку и оглядел горизонт в трубу.

– Идет прямо на нас, – доложил он капитану. – По-видимому, трехмачтовик.

– Поднять все паруса! Быстрей, обезьяны! Уходим!

Отдав команду, Самюэль с Лукой сами бросились к снастям. С криками подняли паруса. Судно увеличило ход.

– Гляди-ка, индейцы следуют за нами, – указал Колен на пироги.

– Поспешают, – подтвердил его слова Лука, поглядывая на пироги в трубу. – С чего бы им-то бояться какого-то парусника? С него их и не заметить.

– Они не такие дураки, чтобы не бояться белого человека. От нас им всегда что-то плохое перепадает, – недовольно ответил Самюэль.

– И то верно, – согласился Лука и вдруг вспомнил миссию индианки, уговаривавшей со своими вождями гваделупских карибов пойти вместе с ними в военный поход. – Эй, Жан, иди сюда!

– Что господин хотеть? – спросил с готовностью мальчишка.

– Погляди в трубу на индейские пироги. Узнаешь ли ты кого там? Только смотри повнимательней. И окуляр подкрути, если плохо будет.

Мальчик с восторгом схватил подзорную трубу, приставил к глазу и долго водил по морю, прежде чем поймал пироги индейцев.

– Ну что, Жан? – нетерпеливо торопил Лука.

– Это наши, господин! Я узнал троих. Остальные с Доминики. Возвращаются с набега. Есть раненые. Много.

– Вон оно что, – протянул в волнении Лука. – Значит, все же организовали поход на Сент-Киттс. И по всей вероятности – неудачный.

– Тогда тот парусник может быть погоней за ними. Только непонятно, чей он. Английский или французский? – сделал предположение Самюэль.

– Убавь паруса, Самюэль! – крикнул Лука и схватил трубу. Капитан недоуменно пожал плечами, но приказ отдал.

Судно резко сбавило ход, и Лука, не отрывавшийся от трубы, наконец увидел, что искал. На одной из пирог лежала индианка. Ее шея была замотана тряпкой. Это так испугало Луку, что он едва удержался от вскрика. Что-то трепыхнулось в груди, засосало под ложечкой. Это и напугало его и удивило. Подумалось тут же: «Господи, неужели эта дикарка так действует на меня? С чего бы это? А Луиза?»

Его тревожные, сумбурные мысли прервал Самюэль.

– Люк, индейцы приближаются. Что будем делать?

– Брать на буксир! – зло ответил Лука.

– На кой черт они тебе? С ними мы не сможем уйти от корабля, если то, о чем я думаю, верно.

– Берем на буксир, Самюэль! – решительно бросил Лука. – Так надо! Жан, иди сюда, – и когда тот подошел, приказал строго: – Кричи им во всю глотку, что мы поможем им, возьмем на буксир. Кричи!

Мальчишка немного поколебался, недоуменно глянул на Луку и перегнулся через фальшборт.

Он стал кричать, слушал и снова кричал, пока не получил ответ. А тем временем пироги уже достаточно приблизились. Переговоры начались. Наконец, видя, что преследовавший их корабль находится уже совсем рядом, они согласились, поймали брошенный трос и закрепили его на носу передней пироги, остальные связали тонкими линями. Самюэль приказал поднимать паруса, и судно тронулось к берегу острова, уже хорошо видимому в трех милях по левому борту.

Корабль медленно приближался. Он уже находился менее чем в трех милях и вырисовывался все отчетливее. Лука смог определить по флагу, что это англичане. Он позвал Жана.

– Спроси у своих, с кем они воевали? Только пусть говорят правду, им за это ничего не будет. Кричи.

Переговорив с индейцами, Жан сказал:

– Это англичане, господин. Они хотеть захват, казнь. Война быть с англичанами. Так наши говорить, – и он кивнул в сторону пирог.

– Тогда сомнений быть не может. Это точно англичане. И они нас догоняют довольно быстро. Жан, прокричи своим, пусть гребут. Они уже немного отдохнули, и пора помочь нам и себе.

Индейцы взялись за весла, и ход немного прибавился.

Судно направили прямо на восток. Самюэль сказал Луке:

– Подойдем к перешейку. Скоро прилив начнется, и в случае необходимости можно перебраться через перешеек.

– Бросить судно? Никогда!

– Предпочитаешь оказаться в плену у англичан? Это не лучший выход, Люк!

Тот не ответил и опять стал смотреть в трубу. Теперь он отлично мог наблюдать, как ведет себя индианка. Понял, что ей плохо. Это сильно взволновало его. Ему даже показалось, что она лежит без сознания. Захотелось спустить на воду ялик и поспешить к ней, посмотреть, помочь. И все же он остался на месте. Боялся разоблачить себя.

Гонка продолжалась до полудня. Погоня уже приблизилась на две без малого мили, и вскоре можно было ожидать обстрела из пушек.

– Самюэль, далеко до перешейка?

– Самое большее час, Люк. Там мелкое море, и мы сможем оторваться от англичан. Они не осмелятся идти на мелководье. Ближе двух миль к берегу они не подойдут.

– Жан, прокричи и спроси, кто из индейцев хорошо знает подходы к перешейку и самый перешеек. Если такой есть, пусть перебирается сюда, на борт.

После недолгих переговоров одна пирога подтянулась по тросу к борту. Индеец вскочил на палубу и огляделся. Лука протянул ему руку для пожатия.

Жан бойко толмачил, и вскоре определили место, где можно ближе всего подойти к берегу.

