Часть 1

Проклятый ангел

Глава первая

Низвергнутый с Небес

До чего же, порой, странно складывается жизнь ангела в наши весёлые времена. Ещё вчера ты был успешный, преуспевающий, всем довольный молодой ангел, уверенный в своём безоблачном будущем, а сегодня ты всеми презираемый изгой, проклятый ангел. То есть, фактически уже даже и не ангел. Когда сильные, жесткие и цепкие руки ангелов-охранников вытащили меня из тесного, холодного каменного мешка, в котором я только и мог, что стоять, стуча зубами от холода и страха, у меня поплыли круги перед глазами от ярко света, бившего мне в лицо так сильно, что снова ничего не было видно. Вот такой он, ангельский суд чести. Чей-то громкий, незнакомый голос зачитал обвинение, пару минут стояла гробовая тишина и уже другой голос прогрохотал где-то впереди, сверху:

— Авраэль, — да, это я, имя неказистое, но в том нет моей вины, со всеми вопросами прошу обращаться к маменьке — Ты признан виновным, приговариваешься к вечному проклятью и будешь низвергнут на Землю! Привести приговор в исполнение.

Охранники грубо сорвали с моей головы защитный нимб и я зажмурил глаза. Свет, бивший мне в лицо, сделался совсем нестерпимым, а ведь моим глазам и до этого было больно потому, что руки мне связали за спиной и я не мог отрегулировать защитные фильтры нимба. После этого охранники сорвали с меня новенький, месяца не носил, белый ангельский хитон и содрали со спины крылья. Точнее магическое устройство, выпускающее их, так как я крыльями пользовался лишь изредка. Ладно, переживу без крыльев. После этого всё те же грубые, жесткие и сильные руки сорвали с меня сандалии и тут я понял, что всё это мне не снится, а происходит в действительности и меня вышвырнут с Небес на Землю. Меня действительно прокляли и я закричал:

— Санни, будь ты проклят, гнусный доносчик! Это ты начал тот глупый разговор и вынудил меня сболтнуть лишнего, а потом донёс на меня. Ты у меня за это поплатишься!

Тут я снова сболтнул лишнего, как и тогда, когда мы с Саниэлем, четвёртого дня, осушили вечером два кувшинчика нектара и я повёлся на его, не такую уж и пьяную, болтовню о смысле жизни ангелов. Сболтнул я в том смысле, что меня через пару минут сбросят вниз, на Землю, да, ещё лишив магических способностей, а эта самодовольная гадина, у которой я год назад отбил девчонку, останется на Небесах и наши пути уже никогда не пересекутся. Так что я уже ничем не смогу насолить ему, а не то что отомстить за такое чёрное предательство. А ведь он был мне другом. Я хотел было крикнуть пару слов в адрес суда, но мне быстро заткнули рот. Мощным ударом кулака, разбив нос и губы в кровь. О, дьявол! Впервые в жизни из моего тела текла горячая, солёная кровь. О, Боже, я уже почти стал обычным человеком. Тут мне к затылку приставили раструб Стирателя и в следующую секунду мою голову пронзила жуткая боль. Охранники стёрли в моей голове все магические знания и теперь я действительно перестал быть ангелом и превратился в чёрт знает что.

После этого охранники вообще озверели. Нет чтобы просто подвести меня к люку, они принялись избивать меня руками, ногами и, кажется, даже крыльями. Свалили на гладкий пол полированного белого мрамора и пинками покатили по нему. Так, истошно крича от боли, я и провалился в люк, ведущий с Небес на грешную Землю. Падать было очень высоко. Небесное измерение находится на высоте в пятьдесят километров от Земли. Кажется, на такой высоте нет атмосферы или она разрежена настолько, что человек не может дышать. А ещё меня осветило лучами солнца, заходящего за горизонт и это тоже было не самое приятное ощущение. Наверное это всё-таки был магический спуск на Землю и те, кто низверг меня с Небес, позаботились, чтобы я не расшибся при ударе о камни, землю, деревья или воду. В общем о то, что мне попадётся там, внизу. В первые мгновения я ощущал лишь то, что мне нечем дышать. Мои лёгкие буквально разрывались от этого, но я плотно зажмурил глаза, рот, напрягся и старался сохранить в них последний глоток воздуха Небес.

Хоть в чём-то, но мне повезло в этот треклятый день. Охранники, связывая у меня руки за спиной, не стали стягивать запястья вместе и тем более не стянули локтей. По всей видимости кому-то из них приглянулся мой новенький модный хитон с золотым шитьём по краю и двумя большими изумрудными фибулами, вот и связали меня так, чтобы, снять его с меня не разорвав. Только поэтому я смог подогнуть колени к груди, протащить верёвку под задницей, снова выпрямиться и зажать ладонями окровавленные губы и нос. Тем самым я сберёг воздух в лёгких, а они у меня отличались большим объёмом, почти десять литров, из-за того, что я очень любил плавать и особенно нырять. В падении на Землю хоть что-то райское мне помогло.

На смену почти полному отсутствию воздуха пришел лютый холод, но, как это ни странно, он не очень сильно беспокоил меня, как и немного позднее сильнейший встречный поток воздуха, который стал швырять меня из стороны в сторону. В моих мозгах быстро промелькнули формулы из учебника физики и я понял, что дела мои плохие, если это всё-таки не магический спуск. Без учёта торможения о плотные слои атмосферы, моя скорость подлёта к Земле составит свыше восьми тысяч километров в час и по всем законам материаловедения я должен просто сгореть. Между тем встречный поток воздуха был пока ещё вполне терпимым и я принял решение — воздуха из лёгких ни в коем случае не выдыхать, тем более, что кровь, в зажатых руками ноздрях, свернулась, в них образовались настоящие пробки и он не вылетал из моих лёгких двумя струйками. В моей голове мелькнула шальная мысль — если я помню курс физики, а со времён окончания института, дальше учиться мне было лень, прошло уже полторы сотни лет, то может быть вспомню и магию? Чем чёрт не шутит, когда Бог уехал в отпуск?

Воздух Небес это ведь не то же самое, что воздух грешной Земли. В общем я резко выпрямил руки и тесно сжал ноги, придав своему телу аэродинамическую форму и перешел в скользящий полёт. Заодно я приоткрыл глаза и понял, что интуитивно выбрал правильное направление и теперь лечу на восток, а не падаю камнем вниз, в море, которое люди называли Чёрным. Наверное ангелы-охранники, зная о моих любимых забавах, специально хотели сбросить меня в море, чтобы я смог хорошенько поплавать, а то и донырнуть до самого дна. Эх, мне бы теперь перелететь через горы. Перспектива разбиться о камни меня совершенно не устраивала. Хотя, зная характер ангелов, я полагал, что помереть так легко, они мне точно не дадут. Нет, фигу вам! Я не стану помирать вам всем назло. Пока ваша магия поддерживает меня, в моих лёгких достаточно воздуха Небес, а тело ещё полно ангельской силы, то я полечу навстречу своей судьбе, а не упаду на Землю, как сломанная кукла. Не дождётесь!

И я полетел. Пусть и без крыльев. Вскоре я открыл глаза чуть пошире и почувствовал, что могу хоть немного управлять своим полётом. Правда, летел я всё-таки очень быстро, да, и высоту терял также быстро, но, похоже, мне всё-таки удастся перелететь через Большой Кавказский Хребет. У меня это получилось и я, стремительно летя в ночном небе, пронёсся над заснеженной, покрытой ледниками горной грядой и стал спускаться к земле. Увы, слишком быстро, хотя и пытался затормозить. Летя к земле под углом градусов в тридцать, я увидел впереди огни какого-то города и рухнул в лес не долетая до него несколько километров. Мне даже пришли на ум меры длины, принятые на Земле. Срезав, как бритвой, остроконечные верхушки нескольких деревьев, я угодил в крону ещё одного — большого и раскидистого. На этом мой полёт завершился. Несколько раз больно ударившись о ветки, весь изодранный и избитый, я рухнул на землю и затих. В висках у меня уже ломило, но я не торопился выдыхать воздух Небес. Более того, невзирая на жуткую боль во всём теле, я сконцентрировался и вскоре почувствовал, что могу вдохнуть воздух Земли. Однако, что-то меня остановило и я не стал этого делать. Интуитивно. Вскоре я был очень благодарен своей интуиции.

Вместо этого я принялся определяться на местности, пока что на ощупь, не открывая глаз и в следующую секунду понял, что лежу на боку, на сухих листьях и редкой траве, пробивавшейся через них. Всё моё тело, от макушки и до последней косточки, ныло от боли. Такого, чтобы я испытывал столь сильную боль, со мной ещё ни разу не случалось, хотя мне и доводилось её терпеть. Например, в драках или состязаниях, то есть в тех же самых драках, но проходящих по правилам и в присутствии зрителей, но тогда мне было больно не до такой степени, чтобы я не мог даже пошевелиться. Нужно было срочно приводить себя в порядок и я с огромным трудом приблизил руки к лицу и открыл глаза. Была ночь, в лесу стояла кромешная тьма, но я, как это ни странно, уже через пару секунд прекрасно видел всё, словно и не переставал быть ангелом. Всё же я был ангелом дневным, а не ночным и потому не отличался особой зоркостью. Вместе с тем я вспомнил последние секунды полёта к Земле и, увидев перед собой какие-то странные деревья с кривыми стволами, понял, что валяюсь чуть ли не в самом центре не очень большого леса. Он рос на пологом склоне между двух горных ручьёв, вдоль которых пролегали дороги, а впереди, на востоке, были видны огни города.

Что же, если я очутился, пусть и не по своей воле, на Земле, в мире людей, то мне с ними теперь предстояло жить и чем скорее я познакомлюсь с людьми, тем лучше. Пока что мне следовало заняться собой. Взглянув на свои руки, я ужаснулся. Кисти рук, связанные белым шнуром, перехваченным несколько раз, уже опухли, но пальцы ещё сохранили подвижность и чувствительность. Руки мои выглядели ужасно. Они были все исцарапаны, ободраны и окровавлены. Я всё ещё не дышал и был очень тому рад — значит в моих лёгких всё ещё находится воздух родных Небес. Правда, они мне уже не родные, но от того их воздух, пропитанный магией и наполненный эманациями Божественной Благодати, был не менее целителен. Да, целительный воздух и та верёвка, которой мне скрутили руки, это было всё, что мне удалось прихватить с собой с Небес, хотя ещё не факт, что верёвка в скором времени не развеется или не удерёт. Она же, чёрт её подери, магическая, а потому с ней всё, что угодно, может случиться, если, конечно, я не смогу этому воспротивиться.

Мысли мои немного упорядочились и я стал соображать, что же мне делать? Хорошо, что первым делом я всё-таки вспомнил, что мой личный рекорд по задержке дыхания состоит двадцать семь минут — хвала озеру, возле которого я вырос, а стало быть мне не следовало торопиться выдыхать воздух Небес. Мне тут же припомнились сведения о мироустройстве Небес и Аида, вторым, но всё-таки скорее третьим, измерением которых является планета Земля с её Вселенной. На Небесах именно воздух был основой творения и магии, главного инструмента Бога и нас, ангелов. Раз так, то мне нужно было срочно придумать, как сохранить этот инструмент и я тотчас стал вспоминать, как ещё мальчишкой начал изучать магию. Лекции о дыхании были в данной ситуации бесполезными, о его задержке тоже, но тут мне припомнились слова учителя о том, что тело ангела — бездонный сосуд. Это уже было ближе к теме и я напряг мозги, вспоминая, что он говорил нам ещё. Ах, как жаль, что я не григори, ангел наблюдатель, и даже никогда не был знаком ни с одним из этих чудаков, избравших для себя столь странную и необычную профессию — вести наблюдения за людьми. Впрочем, жалел я об этом не слишком долго, так как хорошая — память залог долголетия.

Напрягая мозги до скрипа между извилинами, я вспомнил слова нашего учителя магии и правил жизни, Мастаэля: — «Тело наше, дети, само запасается воздухом жизни впрок, но если вы оказались в трудной ситуации, грозящей вам гибелью, то вы можете вместить в него ещё несколько глотков воздуха жизни и они окажутся куда более ценными. Для этого вам нужно расслабиться и выпустить воздух жизни из своих лёгких в тело и его внутренние органы.» Легко сказать, расслабиться и выпустить. С расслабиться у меня всё получилось довольно быстро, а вот со всем остальным что-то застопорилось. Тем не менее я не отчаялся, перевернулся на спину, лёг поудобнее, хотя для моего избитого и израненного тело самым удобным ложем был бы сейчас гроб. Подумав ещё немного, я поднёс руки к лицу и, помассировав пальцами ноздри, прочистил их от свернувшейся и уже начавшей засыхать крови, но дышать не стал.

