ЗАМЕТКИ ПО ПОВОДУ ПОВЕСТИ «ПОТАЁННОЕ ОКНО, ПОТАЁННЫЙ САД»

Я принадлежу к тем людям, которые верят, что жизнь состоит из повторяющихся циклов — колеса в колесах, одни цепляются за другие, какие-то вращаются сами по себе, но каждое из них совершает некое постоянное, присущее ему движение. Мне нравится этот абстрактный образ, сравнивающий нашу жизнь с работой какого-то хитроумного механизма. Может быть, потому, что настоящая жизнь, очень близкая и дорогая каждому, кажется нам такой беспорядочной и странной. Как прекрасно иногда отбросить все ненужные мысли и сказать: «Вот он, образец! И, хотя я не знаю, что он означает, но, слава Богу, я, во всяком случае, его вижу!»

Насколько я понимаю, все эти колеса заканчивают свои циклы вращения строго одновременно, и когда это происходит — по моему мнению, это случается примерно каждые двадцать лет, — мы переживаем время окончания своих дел. Психиатры даже ввели в обиход специальный термин для описания этого феномена — они называют его французским словом cloture, которое как раз и означает «окончание», «ограда».

Сейчас мне сорок два года, и, оглядываясь назад на последние четыре года своей жизни, я замечаю все признаки cloture — окончания. Это можно увидеть и в моих произведениях. В романе «Оно» я посвятил возмутительное количество страниц своим размышлениям о детях и освещающей их внутренний мир природной способности очень тонко чувствовать и воспринимать все окружающее. На следующий год я собираюсь опубликовать последний роман из серии о Касл-Роке, который будет называться «Самое необходимое» (последняя история этого сборника под названием «Солнечный пёс» представляет собой пролог к этому роману). И наконец, повесть, которая ждет вас во втором томе этой книги, будет, как я думаю, моей последней историей о писателях и их творчестве и о таинственном нечеловеческом пространстве, которое существует между реальностью и вымыслом. Думаю, что добрая половина моих верных читателей, терпеливо выносивших мое увлечение подобной темой, будут счастливы это узнать.

Несколько лет назад я опубликовал роман под названием «Мизери», в котором попытался хотя бы отчасти продемонстрировать, какую огромную власть может получить вымысел над читателями. В прошлом году я опубликовал книгу под названием «Темная половина», где я пытался исследовать обратную ситуацию: какую власть может иметь вымысел над создавшим его писателем. Эта книга была еще в черновиках, а я уже думал о том, что, по всей видимости, можно рассказать обе истории одновременно, если взглянуть на некоторые сюжетные ходы «Темной половины» под принципиально другим углом. Литературное творчество, на мой взгляд, является таинством — таким же, как сновидения, — и прежде я никогда так серьезно не размышлял именно над этим аспектом моего странного и опасного ремесла.

Я знаю, что писатели время от времени переписывают старые произведения — так сделал Джон Фоулз со своим «Магом», так поступил и ваш покорный слуга со своим «Противостоянием», — но на этот раз я имел в виду нечто другое. Мне захотелось взять уже известные элементы и сложить из них совершенно незнакомую конструкцию. Однажды я уже попытался сделать нечто похожее — я воспользовался некоторыми элементами «Дракулы» Брема Стокера для создания своего «Жребия». Такой способ построения нового показался мне очень удобным.

В один прекрасный день поздней осени 1987 года, пока все эти мысли еще в беспорядке роились в моем сознании, я зашел в нашу прачечную, чтобы бросить в стиральную машину грязное белье. Эта прачечная представляет собой маленькую комнатку, и — по случайному любопытству — я остановился у одного из двух окон.

Мы жили в этом доме уже одиннадцать или двенадцать лет, но прежде я ни разу не удосужился выглянуть из этого окна. Причина очень проста: окна расположены на уровне пола, и обычно к ним невозможно подобраться из-за сушилки или корзины с грязным бельем. На этот раз я все-таки преодолел эти препятствия и выглянул наружу.

Из окна видна небольшая кирпичная арка, которая соединяет дом и летнюю беседку. Это место я видел практически каждый день… но точка, с которой я смотрел на него теперь, была новой. Моя жена расставила на арке около дюжины горшков с растениями, полагаю, для того, чтобы они могли хоть немного глотнуть раннего ноябрьского солнца, и в результате получился симпатичный маленький садик, который был виден только мне. Фраза, пришедшая мне в тот момент, была, конечно, названием истории.

Мне показалось, что это удачная метафора тому, чем день и ночь занимаются писатели — особенно писатели, работающие в жанре фэнтези. Сидеть за печатной машинкой или с карандашом в руке — вовсе не физический акт: с точки зрения духовной деятельности это можно сравнить с наблюдением из забытого всеми окна за совершенно обычными вещами, но с другой, новой точки зрения. Работа писателя в том и заключается, чтобы внимательно смотреть из этого окна и сообщать о том, что он там — под своим углом зрения — видит.

Случается так, что окно разбивается. Думаю, именно это — более чем что-либо другое — является содержанием данной истории: что происходит с бдительным наблюдателем, когда разбивается окно между реальностью и нереальностью и стекла разлетаются во все стороны?