Индеец стоял возле рулевого, а им был сейчас сам капитан, указывал фарватер и приметы берега. Жан старательно толмачил, а судно осторожно шло под половиной парусов. Англичане довольно быстро приближались.

– Бросайте лот! – орал Самюэль с полуюта. – Глубина?

– Пять футов, капитан! Три с половиной, капитан! Четыре, капитан!

– Дно ровно нет, – дополнил недоумение капитана Жан.

– Три фута, капитан!

– Черт! Это уже меньше, чем осадка! Видимо, грунт слишком мягкий и дно судна не царапает по нему.

– Жан, зови все пироги сюда, к борту. Есть предложение.

– Ты что задумал, Люк? – в голосе капитана слышались страх и беспокойство. Когда пироги подошли к борту, Лука через Жана приказал:

– Грузите людей и гоните через перешеек! Потом перевезете груз! Торопитесь! Англичане скоро начнут стрелять!

Индейцы поняли. Быстро приняли в лодки людей и торопливо погребли по бурному перешейку. Прилив клокотал, кружил воду, водоросли носились везде.

А Лука не мог оторвать глаз от безжизненного тела индианки. Она действительно была без сознания и, как казалось, не подавала признаков жизни. Хотелось спрыгнуть вниз, схватить ее тело и взлететь на палубу. Но он не осмелился.

В миле к югу перешеек чуть выступал из воды. К нему и стремились индейцы на пирогах. Они работали веслами стремительно, видно было, что их силы на пределе возможного. С палубы корабля было хорошо видно, как они причалили к берегу. Он поднимался над водой не более чем на полтора фута, но это была земля, где можно было переждать прилив.

Лишь только начался второй рейс пирог, на сей раз с грузом, как англичане произвели залп из шести орудий правого борта.

Ядра с глухим всплеском вспенили волны в непосредственной близости от суденышка. Оно еще продолжало медленно двигаться, но с каждой минутой все оставшиеся на борту ожидали посадки на мель.

Второй залп прогрохотал четверть часа спустя. Англичане сбросили паруса и дальше не двигались. Ядра опять пролетали мимо или не долетали.

– Скоро они пристреляются, и тогда нам придется худо, – говорил Лука.

Он оставался на борту лишь с Самюэлем. Остальные уже шли на пирогах к холмику. И Лука сказал решительно:

– Хватит испытывать судьбу, Самюэль. Спускаемся в ялик. Следующий залп может накрыть нас. Поторопимся.

– Но судно, Люк!..

– Мы ему не сможем помочь, Самюэль. Уходим!

Они неторопливо гребли, ожидая залпа. Он прогрохотал, когда ялик был на полдороге до берега.

– Гляди, Люк! Они попали! Полбака снесли! – Самюэль чуть не плакал от досады и бессильной ярости.

– Не преувеличивай, капитан, – стоически ответил Лука. – Всего-то повредили несколько досок обшивки. Успокойся, капитан! Еще поплаваешь!

На холмике из песка и ракушек столпились все люди. Было тесно, но англичане больше не могли достать их своей артиллерией. А на десант они вряд ли осмелятся.

– Все ж французская земля, – бросил Колен и глянул на корабль. – А что с нами будет?

– Посмотрим, Колен, – ответил Лука безразлично, поискал глазами индианку. Она лежала на циновке бледная, едва дыша. Тряпка на шее была уже грязной и заскорузлой от крови. Он подошел осторожно и стал на колени. Подняв голову, спросил индейцев:

– Что с нею? Чем ранена?

Лука подождал, пока Жан переведет ему ответ индейца, потом медленно стал развязывать повязку. Все молча, в напряжении окружили их и смотрели.

Рана оказалась загрязненной. Лука отбросил тряпку, посмотрел на Самюэля. Тот понял, ушел и вскоре вернулся с ящичком с различными мазями и порошками трав. Это были снадобья колдуна и знахаря Эфу, которыми тот снабдил Луку при отплытии.

Лука снял корочку с раны. Сукровица проступила обильно, смешалась с гноем и текла тонкой струйкой на плечо индианки. Он осторожно ощупал края раны, слегка надавливая на них. Гной засочился сильнее.

Лука обмыл рану тампоном, смоченным ромом. Индианка застонала, и индейцы двинулись ближе, угрожающе загнусавили тихими голосами.

Лука полностью сосредоточился на ране. После долгого промывания он потребовал тонкий нож, накалил его на огне, обрезал малые части помертвевшей кожи и мяса, прижег края, посыпал порошком и лишь затем осторожно перевязал шею чистыми полосками ткани.

Лука вздохнул тяжко, прерывисто и тяжело опустился на песок, не отрывая глаз от изможденного лица индианки. Смотрел и думал.

Вспомнилось вдруг, как давным-давно, в забытом почти и таком далеком Киеве, он, голодный и бесприютный, просил дядьку Макея взять его на войну, как мечтал о казачьей славе, о богатой добыче и дальних неведомых странах.

Была слава, лихие сшибки на земле и на море, были раны, женщины и добыча, а дальние страны – так вот они, куда уж дальше-то. А было ли счастье? Да и что это такое, где оно, в чем? Что сделать надо, чтобы оно пришло и согрело душу? Может быть, надо успокоиться, перестать ломать голову и просто жить? А там время покажет, расставит все по своим местам…

Луку вывел из задумчивости далекий грохот. Он встал, посмотрел на море.

Его судно пылало, подожженное раскаленными ядрами английской артиллерии. Он смотрел, и в голове больше ничего не возникало. Ни жалости, ни сожаления, ни обиды или чего-то еще. Он был спокоен.