Заодно я увидел кончик белого шнура толщиной миллиметров в шесть, которым мне связали руки. Он имев длину сантиметров десять. Опять же не дыша я разлепил окровавленные губы, слегка приоткрыл рот, захватил его зубами, после чего крепко стиснул и закрыл лицо руками. После этого я снова сделал попытку расслабиться и выпустить воздух из лёгких в тело. На этот раз всё пошло, как надо и первым делом я почувствовал, как боль покидает моё избитое и израненное тело. Да, но вместе с этим и воздух жизни покидал мои лёгкие, а потому мне уже очень скоро его очень остро не хватать. Хотя я и задыхался, всё же не стал торопиться делать первый вдох земного воздуха. Более того, когда лёгкие стало резать, словно ножом, я расслабился ещё сильнее и стал вдыхать воздух ноздрями, а не хватать его ртом, как рыба, выброшенная на берег. И оказался прав. Все узлы на верёвке моментально развязались и она устремилась вверх, но я только ещё крепче стиснул зубы и набрал полную грудь воздуха.

Дома, на Небесах, я частенько слышал, что Земля это вонючая помойка, на которой невозможно дышать, но на самом деле запах был довольно приятный. Пахло хвоей, немного цветами, травой и ещё кровью, но это была моя собственная кровь. Ещё я учуял отдалённый запах воды, а она мне была сейчас нужнее всего, хотя поесть я тоже не отказался бы. Меня арестовали чуть более трёх суток назад, причём буквально вытащили из постели и, приказав одеться, тут же взяли меня под руки и, ничего толком не объяснив, препроводили во Дворец Правосудия. Чёрт, в Аиде я видел такое правосудие. Как это ни странно, но я только что произнёс бранное слово вслух и моё лицо опять не обжег горячий шлепок. Всё правильно, ведь я находился на Земле и теперь мог поносить Небеса, с их гадкими порядками, сколько угодно, вот только толку от этого не было никакого. Меня всё же разбирала злость и я продолжил чертыхаться, ругая идиотов-судей и всех их рьяных и таких старательных приспешников.

Едва только я ответил на вопрос, как меня зовут и где проживаю постоянно, тут же началось чёрт знает что, просто форменное безобразие. Мне, опять-таки ничего не объяснив, заломили руки за спину и связали их, после чего грубо поволокли куда-то по полутёмному коридору и затолкали в самый настоящий каменный гроб, только не лежащий горизонтально, а стоящий вертикально, тёмный, жутко холодный и сырой. В нём я и простоял в странном оцепенении, теперь то я понял, что меня всё это время подвергали магическому допросу, трое суток, после чего, так и не дав поесть — уроды и негодяи, вот кто они после этого, осудили неизвестно за что на вечное проклятие и немедленно сбросили через люк в полу на Землю. Интересно, вечное проклятие происходит от того, что я буду теперь жить вечно? Жизнь ангела раз в восемьдесят, а то и больше, продолжительнее жизни человека, но только в том случае, если ангел живёт на Небесах безвылазно, да, ещё и праведной жизнью. Говорят, что из-за этого жизнь григори почти на треть короче. Ну, а кем теперь стал я и какова моя продолжительность жизни? Сохранились у меня хоть какие-то прежние способности и возможности? Что мне теперь делать, чёрт?

Лёжа на спине, я дышал через ноздри, а верёвка, тем временем, словно устав бороться со мной, дёргалась всё слабее и слабее. Вот она рванулась в последний раз и упала мне прямо на лицо. Похоже, я снова проинтуичил и разрушил чью-то магию. Ну-ну, начало моей новой жизни было не таким уж и плохим. Посмотрим, что со мной будет дальше. Ухватив верёвку рукой, я убрал её с лица и сделал несколько полных вздохов. Тело уже практически не болело и я встал, чтобы немного размяться, да, и лежать на земле было не очень то приятно. Впрочем подняться на ноги меня всё же заставила жажда. Мысленно обратившись к своим внутренним часам, я вдруг понял, что они работают, как и прежде. Было двенадцать часов сорок три минуты пополуночи, вот только с датой я не разобрался. Две тысячи какой двенадцатый год? Ведь сейчас на дворе восемьдесят пять тысяч семьсот тридцать первый год Третьей Эры! Это что же, меня ещё и забросили в далёкое прошлое? Так что ли мне нужно это понимать? Вот ведь чёртовы мерзавцы, совсем охамели, уже начали даже на Реку Времени плевать с высока. Дебилы!

Ну, ругайся не ругайся, ничего уже не изменишь. Нужно идти к воде и заодно подумать, чем бы подкрепиться. Если мне память не изменяет, то люди точно такие же разумные биологические существа, как и ангелы, только более разнообразные по своему какому-то там расовому и национальному составу. Ещё они более ущербные, чем ангелы, ниже нас ростом, хотя надо сказать, что я ведь тоже не великан, рост немного ниже среднего, всего метр восемьдесят семь при весе восемьдесят пять килограмм, пока ещё сильных, мускулов. Правда, я всё-таки кажется стал слабее или мне это так кажется с голодухи? Чтобы окончательно привести себя в порядок, я сделал несколько дыхательных упражнений и, убедившись, что к воздуху у меня никаких претензий нет, принялся энергично разминаться. Кстати, месяц мне тоже сразу показался очень странным, июль, двадцать пятое число. Может быть в моих магических внутренних часах произошел какой-то сбой и, вообще, почему они сохранились? Вспомнив про магию, я попытался произнести заклинание поиска дороги и даже как-то замысловато махнул правой рукой, но из этого ничего не вышло. Все магические знания из моей головы испарились.

Да, но я ведь точно помнил, что такое заклинание есть и оно должно было показать мне карту на тридцать лиг вокруг! Более того, я тотчас вспомнил, что знал несколько тысяч самых разных заклинаний, хотя и не всеми пользовался достаточно хорошо. Ладно, как-нибудь разберёмся и с этим, а пока что будем ориентироваться на органы чувств. Тем более, что не смотря на ночь я всё прекрасно видел в цвете, только без солнечных теней. Ещё раз понюхав воздух и определив, где вода всё же почище, я пошел к той речке, которая была справа. От неё сильнее пахло рыбой, так что я мог ещё и поесть. А ещё я уловил запах каких-то съедобных растений, пусть и не слишком привлекательным, но сейчас я был готов слопать даже дождевого червя. Ангелы, как и демоны впрочем, народ крепкий и могут переварить всё, что угодно, хотя демоны, конечно, более всеядные, из-за чего вкусы у них такие, что лучше с ними за один стол не садиться. В институте, в нашей группе училось несколько демонов. Нормальные, в принципе, ребята, особенно девушки. Правда, парни всё же очень уж волосатые, но некоторым моим знакомым девушкам это даже нравилось. Да, и мне понравился секс с демоницами. Интересно, а каковы из себя земные девушки?

Ох-ох-ох, ну и дурак же я, честное слово! Угодил в такую передрягу, стал проклятым ангелом, в одночасье лишился всего, отличной квартиры, хорошей, высокооплачиваемой работы, магической крылатой колесницы новейшей модели, невесты наконец, и даже Родины, а мысли только о бабах. Может быть меня не зря, того, осудили на вечное проклятье? Сунули в камеру магического допроса и тут выяснилось такое, что меня немедленно низвергли с небес. Хотя если честно, то я ведь точно такой же молодой ангел, как и все те, кого знаю. Может быть даже получше некоторых потому, что я не так ленив, как многие ангелы моего возраста. В общем я ничем не отличаюсь от десятков других молодых ангелов, работающих, то есть работавших, в Управлении Судеб. Нет, вру, кое-чем я от своих друзей и товарищей по работе отличаюсь, ведь моя мать преображенная женщина-человек. Впрочем, преображение лишь сделало её равной ангелам и не более того. Мой папаша умыкнул её с Земли добрых две с половиной тысячи лет назад и поскольку я не был любимым ребёнком, то и знаю о ней не так уж и много. Только то, что она княжеского рода и происходит из каких-то славян и не более того.

Ну, ещё я знал, что мои родители разошлись очень давно, добрых две тысячи триста, если не все четыреста, лет назад, после этого у моей матери было ещё несколько мужей, а потом мой папенька, старый вояка, чёрт бы его подрал, центурион с замашками капрала или какой там у них самый низший чин в армии, снова не повстречался с моей маменькой на какой-то вечеринке. После этого я и появился на свет, прожил с матерью до семи лет, после чего она отдала меня в один из самых лучших частных колледжей и мы встречались лишь дважды в год, но проводили вместе в лучшем случае три, четыре дня. Правда, то, что я учился в колледже Святой Троицы, мне очень помогло в жизни, но, как теперь мне стало ясно, ненадолго. Ладно, воспоминания о детстве и юности у меня уже и так не самые яркие и сильные, так что нечего бередить старые, давно зарубцевавшиеся душевные раны, кода прибавилось новых и к тому же с избытком. Злой, как чёрт, я бежал через лес. Не то что бы очень быстро, но и не плёлся, как старая кляча, как любит говорить мой оскорблённый папаша, ещё бы, я наотрез отказался от карьеры военного.

Бежать по лесу было не очень приятно, так как я несколько раз больно наколол ногу и очень жалел, что с меня сняли сандалии. Про хитон я даже и не вспоминал. Такую удобную и умную магическую одежду на Земле люди скорее всего не носят, но то, что я бежал по лесу голым, мне пока что не мешало. Ночь была тёплой, а лес не слишком густым и почти без подлеска. Тем не менее одежду мне нужно будет где-то раздобыть. Не думаю, что вид голого ангела обрадует людей. Интересно, какие они, люди? Такие же как мы и демоны или совсем другие? Вообще-то вся моя работа в Управлении Судеб как раз и была связана с людьми, вот только я их никогда не видел. В мою обязанность дежурного инженера отдела Главного механика, входило настраивать и изредка ремонтировать электрические прялки с компьютерным управлением, свивающие нити судеб людей и наматывающие их на специальные бобины. Ни я сам, ни электрическая прялка, ручной труд в нашей конторе был полностью изжит ещё полторы тысячи лет назад, ни в коей мере не могли вмешаться в судьбу человека, но это могли сделать ангелы из отдела Анализа Судеб, но насколько мне это известно, их рекомендации всегда прямиком отправляли в мусорную корзину. Не в прямо, конечно, смысле, а в переносном, ведь у нас в Управе всё компьютеризировано.

И снова я подумал о своей работе так, словно ещё являюсь ангелом, всё… А вот тут мне стало немного не по себе, так как я не смог сразу вспомнить своего имени, но минуты через полторы оно всё же всплыло в моём сознании — меня зовут Авраэль. Дурацкое имя! Из-за него меня даже мой бывший, да-да, теперь уже точно бывший, а ещё нелюбимый в прошлом, начальник звал, как и все мои друзья — Авралом. О, да, конечно, говорилось это якобы чуть ли не по-дружески, но всё же с издёвочкой. Авраэлем он называл меня только тогда, когда случался большой сбой в работе, вставало несколько сотен прялок сразу и начинался настоящий аврал. Вот тогда он чуть ли не на коленях молил меня либо срочно прибыть на работу, либо задержаться на ней. Ещё бы, дежурный инженер, который вовсе не был обязан заниматься ремонтом этих чёртовых прялок, делал это лучше любого самого старого механика. Всё правильно, эти старые дуболомы, привыкшие к дедовским прялкам с педальным приводом, который хотели было сделать водяным, но передумали, шарахаются от электричества, как самые теплолюбивые демоны от снега. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я снова думаю о работе, когда меня вообще низвергли с Небес.

Да, наверное Небеса будут мне теперь долго сниться. Надо мне как-то поскорее забыть про них и начать думать о том, как выжить на Земле, найти себе тихое и уютное местечко, хорошую работу, должна же на Земле быть работа? И жить в своё удовольствие, как прежде. Вот только как это сделать? Увы, но я ни черта не знаю ни о Земле, ни о том, как живут люди. Смешно, в Зебуле, откуда я родом и где прожил всю свою такую короткую жизнь на Небесах, меня угораздило поступить в институт Человеческих Судеб. Проучившись в нём целых пятнадцать лет, с двадцати пяти, как только я стал совершеннолетним ангелом, до сорока, нам не прочитали ни одной лекции о людях. Зато мне известно всё, что касается такого сложного предмета, как Судьба Человека, а ещё я, вот тут точно к своему счастью, знаю все человеческие языки, включая те, на которых говорили не люди и даже не их потомки, а разумные существа жившие на Земле до них, титаны, демиурги, великаны, атланты, лемурийцы и многие другие, включая появившихся позднее неандертальцев. О некоторых древних народах я знаю гораздо больше, чем о людях, но уже потому, что они воевали с нами и даже чуть было не победили.

Теперь их времена были в далёком прошлом и на Земле жили одни только люди, с которыми мне предстояло найти общий язык. Как-то раз, сидя в одной компании, я слышал краем ухо что-то о их воинственности, недобром нраве, суровых законах и совершенно диких нравах, а ещё о том, что чуть ли не все они вооружены смертоносным оружием и любой задохлик может запросто наделать в тебе таких дыр, что будь ты хоть трижды ангелом, точно свесишь крылья. Ну, а поскольку впереди запахло ещё и чем-то не очень приятным, точнее попросту каким-то дерьмом и ещё всякой тухлятиной, этот запах почему-то ассоциировался у меня с людьми, то я снизил скорость. Вскоре я вышел из леса на берегу горного ручья и увидел впереди, примерно в километре, несколько ярких огней и какие-то жуткие строения, а также услышал громкие звуки, которые остервенело издавало маленькое, но очень злобное животное. Мне это не понравилось и я, войдя в ручей, быстро побежал вверх по течению. Вскоре я удалился от поселения людей километра на три.

Правый берег между тем стал повышаться и делаться всё более обрывистым. Там сильно запахло съедобными растениями, а поскольку я уже несколько раз пил воду, она оказалась вполне сносной и так как отравление мне в любом случае не грозило, то пошел на этот запах. Выбравшись из ручья, я поднялся на бережок и увидел, что неподалёку от него росли какие-то высокие растения с довольно толстыми стеблями, длинными зелёными листьями и метёлками на верхушках, свисающими вниз. Плоды у этих растений, длиной в две трети моего локтя, росли на стеблях и их покрывала рубашка из плотно прижатых к ним листьев. Зайдя в посадки, я сорвал полтора десятка самых больших и спелых плодов, после чего снова побежал вверх по ручью, но уже по берегу, внимательно всматриваясь в ручей и вскоре увидел довольно большую и глубокую заводь, а в ней много рыбы.

Рыба была некрупной, не более моей ладони в длину, но аппетитной на вид. Теперь дело оставалось за малым, поймать её, зажарить и съесть вместе с теми плодами, которые я прижимал к своей гуди обеими руками. Был бы я, как и прежде, магом, это не составило бы никакого труда. Увы, но всё то, что я умел делать в условиях дикой природы раньше, лишь осталось в моих воспоминаниях. Впрочем, неоднократная ревизия всего того, что во мне осталось прежнего, показывала — я мало того, что остался по сути ангелом, так ещё и сохранил кое-какие природные магические способности. Увы, но из-за моей мамочки они всё же были у меня слабее, чем у чистокровных ангелов, но всё же ненамного. Подойдя к краю обрыва, я чуть было не спрыгнул вниз, чтобы спланировать на крыльях на другой берег, но вовремя остановился и стал искать, где удобнее спуститься вниз. Вскоре я нашел такое место и спустился к ручью. На противоположном берегу рос лесок и я, сложив украденные у людей плоды на траву, пошел к нему, чтобы набрать в нём сухих веток для костра. Огонь мне предстояло добывать по старинке, трением.

Между тем, когда я возвращался с первой охапкой хвороста, то увидел за густыми кустами старое кострище, лежащие рядом с ним две коряги, а неподалёку какие-то сосуды, от которых ещё неприятно пахло местными спиртными напитками. Похоже, что это место облюбовали какие-то рыбаки и помимо меня. Костерок я разжег довольно быстро, благодаря навыкам, привитым нам когда-то учителем Мастаэлем, учившим нас, мальчишек и девчонок, не только азам магии, но и тому, как выживать в дикой природе без неё. Хотя, тем не менее, сухая, прямая палочка, которую я крутил руками, вставив её в палку потолще, загорелась так быстро всё же благодаря моим природным магическим способностям. Пока небольшой костерок разгорался, я быстро очистил от листьев один плод и убедился, что крупные, белые зёрна, растущие на его цилиндрическом, сужающемся к верхушке основании и сырые достаточно вкусны. Поэтому я быстро обглодал штук пять плодов, а их сердцевины сунул в огонь.

Зато это дало мне материал для того, чтобы я мог сплести из него хоть какое-то подобие одежды, короткую юбку. С этим можно было не спешить, ведь времени было только половина третьего ночи. Ту верёвку, которая некогда связывала мои руки, я обмотал вокруг талии и только теперь решил её исследовать, а потому снял с себя и измерил. Она имела в длину целых четыре метра и была довольно тяжелой. А ещё она была холодной и когда я легонько хлестнул её концом себя по ноге, то чуть не завопил, так как эта зараза была не просто магической, но ещё и очень зловредной и потому ногу мне, сначала, словно кипятком ошпарило, а потом она даже занемела, но всё-таки не сильно и я мог ходить. Хорошо бы испытать её на каком-нибудь звере. Сложив верёвку вдвое и связав её так, чтобы на одном конце образовалась петля, надевающаяся на руку, а на другом продолговатый узел, мне пришла в голову отличная мысль и я направился к заводи. Отличная всё-таки штука ночное зрение ангела. Оно позволяло мне прекрасно видеть рыбу даже на глубине в полтора метра, хотя вода и не была кристально чистой. Ну, и попутно я усиленно вспоминал, чем на Небесах оснащают ангелов из службы охраны порядка и вспомнил один интересный факт.

В каком-то из журналов я однажды прочитал статью, в которой одна ангелесса возмущалась тем, что на вооружении наших, нет теперь уже их, стражей порядка до сих пор находятся парализующие узы. Вместе с тем мне припомнились и слова, сказанные мне одним из этих типов в то утро, когда меня арестовали и выволокли из дома: — «Не сопротивляйся и не пытайся вырваться, а то мы тебя мигом так стреножим, что ты взвоешь и потом часов пять будешь лежать, как бревно.» Когда я протаскивал ноги через свои путы, то только натянул их и даже не пытался развязать. Похоже, что именно поэтому меня и не парализовало. Путы ведь магические и знают своё дело. Ну, а в той статье ещё было написано, что стражи порядка применяют парализующие путы не по назначению, превращая их в очень опасную плеть. Когда я осматривал этот белый шнур, сплетённый из тончайших волокон, то первым делом обратил внимание на то, что его концы были аккуратно то ли оплавлены, то ли чем-то склеены. Стало быть охранники тюрьмы не отрезали её от мотка. Если это парализующие путы, то значит я уже вооружен.

Хорошенько прицелившись, я хлестнул импровизированной парализующей, как я надеялся, плетью по воде. Эффект получился гораздо выше всех моих ожиданий. Хотя плеть не хлестнула ни одну из рыбёшек, она парализовала их десятка полтора, не меньше. Течение стало сносить их, но одновременно с этим мой ужин перевернулся кверху брюхом и стал быстро всплывать и я, сняв с руки плеть и отбросив её на берег, залез в воду и принялся ловить и выбрасывать рыбу из ручья на траву. Мне повезло, улов оказался весьма неплохим и я решил сначала хорошенько искупаться, хотя вода и была прохладной. Смывая с тела засохшую кровь, я с удовлетворением отметил, что все ранки и царапины на мне уже затянулись, вот только не знаю, с той же скоростью, что это должно было произойти раньше или всё же медленнее. Увы, но я мирный ангел, а потому и дрался со сверстниками не так уж и часто, и боевой подготовкой занимался из-под палкой, хотя и ходил раз в неделю на занятия, так как был приписан к квартальному отряду местных сил самообороны, где из меня хотя и не сделали настоящего солдата, но хоть научили драться.

Однако, как бы то ни было, но всё моё тело по-прежнему было покрыто багровыми кровоподтёками, царапинами и ссадинами. Ещё бы, грохнуться с такой высоты и приземлиться не на пуховую перину, а на местный лес. Тут кто угодно расцарапает себе всю рожу, а не только я, но мне всё равно повезло, ведь самое главное заключалось в том, что магия моих тюремщиков меня спасла от переломов и разрывов внутренних органов, с которыми было бы трудно справиться даже ангелу с его просто бешеной регенерацией. Выбравшись из воды, я собрал всю рыбу и испёк её, а также несколько плодов с белыми зёрнами, прямо в золе и углях костра, после чего съел вместе с попадающимся на зуб пеплом и маленькими угольками. Рыбёшка была небольшой, зажаривалась быстро и я ел её с потрохами, головой и плавниками, стремясь поплотнее набить живот. Заодно я слопал и все плоды, после чего ещё раз искупался, сел на корягу и принялся плести себе юбку из тех листьев, в которых покоились плоды. С этим делом я управился всего за час с небольшим и смог, наконец, хоть немного прикрыть свою наготу, после чего намотал верёвку на правую руку выше запястья и решил, наконец, лечь поспать.

Глава вторая

Ещё один день начавшийся с неприятностей

Кажется Судьба была ко мне благосклонна. Едва только я лёг на траву, как мгновенно уснул и проспал пять часов до половины одиннадцатого утра без каких-либо мучительных сновидений, но моё пробуждение оказалось настолько гнусным, что лучше бы мне приснилось то утро, когда меня стащили за ноги с кровати и стали пинками поднимать с пола. Увы, меня разбудил громкий, издевательский смех и громкие, гортанные голоса, которыми какие-то типы обсуждали мой внешний вид. Какой-то болван, считавший себя очень остроумным, крикнул:

— Нет, Казбек, это не заблудившийся кефирник. Это даже не мужчина, это женщина. Может быть отходим её вчетвером?

Раздался громкий, издевательский хохот и я рывком вскочил на ноги. Открыв глаза, я увидел, что окружен четырьмя какими-то небритыми типами, смуглыми, словно демоны, от которых пахло крайне неприятно, которые восседали на больших, послушных животных. Одеты они были примерно так же, как одеваются демоны, в штаны и рубахи, только обувь была другая, но не в пример им некрасиво, но больше всего меня поразили меховые шапки на их головах, которые они носили в тёплую погоду. Все четверо были довольно крупными мужчинами и явно не юношами. Ещё один, пятый тип, который сидел верхом на точно таком же животном, находился на противоположном берегу и тоже посмеивался, да, ещё и подзуживал своих товарищей:

— Правильно, отдерите его, чтобы знал, куда не следует совать свой нос. А вообще-то ему не мешало бы глотку перерезать и закопать в лесу. Будет одним неверным меньше.

Один из мужчин, взявших меня в кольцо, спросил:

— Ты так считаешь, Азамат? А может быть просто отхлещем его нагайками и погоняем?

Азамат кивнул и сказал:

— Можно и так, Казбек, но в таком случае ему точно нужно будет перерезать глотку, чтобы не написал заявление в милицию.

Покрутив головой, я вздохнул и миролюбиво сказал:

— Ладно, посмеялись, ребята, и хватит. У меня и без вас неприятностей хватает. Помощи у вас мне просить, как я вижу, нет смысла, а потому вы оставайтесь тут, а я пойду своей дорогой.

Азамат тут же громко крикнул:

— Эй, откуда этот русский так хорошо знает наш язык? Казбек, он наверное этот, как его, а, вспомнил, тайный агент! Служит в ФСБ, а к нам приехал, чтобы вынюхивать, есть у нас ваххабиты или нет. Вот и довынюхивался, что его избили и голым здесь выбросили. Глупо сделали, он теперь точно наведёт на какое-то село федералов. Они давно уже на нас косятся.

Дело принимало неприятный оборот. Я поднял руку и громко сказал, повернувшись к этому типу:

— Азамат, я никакой не тайный агент, ни в каком ФСБ не служу и мои неприятности вас всех не касаются. Полезете в драку, пожалеете. Заранее предупреждаю.

Животное под Азаматом встало на задние лапы и громко, протяжно закричало, а он сам завопил:

— Ты ещё будешь нам угрожать? Клянусь Аллахом, я сам перережу тебе глотку, но сначала ты выкопаешь себе могилу!

Несдержанный Азамат хлестнул своего зверя плёткой и тот побежал вдоль ручья к тому месту, где можно было спуститься к обрыву. Мнения тех людей, которые меня окружили, разделились, так как один из них громко сказал:

— Казбек, хватит корчить из себя джигита. Этот человек нам ничего не сделал. Пусть идёт свое дорогой, а нам пора возвращаться к отаре, и так задержались.

Я повернулся к сказавшему эти слова и хотел было его поблагодарить, но тут Казбек стеганул меня по спине своей плёткой. Повернувшись к нему, я строгим голосом прорычал, показывая этому типу свою плеть:

— Если я размотаю эту верёвку и хлестану ею тебя, Казбек, то ты будешь целую неделю лежать, как бревно. Это очень мощная парализующая плеть. Так что не зли меня.

Тот человек, который пытался одёрнуть Казбека, завопил:

— Ты что, совсем озверел, Казбек? Что он тебе сделал? Азамат совсем дурной стал и ты туда же?

Тут примчался верхом на своём коричневом звере Азамат и хотел было тоже хлестануть меня плёткой, но двое других людей быстро остановили его и даже сбили с головы шапку. После этого они стали ругать его такими словами, что у меня чуть уши не отвалились. Знание этого языка долгие годы лежало во мне мёртвым грузом, но сейчас всплыло в моём сознании со всеми его цветистыми эпитетами. Скандал стал было нарастать, но его быстро прекратил тот парень, который заступился за меня и сделал это крайне оригинально на мой взгляд. Он сбросил Азамата с его зверя и громко крикнул:

— Джигитом себя возомнил, Азамат? Иди и дерись с этим русским один на один, только сначала отдай мне свой нож. Кинжала же у тебя нет. Какой ты после этого джигит? Кинжала нет, шашки нет, винтовки тоже нет, бурки и той нет, есть только дурь в голове. Всё, спешились, давайте дадим человеку поесть и поможем, чтобы он не считал нас дикими карачаями. А ты, Казбек, извинись перед парнем за то, что ударил его плетью. Смотри, он и так весь в синяках и ссадинах, так ты ему ещё добавил.

Казбек, это был парень почти одного роста со мной, соскочил со своего животного, подошел ко мне протянул руку и сказал, виновато опустив глаза, причём на другом языке:

— Парень, ты это, ну, в общем извини. День сегодня паршивый какой-то! Поехали к хозяину, чей скот пасём, он нам зарплату обещал заплатить и ни копейки не дал.

Пожав ему руку, я примирительно сказал уже на другом языке и тоже без какого-либо труда:

— Ладно, пустяки, Казбек. По сравнению с тем, как я раз двадцать ударился об ветки, падая с дерева, а потом ещё и о землю, это даже за удар можно не считать. Так что ничего страшного не случилось и я не держу на тебя зла.

Казбек улыбнулся и спросил меня:

— Тебя как зовут?

Я и ответил не подумав:

— Авраэль.

— Странное имя? — Сказал мой защитник — А меня Зауром зовут. Слушай, твоё имя на имя ангела похоже. Почти Азраил.

Вот тут я не стал признаваться и, отрицательно помотав головой, поторопился сказать:

— Нет, ребята, я не ангел, я простой инженер. Только очень невезучий. С дерева упал.

Все пятеро наконец-то рассмеялись. Когда смех затих, Заур, кивнув, указал рукой на мою верёвку и спросил:

— А про свою верёвку ты соврал или она, правда, такая?

Вот тут, вздохнув, я решил на всякий случай признаться и, заодно, напустить побольше тумана:

— Правда. Это парализующий шнур, но его можно превратить и в парализующую плеть. — После чего добавил, надеясь, что если есть такое слово, то на Земле имеется и соответствующее ему заведение — Новейшая разработка нашего института. Предназначена для того, чтобы с её помощью удерживать крупных хищных животных. Для здоровья не опасна, но парализует крепко.

Глаза Заура загорелись и он воскликнул:

— Покажи как действует!

Легко сказать, покажи, вот только на ком и я спросил:

— Ну, и на ком я тебе это покажу? На себе я этого показывать точно не стану. — Тут меня осенило и я предложил — Хочешь, я покажу тебе это на твоём мизинце. Сожми пальцы левой руки в кулак и выстави его, а я легонько ударю.

Заур, как ни странно, согласился, а когда я, отмотав несколько витков верёвки ударил его по мизинцу узлом, ойкнул, потом зашипел и удивлённо воскликнул на родном языке:

— Вот, дьявол, и правда мизинец сначала как огнём обожгло, а потом он занемел. Смотрите, побелел и не сгибается.

— Ничего, — поспешил я его успокоить, — через несколько часов отойдёт. Я же не сильно стукнул.

Пастухи, как я понял со слов Казбека, стали доставать из сумок, что у кого было с собой, чтобы накрыть небольшой поздний завтрак. Снедь была небогатой, но меня растрогало даже не это, а то, что Казбек достал из сумки штаны, которые были местами, внизу, синеватого цвета, а выше светло-голубые и хотя заштопанные, но всё же чистые, странную красную рубаху с короткими рукавами, потом какие-то вязаные чехлы, похоже для ног, и пару потрёпанных башмаков, протягивая которые, сказал:

— На, возьми, оденься, прикрой стыд. Как же ты голым остался, Авраэль? Такой большой и голый. Я этого никак не пойму.

Отрицательно помотав головой, я воскликнул:

— Даже не стану рассказывать. Самому стыдно, что я такой дурак, хотя вроде уже не ребёнок. Благодарю тебя, друг. Я буду всегда помнить твою доброту и называть твоё имя Богу в числе первых, когда стану вспоминать друзей.

— Вашему Богу? — Ехидно спросил меня Азамат.

Я улыбнулся ему и ответил:

— Бог у всех один, Азамат, но у него очень много имён, так что я не стану тебе их все называть, это займёт несколько лет и Аллах это одно из многих имён Бога.

Тут я заметил, что у Азамата, который выглядел постарше других, как-то странно сжата кисть левой руки. Похоже, что у него было сломано запястье и то ли кости срослись неправильно, то ли было повреждено сухожилие. Если у меня в полной мере или хотя бы наполовину сохранились мои ангельские способности, то вылечить ему руку, да, и не её одну, для меня было парой пустяков. Поэтому я положил одежду на траву, шагнул к нему и строгим голосом приказал ему:

— Дай мне свою левую руку, Азамат.

Тот от неожиданности вздрогнул, но руку мне протянул, а крепко зажал её между своих ладоней и сдавил, пуская лечащее тепло. Таким образом я излечил уже не одну сотню животных и птиц, живущих на Небесах. Мой пациент шумно задышал, на его лбу выступили крупные капли пота и он хрипло спросил:

— Авраэль, ты что ангел что ли? Меня всего жаром охватило, но зато рука, хотя ты её, словно в тисках зажал, совсем не болит.

Кивнув, я сказал ему всё так же строго:

— Азамат, я никакой не ангел, я просто умею лечить руками людей и животных. Потерпи, жар у тебя от того, что я заставил твоё сердце биться чаще и гнать в больную руку кровь, чтобы она поскорее восстановилась. Через десять минут я закончу.

Заур тоже не выдержал и съехидничал:

— Азамат, и этому человеку ты хотел перерезать глотку? Э-э, Азамат, глупый ты человек, хотя и старше всех. Забыл, что умные люди говорят — всякий человек, которого ты видишь впервые на своём пути, послан к тебе Аллахом. Я вам что говорил? Смотрите, человек под кустом совсем голый спит и хотя весь исцарапан, на бомжа не похож. Плечи больно широкие и мускулатура, как у спортсмена. Надо спросить, может помощь нужна, а вы его вместо этого попугать решили.

Азамат низко опустил голову и сказал:

— Авраэль, прости меня за мои слова.

Широко улыбнувшись, я сказал:

— Ничего, желание попугать это ещё не желание убить, хотя в этом тоже нет ничего хорошего. Думаю, что это всё из-за того, что вам сегодня очень крепко насолили, ребята. Ладно, всё как-нибудь образумиться. Кстати, Азамат, если у тебя ещё что-то болит, ты расскажи мне об этом. Понимаешь, с диагностикой дело у меня обстоит очень плохо, а лечить я умею хорошо. Если, конечно, знаю, что у человека болит. Вы тоже, парни, не стесняйтесь.

Тут я говорил чистую правду. Без магии я не мог видеть, чем болен мой пациент, а лечить действительно любил и потому даже вступил в организацию «Зелёный патруль». Правда, ни ангелов, ни демонов мне лечить не доводилось. У них нет привычки болеть и к тому же что на Небесах, что в Аиде своих лекарей хватало, причём куда более искушенных, чем я и оно понятно, чего ждать от ангела, которому не исполнилось ещё и двухсот лет. Из пяти моих новых знакомых только у Казбека, подарившего мне свою одежду, не было никаких болячек, зато всех остальных я лечил часа два и весьма в этом преуспел, чем привёл их в полное изумление. Только после этого мы сели в кружок и все вместе пообедали. Исцелённые мною парни здорово проголодались и потому ели жадно, то и дело удивляясь своему прекрасному самочувствию, хотя никаких тяжелых заболеваний у них не было.

Пока я лечил болячки пастухов, самым сложным оказался радикулит Джапая, мне удалось хоть что-то узнать о людях и при этом не выдать себя. Оказалось, что мне на вид лет двадцать, шесть, двадцать семь, а не сто девяносто два. Казбек был самым молодым, ему зимой исполнилось тридцать два, а Азамат самым старшим из пастухов, ему уже стукнул сорок пять. Все они жили в селе Красный Курган и пасли на Кичмалке стадо овец в четыре тысячи голов и пятьсот бычков. Хозяин стада жил в маленьком посёлке Зеленогорский, к которому я подходил ночью, речка называлась Аликоновкой, а город за лесом — Кисловодском. Выше по течению находился Медовый водопад, а не доходя до него турбаза, но меня они приняли за курортника, их они называли кефирниками, из Кисловодска, а поскольку волосы у меня были светлыми, то приняли за русского. Ну, а рассказал им, что мы приезжие, пошли всей компанией в лес отдыхать и я поспорил с друзьями, что пройду через весь лес голиком напрямик и не заблужусь. Потом я залез на самое высокое дерево, чтобы осмотреться, но упал с него и пролежал на земле до темноты, а потом побрел неизвестно куда. Ещё я сказал, что это был наш последний день в Кисловодске и что мне теперь придется искать ту поляну, где мы загорали, и свои вещи, ведь мои приятели скорее всего уехали домой, в Новокузнецк.

Название этого города сказал часом раньше Азамат, и я его запомнил. Так что теперь я был для них Авраэлем из Новокузнецка. Азамат стал было расспрашивать меня о Новокузнецке, но я ловко перевёл разговор на другую тему, зато узнал, что до Новокузнецка можно либо доехать на поезде, либо долететь на самолёте из Минеральных Вод. Так я узнал кое-что о местной технике. Ещё я узнал, что люди также ездят на машинах и живут в многоэтажках. В общем те почти три часа, что мы, включая совместный обед, общались, мне удалось хоть что-то узнать о жизни людей, а также получить в дар от Азамата в дополнение к джинсам, майке и кроссовкам Казбека почти новую джинсовую куртку этого пастуха, трусы с нательной майкой, его охотничий нож в ножнах, коробку спичек и семьсот рублей. Это была половина всех денег, которые нашлись у этих хороших и добрых парней, которые были очень похожи по внешнему виду на демонов, такие же черноволосые, смуглые и с волосатыми телами.

После этого пастухи сели на коней и ускакали к своей отаре, а я остался и как только они скрылись из вида, облегчённо вздохнул и принялся читать половину многостраничной газеты «Аргументы и факты» и газету «Бизнес-КМВ». В них были завёрнуты некоторые из продуктов Заура и Казбека. Газеты я прочитал быстро и поднабрался из них ума. Оказывается, люди на Земле жили почти точно так же, как ангелы на Небесах и демоны в Аиде, только отстали в общественных отношениях лет эдак тысяч на пятьдесят, но зато очень сильно обогнали нас к тому же периоду в области науки и техники. Если у нас даже Небеса и Аид были практически одним государством в смысле полной открытости границ, то на Земле их существовало очень много. Даже не знаю сколько. После этого я стал собираться в дорогу, чтобы отправиться в Кисловодск, как пройти до которого мне объяснили и даже рассказали, как удобнее выйти к курортному парку, откуда, якобы, мы и отправились на прогулку.

Перед тем, как выйти в путь, я наловил форели и запёк её на углях, чтобы было чем поужинать, так как те продукты, которыми со мной поделились пастухи, особенно консервы, а они даже дали мне сумку с ремнём через плечо, могли храниться дольше, чем жареная на костре рыба. С наступлением вечера, набрав воды в четыре литровые бутылки из-под водки, я пошел к лесу, забирая вправо, к речке Берёзовая. Настроение у меня между тем быстро портилось и всё потому, что я вспомнил Санни и потому шел через лес громко матерясь по-русски, по-карачаевски, в нём было всё же меньше цветистых выражений, чем в русском языке, а также на родном, ангельском языке, он же демонический, сильно проигрывающем в этом смысле двум этим языкам. Толку от этого не было никакого и единственное, чего я добился, так это устал как физически, так и морально, а потому, снова забравшись в лес, без пятнадцати минут десять ночи решил сделать привал и первым делом приготовил себе ложе из тонких ветвей и листьев, чтобы не спать на земле. Получилось весьма неплохо. Поужинав одной только рыбой и выпив бутылку воды, я лёг спать.

На следующий день я проснулся от того, что услышал чьё-то похрюкивание и тут же во мне взыграл охотничий инстинкт. Заур говорил, что в этом лесу водятся кабаны, но охота на них запрещена. Ну, запреты для того и существуют, чтобы их нарушать, а всю рыбу я вчера съел и потому решил, что из-за гибели одного кабана, самого маленького, Небеса на Землю не упадут. С такой мыслью я бесшумно поднялся со своего ложа и пошел туда, где хрюкали кабаны, держа наготове плеть. Кабанов было одиннадцать штук и все разного вида. Один большой и тёмно бурый, два поменьше, серо-бурые и восемь штук ещё более мелких, светло-рыжих с бурыми полосками на спине. Вот одного такого я и хлестанул по спине, за что чуть было не поплатился. Если кабаны поменьше бросились бежать от меня, то самый большой кабан, наверное их папаша, помчался на меня и мне пришлось высоко подпрыгнуть и ухватиться за ветку, чтобы он не распорол мне джинсы своими длинными бивнями.

Висеть на ветке, мне пришлось минут пятнадцать. Хорошо, что ветка росла довольно высоко и мои ноги находились метрах в двух от земли. Кабанихи и, наверное, кабанчики убежали в лес, а их муж и папаша-кабан подошел к недвижимому сыну-кабанчику и попытался поднять его носом, но тот не подавал никаких признаков жизни. Злобно рыча и фыркая, кабан, которого мне совершенно не хотелось укладывать на землю рядом с кабанчиком, наконец пошел к своему стаду и я спрыгнул вниз. Кабанчик мне попался неплохой, длиной в мою руку весом килограмм в сорок, но когда я его освежевал, основательно убавил в весе. Ну, а я, вернувшись к своему лагерю, быстро собрался в путь и пошел дальше, чтобы найти удобное место для устройства очага и особенно коптильни. У пастухов я попросил литровую банку соли, вдруг придётся задержаться в лесу, разыскивая поляну, так что она мне очень пригодилась и через пару часов я до отвала наелся жареного мяса, а также закоптил килограммов десять мяса впрок. Пока мясо коптилось, я решил основательно заняться магией, то есть изучением своей магической плети.

Для этого мне пришлось очень сильно поднапрячься и вспомнить то, что нам когда-то рассказывал о магии учитель Мастаэль. А он говорил нам, что главное отличие ангелов и демонов от людей заключается в том, что мы природные маги, которые созданы Богом для того, чтобы наблюдать за людьми и не дать им себя уничтожить. Поэтому, говорил Мастаэль, каждый ангел может использовать магию, как инструмент творения и преображения. Ещё он говорил о том, что есть готовые магические формулы, которые используются ангелами многие тысячелетия, а есть вновь созданные. Они менее надёжные и ими может пользоваться только тот, кто их изобрёл. Ну, я свои магические находки передавать никому не собирался, а потому, вспоминая дальнейшие уроки магии, что было очень нелегко делать, стал припоминать основные правила конструирования магических формул творения и преображения, а их было всего пять.

Первое правило, как я вспомнил, гласило: — «Маг должен мысленно проникнуть в предмет, прежде чем применить по отношению к нему магическую формулу». Это пожалуйста, вот тут мне, инженеру-наладчику электрических прялок, было раз плюнуть, так как я знал свойства всех видов магических волокон. Поэтому, развязав все узлы на парализующем шнуре, я принялся рассматривать его самым внимательным образом и, заодно, выяснил, что моё ангельское зрение работало ничуть не хуже, чем раньше и мои глаза работали с одной стороны, как бинокль, а с другой, как довольно приличный микроскоп. В общем я смог так взглянуть на шнур, что мне стали видны отдельные волокна, но самое главное я смог прочитать на них фрагменты подлинной магической формулы, превративших самое обычное кремнийорганическое волокно с высоким содержанием ртути в то, что представляли из себя магические парализующие путы.

Второе правило гласило: — «Создавая новую магическую формулу, очень отчётливо представь себе, что ты хочешь получить в конечном итоге». Третье правило было посложнее: — «Разбей своё желание на отдельные фрагменты и придай им законченную форму». Да, с этим мне пришлось повозиться и только потому, что желаний в отношении магических пут у меня было много, но им сопротивлялась их внутренняя магия, которую можно ведь было и разрушить. Чётвёртое правило: — «Каждое звено цепи нового магического заклинания должно быть идеально подогнано к следующему.», оказалось куда сложнее третьего правила по той причине, что у меня под рукой не было вечного пера и записной книжки, чтобы записать отдельные слова и звуки заклинаний. Так что приходилось всё проделывать в уме. Пятое же заклинание гласило: — «Собранная вместе магическая формула, когда ты мысленно её произносишь, должна загораться перед твоим взором чистым, лунным серебряным светом и светиться ровно и ярко.» А вот это меня полностью устраивало.

Да, последнее правило являлось прекрасной проверкой того, что у тебя в конце концов получилось и где-то уже под утро, но до рассвета, у меня получилось целых семь магических формул, которые послушно загорались в воздухе у меня перед носом и были готовы к работе. Согласно первой формуле магический шнур сам обвился вокруг моей руки. Вторая сделала его невидимым. Третья магическая формула выводила парализующую плеть на полную мощность и всю длину. Четвёртая делала вдвое слабее, пятая вчетверо и к тому же вдвое короче, шестая делала совсем короткой, длиной менее метра и превращала в парализующий прут, а седьмая возвращала парализующие путы в их исходное состояние самого обычного белого шнура диаметром в шесть миллиметров. Таким образом я обрёл очень мощное парализующее оружие с дальностью действия в три с половиной метра и при этом видеть его мог только я сам. Одежда, как я выяснил, читая магическую формулу на нитях, не была препятствием для парализующей плети, а вода даже усиливала её действие. Вот потому-то рыба и всплыла в Аликоновке так быстро.

Однако даже не это было самое главное, а то, что теперь я мог заново восстановить все свои магические умения и навыки, пусть не сразу и не во всём объёме. Всё это я обрёл только благодаря тому, что не впал во время исполнения приговора в панику и не завопил, свалившись через люку чуть ли не в вакуум. Ну, а ещё мне очень повезло в том, что ангелы-охранники, почему-то рассердившиеся на меня, принялись меня избивать и тем самым заставили сгруппироваться и сконцентрироваться, что и позволило мне набрать полную грудь воздуха Небес перед падением на Землю. Да, я стал, так сказать, падшим, проклятым, но всё же ангелом и сохранил свои способности к магии, а раз так, то собирался побороться со своей Судьбой. Не в моих правилах отступать перед трудностью и поднимать руки вверх. В общем я лёг спать прямо на земле с чувством удовлетворения, а когда проснулся, то поел мяса с хлебом, огурцами и помидорами, выпил воды и в полдень пошел дальше.

Через три часа я добрался до курортного парка и стал прогуливаться в толпе отдыхающих, не спеша двигаясь к центру города и прислушиваясь к разговорам людей. Ангельского слуха я ведь тоже не утерял и несколько раз слышал не совсем лестные отзывы о себе со стороны молодых женщин и девушек. Хотя я и искупался в Ольховке, от моей одежды сильно пахло костром, но это же ведь не запах потного тела, закамуфлированный благовониями. Впрочем им претил как раз не запах, а ещё не сошедшие с моей физиономии и рук царапины, ссадины и синяки, коих насчитывалось немалое количество, поскольку с снял джинсовую куртку Азамата и они были им видны. В общем я понял, что земным красоткам не нравятся побитые широкоплечие красавцы.

Мои джинсы, конечно, оставляли желать лучшего, все остальные отдыхающие в Кисловодске хотя и не выглядели очень уж красиво одетыми, всё же носили куда более респектабельные одеяния, зато ни один из мужчин, которых я успел увидеть, не имел такой фигуры, какая была у меня. Да, особенно я гордился шириной своих плеч, но это заслуга не моя, а как раз моего папаши. Правда, он имел фигуру ровно вдвое более мощную, чем у меня, зато я был куда более гибким и быстрым, но зато к нему под удар лучше не попадаться. Земля и город Кисловодск, между тем, просто поразили меня многообразием красок, своей необычной архитектурой и огромным количеством самых разнообразных вещей, продающихся в магазинах, а также просто невероятным многообразием нарядов на людях. Такого я не видел даже в Аиде, не говоря про Небеса. А ещё меня поразил внешний вид людей и хотя кое-какие нарекания у меня к ним имелись, признаюсь честно, некоторые девушки были просто ангельски красивы и дьявольски хороши собой.

Меня сразу же потянуло к ним, да, только вот мои ангельские чары на них совсем не действовали и вскоре я получил исчерпывающий ответ на вопрос, почему так происходило. Одна девушка, как я понял, сфотографировала меня и при этом сказала своей подруге: — «Смотри, Машка, какая фигура у того парня в красной майке. Тарзан со своими анаболиками, отдыхает. Вот только одет он, как бомж и вид у него такой, словно рысь хотел трахнуть, а та его всего исцарапала. Такого красавчика отмыть хорошенько и хоть на подиум, хоть в Голливуд». Интересно, а если бы она увидела меня новеньком белоснежном хитоне, да, ещё сидящим за штурвалом сверкающим красной эмалью и золотом крылатой, спортивной колесницы модели «Сильфида-3000»? Что сказала бы, предложи я ей промчаться с ветерком над Зебулом, одним из самых красивейших городов Небес? Ну, моя «Сильфида» уже ушла в чьи-то руки с торгов, как и моя роскошная, девятикомнатная квартира с огромным атриумом, в котором даже имелся плавательный бассейн и я теперь действительно выглядел, как бомж, и был им на самом деле.

Поэтом, одарив девушку не слишком доброй, кривоватой улыбкой и презрительно фыркнув, я зашел в продовольственный магазин, чтобы купить себе пару батонов на завтрак и ужин. Земные продукты оказались не такими питательными, как небесные и потому мне, с моим ангельским метаболизмом, постоянно хотелось есть. Ещё мне очень хотелось чего-нибудь сладкого и особенно фруктов, но они были очень дороги и были не по карману такому нищему бомжу, как я. Так что я обошелся тем, что купил два батоны и половину одного съел ещё не выйдя из магазина, а потому был вынужден вернуться за третьим. Пожилая женщина, видя голодный блеск в моих глаза, сочувственно покивала, принимая из моих рук монеты и мятую десятку. Честно говоря, в эту минуту я был сам себе противен и снова мысленно обрушил на голову подлеца Санни шквал матерных слов. Когда я выходил из магазина, то мне навстречу снова попались те две девушки и одна из них сказала на каком-то местном языке, кажется английском:

— Бог мой, какая несправедливость. Такое роскошное тело досталось полному ничтожеству и это уже навсегда. Милая мордашка у парня, но он, похоже, конченый идиот.

Честно говоря, меня очень задели её слова я огрызнулся:

— Чтобы иметь право говорить такие слова, приличная девушка должна содержать своё тело в идеальной чистоте. Милая, пойди и подмойся, от меня пахнет хотя бы дымом костра потому, что я бомж и живу в лесу, а от твоей немытой вагины воняет на весь квартал. Я хотя и бомж, а всё же трижды в день купаюсь в речке и не оскверняю своим запахом воздух этого города.

От моей отповеди челюсть у этой красотки упала чуть ли не на её пышный бюст и она так вытаращила на меня глаза, словно я и в самом деле вышел в белоснежном хитоне из своей роскошной «Сильфиды-3000». Обойдя стороной обеих девушек, я снова направился в парк отщипывая на ходу кусочки мягкого батона и думая, где бы мне набрать чистой воды для питья. Попробовав доломитного нарзана, я решил, что пусть его лучше пьют кефирники. Может быть он действительно принесёт пользу их здоровью. По пути к парку я всё же разорился и купил большой флакон самого дешевого шампуня, два больших куска самого дешевого мыла и расчёску. Мои волосы, длиной до плеч, нуждались как в одном, так и в другом. Вскоре мне попалось небольшое сооружение с родником внутри, над которым была прикреплена иконка. Хотя родник этот и был освящён кем-то, вода в нём оставляла желать лучшего, но всё же была чище, чем в Ольховке. Хотя мне и она ничем не грозила, я всё же наполнил бутылки родниковой водой и пошел искать место для ночлега. Отойдя подальше от курортного парка и найдя укромное место, я первым делом выкупался и выстирал свою одежду, после чего одел её на себя мокрой и вернулся к искусственному гроту, внутри которого имелись деревянные скамейки, на одной из них можно было поспать.

Там я перед тем, как приступить к ужину, первым делом составил магическую формулу заклинания свежести продуктов питания и когда она ярко засверкала передо мной, обработал ею все продукты, включая те, которые находились в жестяных банках, это была какая-то тушеная говядина. Копчёное мясо после магической обработки сделалось ещё вкуснее, чем прежде. Его мне должно было хватить дней на шесть. Думаю, что за это время я смогу достаточно хорошо всё разведать и найти себе работу, чтобы жить, как все люди. Не думаю, что Кисловодск чем-то хуже любого другого города на Земле. Да, это всего лишь курорт, а как по мне, так в самый раз. В принципе я ведь мог спокойно стать здесь целителем, хотя это ещё как посмотреть. Не знаю, на что способна медицина людей, но я ведь мог исцелить даже очень тяжелые заболевания, практически смертельно опасные и тем самым изменить судьбу человека. Полагаю, что на Небесах это точно кому-нибудь не понравится. Интересно, что они сделают в том случае, если я спасу жизнь влиятельной персоны? Пошлют ко мне какого-нибудь григори? А что если пошлют карателя?

Мысли о том, что таким образом, живя в этом городе и исцеляя людей я смогу склеить архангелам перья на их крыльях, мне очень понравилась, но мне сначала нужно было для начала найти работу и жильё. Плотно поужинав, я сложил весь свой скарб в сумку и достал из бокового кармашка то, чего мне так не хватало совсем недавно, когда я мудрил над парализующими путами — толстую тетрадь и пишущее приспособление, чтобы записать те первые магические формулы, которые мне удалось составить. Заодно я их тщательно проанализировал и во второй тетради, поменьше и подешевле, за которую я заплатил двадцать три рубля, стал, напрягая память до ломоты в висках, записывать темы всех уроков и лекция по магии, которые я когда-то проходил. Самих магических формул я вспомнить не мог, но я ведь мог сконструировать их заново. Правда, я прекрасно помнил, что некоторые из них были невероятно сложны.

Ну, что же, я ведь тоже был теперь не та юная бестолочь, что раньше, а дипломированный инженер имеющий огромный опыт работы в отличие от большинства моих сверстников. Страшась того, что папаша загребёт меня в армию, а он об этом просто мечтал, я после окончания института сразу же пошел работать в Управление Судеб. Да, я и профессию себе выбрал такую, где нужно работать как руками, так и головой, чего не любили многие молодые ангелы, которым бы только чавкать за пиршественным столом, хлестать нектар и амброзию, а также заниматься сексом. Я бы тоже был бы не прочь делать то же самое, но рядом со мной всегда маячила грозная фигура моего папеньки с кандалами в виде военной туники с офицерскими погонами. Нет, лучше какие-нибудь галеры, чем служба в армии и в которой в чести такие командиры, как мой папаша — грубый мужлан и солдафон, которому плевать на всё. Что-то он не очень рвался навестить меня в интернате, как и моя мамуля.

Да, родители у меня были со странностями. Когда я сумел доказать в Управлении Судеб, что явлюсь толковым инженером и мне её доверили, а вместе с тем назначили такую зарплату, что я уже через каких-то пять лет сумел купить себе роскошную трёхкомнатную квартиру и свою первую колесницу, мамуля тотчас обо мне вспомнила. Поначалу я обрадовался, как же, в моей мамочке вспыхнули материнские чувства и она любит меня. Ага, как бы не так, моя мамочка возлюбила не родного сына, а его банковский счёт, который постоянно и неуклонно рос. За каких-то десять лет я стал дежурным инженером самого важного участка Управления Судеб, который находился под личным попечением самого Главного инженера, а это была очень высокооплачиваемая работа не говоря уже о премиальных выплатах и особенно о сверхурочных часах, оплачиваемых в пятикратном размере. К сожалению при всё этом я понял, что материнская любовь вовсе не была бескорыстной, но с этим мне удалось разобраться очень быстро. Как только я отдал распоряжение перечислять десять процентов своей зарплаты маменьке, её визиты сразу же сделались куда более редкими и я больше не видел её слёз по самым невообразимым поводам, когда всё могла исправить очередная тысяча крыльев. Так что мамулей я сыт по горло.

При этом меня поражала вот какая странность. Ладно, она молодая, красивая женщина, да, что там красивая, просто обольстительная, но нельзя же всё своё время тратить только на балы и прочие развлечения. Работы на Небесах, причём такой, про которую говорят — не бей лежачего, хоть завались. Всего двенадцать часов твоего присутствия на какой-нибудь райской службе и всё, ты уже полностью обеспеченная ангелесса. Между прочим, из всех двадцати семи её детей, что, наверное, является рекордом для Небес и Аида вместе взятых, что давало моей маменьке просто роскошное денежное содержание, только я один стал кадровым сотрудником и почему-то на меня был при этом постоянно нацелен взгляд моего папаши, который, наверное, даже сейчас, когда я проклят ангельским судом чести и стал изгоем, мечтает поставить меня под ружьё или чем там они теперь воюют. Хуже моих мыслей о родителях были только мысли о этой свинье Санни. Боже, сколько раз я выручал его по работе, а попросту выполнял её за него. Этот лоботряс и бестолочь, которого я считал своим лучшим другом, был в нашей управе всего лишь приходящим инженером-планировщиком, даже не наладчиком и если бы не я, его уже раз двести выгнали бы с работы.

Вот теперь и спрашивается, за что он так подло предал меня и что такого вообще наболтал обо мне? Если из-за Лианеллы, с которой он познакомился чуть больше года назад, так у него с ней не было никаких перспектив. Лиа только потому и согласилась пойти с ним на вечеринку, что мечтала познакомиться со мной и как только он её представил мне, тут же поцеловала в щёку и помахала ему ручкой. Мы в тот же вечер закрутили с ней очень бурный роман и через каких-то пять дней она уже жила у меня, а ещё через полгода мы объявили о нашей помолвке. Боже, как она билась и кричала, когда меня арестовывали. Её едва смогли удержать четыре рослые, мускулистые ангелицы. Хотя Лианелла и не отличалась хоть какой-то целеустремлённостью, она любила меня просто до какого-то безумия и мне, иногда, приходилось уговаривать её не стелиться так передо мной. Эта девушка меня устраивала всем, ну, а то, что кроме домашней работы Лиа не признавала больше никакой другой, так для того на небесах и живут в числе прочих такие работяги, как я, которые не скачут с места на место, а держатся за одно единственное. Эх, я опять ударился в эти чёртовы воспоминания! Нет, ну их к дьяволу, надо поскорее уснуть и жить настоящим, а не прошлым.

Глава третья

Быть ангелом на Земле, это круто

Вот уже целую неделю я бомжую в курортном парке Кисловодска и мне это просто осточертело. Правда, определённую пользу это мне всё же принесло. Во-первых, я уже достаточно неплохо освоился на Земле и во мне можно было заподозрить кого угодно, но только не чужака и, тем более, ангела, то есть того же инопланетянина. При этом я был странным бомжом — всегда чистым, расчёсанным и гладко выбритым, ну, тут всё было просто, у меня, как и любого ангела, очень медленно растут волосы и ногти и к тому же я сумел составить мощное магическое заклинание, которое одновременно брило меня и поддерживало в идеальном состоянии мою длинную причёску. Во-вторых я смог заработать денег, разгружая рано утром машины, на которых торговцы привозили товарами, а так же, затащив один раз на пятый этаж одного из близлежащих домов в одиночку пианино и загрузив за ночь, в одиночку, три вагона нарзаном. Это позволило мне немного приодеться. Съездив в Пятигорск, где рынок был гораздо дешевле, я купил себе новые джинсы, кроссовки и две майки, так что теперь у меня имелась рабочая одежда.

В первую же ночь меня разбудил в гроте милицейский патруль, но я отбрехался от ментов, сказав, что прибыл в Кисловодск в составе группы туристов и потерялся. Мои товарищи якобы отправились покорять Эльбрус и кататься на горных лыжах, прихватив с собой всё моё барахло и документы, вернутся через две с половиной недели, а мне придётся всё это время бомжевать в гроте на лавочке. Врал я вдохновенно, чуть было слезу не пустил, царапины и ссадины объяснил, как и пастухам, падением с дерева и так как от меня не пахло спиртным, то менты, посочувствовав мне, отстали. Ещё я успокоил их тем, что пока буду ночевать в гроте, ни одна парочка не придёт сюда ночью трахаться и утром из него не придётся выметать презервативы. Заодно я их ловко припугнул тем, что здесь ведь какие-нибудь придурки могут изнасиловать какую-нибудь малолетку, а пока грот занят, этого точно не произойдёт. В общем менты, посмеявшись над моей творческой находкой, сели в машину и укатили. На следующий день несколько армян действительно пришли к гроту далеко за полночь, но, посмотрев в свете луны на то, как я напряг мускулы, почесав затылки, сочли за благо тихо и мирно удалиться.

Иногда часов до трёх ночи я строчил гелевой ручкой страницу за страницей и за это время заполнил новыми магическими формулами чуть ли не половину тетради, стал лучшим другом всех белок в парке, покупая для них ржаные сухарики, вылечил и привёл в божий вид всех бродячих собак, тоже ставших моими друзьями и исцелил от кучи болячек и алкоголизма двух бомжей, но с чисто академическим интересом. На обоих я проверял свои диагностические магические заклинания и неплохо преуспел в этом. Ещё я досконально изучил, благодаря близкому знакомству с бомжами, как выглядят и на что похожи российские паспорт и военный билет, так что мне только осталось сфотографироваться, украсть у кого-нибудь из отъезжающих курортников паспорт и слепить себе ксиву. В общем моя жизнь потихоньку начала налаживаться и я уже стал думать над тем, как бы закрепиться в Кисловодске на более прочной основе. Ну, а вчера, под вечер, я и вовсе пережил очень любопытное и совершенно неожиданное, да, к тому же амурное приключение.

Местные обитатели курортного парка знали меня, как Авеля, и относились ко мне очень хорошо. Они даже узнали, что я постоянно голоден и иногда угощали меня то домашними пирожками, то бутербродами, а я оказывал им всякие мелкие услуги. Наверное их всё же поражало, что я всегда чисто одет и вымыт, но больше всего, это точно, их удивляло моё свежее, ангельское дыхание, имеющее аромат яблок. Ну, что есть, то есть, но так ведь дело обстоит с каждым ангелом. Однажды, точнее на третий день, Любаша, торгующая косметикой, бойкая, симпатичная дамочка лет сорока, эдакая румяная булочка, прямо при муже попросила меня наклониться и, вдруг, взяла и поцеловала меня взасос, а я ответил на её поцелуй и он продлился у нас минуты три. При этом я лишь беспомощно разводил руками, мол извини, Витя, ничего не могу поделать. Любаша, выпустив мою шею из объятий, шумно вздохнула и чуть ли не на весь ряд воскликнула:

— Ну, девки, это что-то потрясающее! Авик целуется, как бог. Всё, Витька, теперь я тебя с твоими поцелуями месяц к себе не подпущу. Или бросай курить и трескай яблоки, чтобы и у тебя изо рта точно также пахло.

Витька громко расхохотался и ответил:

— Вот ещё, да, мне дешевле тебе противогаз купить!

Вот так из-за длинного, в обоих смыслах, Любашиного языка в курортном парке был разглашен мой секрет. Кисловодск город маленький, а курортная зона в нём невелика, а курортный парк посещают все отдыхающие и потому, даже не смотря на их постоянную ротацию, все они быстро становятся узнаваемыми и торговый люд наделяет их опознавательными знаками. Те две девушки, одна из которых меня сначала сфотографировала на дорогую цифровую камеру с мощным объективом, а потом попыталась оскорбить но получила сдачи, отдыхали в санатории «Красные Камни», считавшимся элитным. Их прозвали Московскими Фифочками, хотя одну звали Маша, а вторую, ту, которая на меня в честь чего-то окрысилась, Алина. Что Алина, что Лера были на редкость красивыми девушками и надо сказать, что после моей отповеди леди-фотограф не иначе, как по три, четыре раза в день совершала омовения. И вот, вчера, уже ближе к вечеру, движимый мыслью, что на завтрак завтра утром у меня будет только бутылка не слишком чистой воды, я направился вверх по течению Ольховки, собираясь сходить в лес и завалить там самую большую дикую свинью, какую только смогу выследить, чтобы запастись мясом впрок. Когда я быстрыми шагам шел в направлении грота, меня кто-то окликнул:

— Авель, подождите.

Услышав женский голос, я повернулся и увидел Машу, одетую длинный голубенький сарафан из тонкой льняной ткани с четырьмя длинными вставками из вологодских кружев — две спереди и сзади, а две, от подмышек, по бокам. Солнце освещало эту стройную, красивую брюнетку с длинными, распущенными по плечам волосами так, что я сразу же увидел, что под сарафаном на ней нет ни бюстгальтера, ни трусиков. Чертовка знала, как нужно соблазнять ангелов. Я приблизился и спросил:

— Что вам угодно, сударыня? Извините, но я очень тороплюсь. — Быстро оглянувшись вокруг, я с улыбкой разоблачил себя и свои намерения, шепотом сказав — У меня сегодня ночью намечена охота на дикую свинью. Если вам известно моё имя, то вы должны знать, что мне здесь бомжевать ещё две недели. Очень, понимаете ли, кушать хочется.

Маша тоже не стала лукавить и сразу же выложила мне:

— Авик, я специально шла к вашему гроту. Вы не могли бы составить мне компанию сегодня? Понимаете, Алине пришлось срочно уехать по делам, а у меня сегодня день рождения. Заказан столик в ресторане, а никого знакомых, с кем можно поговорить, у меня в Кисловодске нет. Знаете, в такой день девушке кисло сидеть одной за накрытым столом и трястись, что какой-нибудь абориген начнёт напрашиваться со своими глупыми и пошлыми предложениями. Составьте мне компанию, Авик, пожалуйста, а свою дикую свинью вы застрелите завтра ночью. Она же за одну ночь не иммигрирует в Израиль.

Тонкий юмор девушки мне понравился и я громко рассмеялся, представив себе дикую свинью, поднимавшуюся по траппу на борт самолёта, чтобы улететь в Израиль, где не едят домашних свиней, не говоря уже о диких. Вежливо поклонившись, я с широкой улыбкой ответил девушке:

— Вообще-то я благородный ночной охотник, Маша, и не стреляю в дичь из ружья. Я намерен догнать дикую свинью и заколоть её охотничьим ножом, чтобы накоптить себе мяса на целых две недели. Ну, раз вам предстоит отмечать свой день рождения в грустном одиночестве, то я согласен его скрасить. Тем более, что все царапины с моего лица уже сошли. Только учтите, у меня просто дьявольский аппетит.

Маша радостно заулыбалась и воскликнула:

— Я знаю об этом, Авик, потому специально заказала большого, запечённого поросёнка. Вы ведь любите свинину?

Можно подумать, что я на Земле успел попробовать какое-то другое мясо. Консервы, шесть маленьких баночек, я хранил на чёрный день, а после того, как вчера съездил на вещевой рынок «Людмила» за обновками, у меня в кармане лежало всего четыреста рублей на хлеб, если с заработками будет не густо. Тем не менее я улыбнулся ещё раз и сказал, что молочный поросёнок это моё самое любимое лакомство, после чего галантно предложил девушке руку и изменил свои планы, хотя до того места, где я устроил тайник, в котором лежала моя сумка, идти оставалось всего метров триста. Что же, ужин в ресторане, да, ещё с такой очаровательной девушкой, похожей на демонессу, представлялся мне весьма перспективным мероприятием. Однако, мы направились не прямо в ресторан, а сначала в санаторий «Красные Камни», где проживали Маша и Алина. Не думаю, что для того, чтобы девушка переоделась к ужину. По пути к ресторану мы весело болтали, я кормил белок, их в парке жило множество и почти все они уже хорошо знали и не только спускались ко мне на руки, но и смело бегали по мне вовсе не потому, что я и во время этой прогулки кормил их ржаными сухариками.

Маша пыталась расспросить меня, кто я и откуда, чем занимаюсь, но я лишь сказал ей о себе, что я просто Авель и куда больше рассказывал о белках и местных дворнягах. Приличия ради я спросил её кто она и чем занимается. Маша ответила довольно односложно, сказав, что она москвичка и работает, как и Алина, в модельном бизнесе, но не сказала, кем и на этом наш обмен информацией личного характера завершился. Девушка пыталась заговорить со мной о литературе и поскольку я раз пять провёл часа по полтора в книжном магазине, быстро перелистывая книги, а на самом деле их читая, то кое о чём мне было рассказать. Более того, я даже продекламировал ей несколько понравившихся мне стихотворений Семёна Кирсанова и Байрона. О музыке же я честно сказал, что в пребываю в ужасе от попсы, но мне понравилось кое-что из британского рока, но честно признался что тут мне нечем похвастаться. Зашел разговор о том, где я так хорошо выучил английский язык и я, ухмыляясь сказал, что знаю не только английский, но и другие языки. Девушка мне не поверила и тут же позвонила сначала своему другу Пьетро Доницетти, итальянцу, а затем шведу Свену Юхансену.

То, что я с обоими одинаково хорошо разговаривал и друзья Маши после этого сказали ей, что поражены таким отменным моим владением как одним, так и другим языком меня развеселило, а девушку поразило. Вскоре мы дошли до санатория, поднялись на второй этаж и поскольку Маша уже звонила куда-то по сотовому телефону, то я даже не удивился, когда увидел, что в её номере уже накрыт к ужину стол и на нём действительно стоит блюдо с запечённым поросёнком. В общем мне только и осталось, что снять с себя джинсовую куртку и помыть руки. После этого Маша закрыла номер изнутри на ключ, а снаружи повесила табличку «Не беспокоить». Вчера я впервые попробовал местные спиртные напитки и они мне понравились. Где-то через час после начала ужина мы уже вместе принимали ванну, а потом переместились в спальную. Поросёнок, съеденный мною почти целиком, Маша лишь попробовала его, уже полностью превратился в энергию и я показал этой молодой девушке с планеты Земля, как умеют любить своих даже мимолётных подруг ангелы. Девушка, как я понял, давно уже не была близка с мужчиной и потому соскучилась по ласкам и нежности. Наутро она спросила меня:

— Авель, хотя ты парень и со странностями, разговаривая с тобой я постоянно ловила себя на мысли, что ты вырос в какой-то другой среде, и меня очень удивляет, почему ты бомжуешь в парке? Не бойся меня, Авель, расскажи, что с тобой случилось? Это Алина на тебя до сих пор бесится, дура, за то, что ты её так жестко обрезал. И правильно сделал. Протрахалась, идиотка, всю ночь с кем-то из соседнего корпуса до полудня, а потом, даже не приняв душ, потащила меня в город, грязнуля. Что с тобой случилось, Авель? Учти, я не поленилась узнать, отправлялась ли хоть какая-то группа альпинистов или горнолыжников на Эльбрус в те дни, когда ты появился в Кисловодске. Никто и никуда не выезжал. Только через два дня отправили группу на Эльбрус.

Мне такой поворот не понравился и я, пристально глядя Маше в глаза, сказал прямо и честно:

— Это моё личное дело и я сам решу все свои проблемы. Тебе не нужно об этом ничего знать, Маша. Всё, я пойду приму душ и отправлюсь по своим делам.

Не тут-то было. Девушка вцепилась в меня, как клещ. Теперь я уже на собственном опыте знал, что это за насекомое. Она снова затащила меня в ванную, но перед этим открыла дверь и позвонила куда-то, чтобы в её номер подали завтрак, заказанный, кстати, заранее с учётом моей прожорливости. Между прочим, вчера, во время ужина я, наконец, нашел тот продукт, который отлично наполняет мой желудок. Это были бастурма и сырокопчёная колбаса. После завтрака мы снова очутились в постели, но на этот раз занимались сексом недолго, всего до полудня, после чего Маша снова принялась пытать меня и я коротко сказал ей:

— Девочка моя, то что Авель пал так низко, ещё ни о чём не говорит. Я молод и полон сил, а потому скоро поднимусь, но слишком высоко вверх не полезу, мне этого не нужно.

Маша вздохнула и тихо сказала:

— Знаешь, Авель, а ведь глядя на тебя я могу сказать только одно, ты можешь достичь любых вершин хоть в бизнесе, хоть в искусстве, хоть в политике, хотя для неё ты ещё слишком молод.

Громко рассмеявшись, я признался:

— Поверь, Машенька, ничто из того, что ты перечислила, меня совершенно не прельщает. Так что даже не надейся. Единственное, чем я хочу заняться, так это целительством.

— Целительством? — Воскликнула Маша — Но это же шарлатанство, Авель! Ты не такой, ты ведь благородный.

Меня это тотчас возмутило и поскольку к тому времени я уже прочитал несколько книг про целителей и даже посидел два часа в Интернет-кафе за компьютером, а они у людей оказались очень даже неплохие, то убедился, что девяносто пять процентов всех целителей это действительно шарлатаны, но, похоже, среди них встречаются и настоящие уникумы. Поэтому, усмехнувшись, я постарался сказать самым дружелюбным тоном:

— Маша, пусть настоящих целителей очень мало, но они всё-таки есть, хотя многие из них сами не понимают, как они умудряются лечить людей и они ведь их действительно лечат. Хочешь мы проведём эксперимент? Ты ведь приехала в санаторий с какой-то целью и знаешь свой диагноз. Вот мы сейчас и посмотрим, смогу ли я поставить тебе точный диагноз, а затем исцелить твоё заболевание всего за полчаса, если оно у тебя действительно имеется. Знаешь, по той активности, которую ты проявляла сегодня ночью и недавно на этой постели и не только на ней, я нахожу, что ты в общем-то здоровая девушка, хотя это ещё ни о чём не говорит. Есть множество заболеваний, которые не лишают человека ни подвижности, ни физической силы, но он, тем не менее, не является полностью здоровым человеком.

Моя мимолётная любовница посмотрела на меня с явной настороженностью и со вздохом сказала:

— Ладно, Авель, попробуй. — После чего вдруг возмущённо воскликнула — Боже, какие глупости мы говорим тут оба! Ты ведь не гинеколог, Авель. Может быть ты хорошо разбираешься в этих твоих чёртовых белках, но только не в женских болезнях. К тому же мы не в гинекологическом кабинете.

Меня её слова разозлили и я тоже воскликнул:

— Да, плевать я хотел на гинекологов! Если у тебя есть проблемы и ты хочешь уехать из Кисловодска здоровой, Маша, то будь добра, пойди и прими душ, но хорошенько, не только снаружи, но и изнутри, а я подожду тебя здесь.

Маша мигом соскочила с кровати и бегом бросилась из спальной в ванную комнату. Она вернулась через двадцать минут, а я за это время перестелил постель и девушка, а у Маши ещё не было детей, легла на чистую, хорошо выглаженную, накрахмаленную и скрипящую простыню. Положив её так, чтобы мне было удобнее, я сотворил первое поисковое заклинание болезни внутренних органов и оно встало передо мной чуть ли не тремя дюжинами сверкающих лунным серебром строк. Указав цель исследования, я сделал рукой нужные пасы, вот их-то мне даже не пришлось заучивать, мои руки всё помнили, и заклинание, моментально свернувшись воронкой, устремилось в вагину девушки, лежавшей передо мной поперёк кровати, согнув в коленях и опустив широко раздвинутые ноги на пол. Маша ведь для меня непростая пациентка и мне, как любовнику, дозволялось многое.

Уже через каких-то пять минут магическое заклинание, выполнив свою работу, раскрыло передо мной экран и я увидел на нём всю картину, а она действительно оказалась довольно печальной. На фоне смешанного, причем довольно острого стафиолококково-стрептококкового хронического анексита, у Маши ещё и развилась непроходимость фаллопиевых труб и девушка при всём своём, даже очень большом, желании не могла забеременеть, да, и с лечением, как мне показалось, могли возникнуть большие проблемы. Лечение в санатории ей, похоже, ничем не помогло, а лишь сгладило и смягчило картину заболевания. Вдобавок ко всему у неё была пусть и залеченная, но обширная эрозия матки с многочисленными, хотя и небольшими, очагами. Ещё раз сотворив заклинание поиска болезней, я задал уже более обширную программу сканирования, а потому мне пришлось ждать ещё пятнадцать минут, пока я не убедился в том, что кроме предрасположенности к ангине больше никаких серьёзных отклонений в здоровье у Маши не имеется. Всё это время девушка пристально наблюдала за мной. Я же сидел перед ней, чтобы она не стеснялась, на стуле совершенно голым и когда вся картина мне стала ясна, то чётко, по пунктам, рассказал ей обо всём, называя термины на латыни. Ну, как раз именно ради этого я и перелистал за три с половиной часа семь толстых справочников по медицине. Глаза Маши округлились и она спросила:

— Авель, как ты всё это узнал?

Усмехнувшись, я спросил вместо ответа, причём словами из недавно услышанного анекдота про одесского таксиста:

— Девушка, вам нужно таки ехать куда-то или ви хочите сыграть в шашки, раз спрашиваете мине про шашечки? В общем ты собираешься довериться пусть и молодому, но очень талантливому мануальному целителю-экстрасенсу или нет?

Маша подскочила с кровати, как подброшенная катапультой, бросилась ко мне на грудь и, рыдая, заговорила:

— Авик, миленький, если бы ты только знал, как я всё проклинаю! И это подиум, сделавший меня богатой, и то, что мне пришлось спать с теми, с кем нужно для успешной карьеры, все эти чёртовы контрацептивы, чуть ли не ежедневные визиты к гинекологам, огромные нагрузки на показах, идиотские диеты. Из-за этого я теперь не могу иметь детей. Авик, у меня есть муж и хотя я не скажу, что люблю его, как Джульетта, он мне нравится и он любит меня, но он, понимаешь, верующий человек и не хочет иметь ребёнка из пробирки. Если я не рожу ему ребёнка, то года через два, три он ко мне охладеет и мы разбежимся в разные стороны, а мне хочется иметь семью и любящего мужа. У меня не было вчера никакого дня рождения. Просто мы на тебя обе запали, и я, и Лика. Но эта дура решила приколоться и выслушала в ответ такое, что её потом два дня тошнило. А потом в неё, словно бес вселился и она превратилась в настоящего ниндзю с фотокамерой и где только тебя не снимала. Даже выследила, как ты купаешься рано утром в Ольховке голым. Мой муж тебе не чета, Авик. Он ниже меня ростом, плотный, коренастый и с животиком, хотя ему всего тридцать. Ещё у него лысина и здоровенная борода и он волосатый, как обезьяна, а ты, Авик, хотя у тебя и не лицо ангела, красив, как бог. В твоих объятьях мечтает очутиться каждая баба. У меня никогда не было такого парня, как ты, и я уже не говорю, что про то, какое наслаждение я испытала с тобой. Лика наверняка сделала несколько снимков тайком. Окна ведь были незашторенными, а одно и вовсе открытое, а она же сумасшедшая баба, Авик. Но ты не ругай её, такая уж у неё профессия, папарацци. Авик, если ты действительно можешь вылечить меня, сделай это, пожалуйста.

Легонько похлопав Машу по попе, я сказал посмеиваясь:

— Машенька, девочка моя, а я тебе о чём толкую? Ляг точно так же, как ты лежала и приготовься к тому, что примерно с полчаса у тебя будет высокая температура, но ты не волнуйся, это даже не побочный эффект. Просто так надо. И знаешь, тебе ведь после лечения очень захочется есть. Поэтому сначала позвони, куда ты там звонишь, и попроси, чтобы тебе подали в номер очень плотный обед и пусть принесут побольше мяса. Мне тоже не помешает подкрепиться после этого. Если это не слишком дорого, попроси, чтобы мне принесли бастурмы и той сырокопчёной колбасы с перчиком. Она мне очень понравилась.

Мой любовница метнулась к телефону, а я широко заулыбался в предвкушении лечения довольно сложного комплекса женских заболеваний, плотного обеда и хорошего секса после него. Думаю, что всё это я вполне заслужил. Маша сделала заказ и вернулась на кровать. На этот раз она положила себе под спину несколько подушек, чтобы видеть, как я её буду лечить. Ну, не думаю, что это произвело на неё слишком большое впечатление, хотя на этот раз я сотворил себе в помощь магическое заклинание экрана, чтобы не действовать вслепую, а также ещё несколько вспомогательных заклинаний. Они должны были мне помочь не то что бы ускорить лечение, но сделать его более полным и интенсивным. Времени было уже два часа дня, а я не хотел оставаться в этом роскошном номере на ночь, чтобы не привыкать к комфорту и уюту раньше времени. Я его ещё не заслужил.

Своё лечение я начал с самого сложного, с аднексита, а он у неё был обширный. Сначала я наложил на них руки и погнал в тело Маши свою энергию. Обычно она фонтанировала из меня куда попало и я уже обратил внимание, что в книжном магазине, куда я заходил каждый день, чтобы перелистать несколько книг по нужной мне тематике, с бешенной силой попёрли из горшков и буйно зазеленели, а также зацвели все стоящие на окнах и висящие на стенах растения в горшках. Я даже посоветовал продавщицам поливать их почаще. Белок и собак ко мне тоже привлекали не одни только сухарики и скудные косточки, но куда больше моя ангельская целительная энергия. Действовала она и на людей, но увы, вовсе не как лечебный фактор. Просто после общения со мной у них повышалось настроение и жизненный тонус. На Небесах и в Аиде ничего такого за мной не наблюдалось, да, но там ведь и жили отнюдь не люди, ну, а кроме того я ведь не жлобился, как говорит Любаша, и не блокировал выход этой энергии во все стороны. В противном случае она била бы прожектором в небо, а на Небесах и так все в шоколаде, опять таки если пользоваться Любашиной терминологией.

Да, надо бы всё-таки людям похищать ангелов с небес и сажать на цепь в центре каждого мало-мальски крупного города вместо того, чтобы строить больницы и санатории, в которых даже толком не лечат людей. Быстро подняв температуру тела Маши до тридцати девяти градусов, отчего у неё началось обильное потовыделение, но это не страшно, с потом из её тела выходили не только соли, но и шлаки, я подготовил девушку к лечению. Купировав пораженные болезнью органы, в том числе её горлышко, я отнял руки от её тела и перешел к пальпации, отчего мои пальцы забегали по поджарому девичьему животику, прямо как пальцы пианиста по клавишам. Видел такое один раз, через витрину на экране телевизора. Понравилось. По чёрным и белым клавишам я бы так колотить не смог, а вот по Машиному красивому, практически безукоризненному телу — запросто. Играя свой медицинский марш, я привстал со стала и мои пальцы побежали вверх по её телу. Дойдя до её красивых, но несколько потерявших упругость грудей, следствие вакуумного массажа, как я понял, памятуя о том, что говорила мне Маша про модельный бизнес, я сделал ей магическую опрессовку грудных желез.

От этого, между прочим, её прелестные груди не сделались меньше, лично мне демонические девушки только потому и нравятся больше ангельских, за исключением Лианеллы, та особый случай, что они обладают более пышными формами. У Маши, как и у моей бывшей невесты, фигурка тоже была ангельская, зато груди демонические. Теперь же они сделались ещё красивее, но главное обрели упругость. Вскоре я добрался до её шейки, полностью устранил вялотекущий, но подверженный частым обострениям хронический тонзиллит, а заодно ещё и сделал ей отличную подтяжку, основательно омолодив ткани, после чего принялся играть ещё более быструю мелодию на горячем и податливом моей целительной энергии теле девушки вниз. Между тем у неё на всю мощь включилась регенерация тканей и все её болезни, как серафим шестью крылами смахнул, за исключением последней — эрозии матки. Вообще-то вместе с ней мне не очень понравилось физическое состояние как матки, так и её вагины. Не долго думая я принял решение и пустил такую мощную волну энергию на этот детородный орган, что Маша вскрикнула. Думаю, что всё-таки не от боли, а от чего-то иного.

Поскольку я решил одарить свою первую любовницу на Земле ангельским детородным органом, я сотворил ещё несколько магических заклинаний, которые также вошли в её вагину, и работал добрых полчаса выстраивая всё чуть ли не заново. Нет, зря мои целительские способности недооценивали на Небесах и всё потому, что для меня целительство это, как наркотик или вино. Оно приводит меня в неописуемый восторг только потому, что мне приятно видеть здоровых и сильных ангелов вокруг и такими же я хотел видеть и людей, но увы, один единственный ангел-целитель на всю планету, это крайне мало. На заключительном этапе, когда я перешел к пальпации, мне нужно было проникнуть двумя пальцами в вагину и когда я сделал это, то честное слово, даже стал гордиться тем, чего мне удалось достичь за один час семнадцать минут. Да, я исцелял Машу в два с лишним раза дольше, чем это было ей сказано, но и исцелил её женские болезни просто на славу и когда завершал своё целительство, то, совершенно того не желая, довёл её до сумасшедшего оргазма.

Посмотрев на то, что я невольно натворил, а Маша, тиская руками свои груди одной рукой и опустив вниз вторую буквально металась на кровати издавая громкие, сладострастные звуки, я вышел из спальной комнаты и заглянул в зал. Слава Богу там уже никого не было, но обед стоял на столе. Вернувшись в спальную, я молча перекинул Машу через плечо и потащил девушку в ванную комнату. То ли мне показалось, то ли это так и было, но кажется Алина снова пробралась по карнизу к окну спальной своей подруги. Ладно, это не моё дело. Затащив Машу в ванную комнату, я засунул её в душ, поставил на ноги и включил холодную воду. Девушка даже не взвизгнула, а лишь прижалась ко мне всем телом, домогаясь меня, но вот это как раз было совершенно лишнее. Отстранив её от себя, я принялся вертеть её, одновременно поливая холодной водой и вскоре это возымело своё благотворное действие. Она пришла в себя и стуча зубами спросила:

— Авик, что ты со мной сделал?

— Ничего особенного! — Хмуро буркнул я, беря с полки большое, махровое полотенце и, вытащив Машу из стеклянной душевой кабинки, сердито принялся выговаривать — Ты можешь думать головой, а не вагиной, глупая девчонка? Я занимался целительством не тридцать минут, как обещал, а один час двадцать три. За это время ты себя чуть ли не всю съела. Посмотри на себя, у тебя же под кожей почти не осталось жировой ткани, а она, между прочим, тоже нужна человеку. Тебе сейчас нужно срочно сесть за стол и поплотнее набить желудок, пока твоё тело ещё переполнено моей целительной энергии. Мне-то ничего не сделается, из меня эта энергия и так хлещет во все стороны, из-за чего я постоянно хожу голодный. Во мне всё моментально сгорает и чтобы ты знала, до дна не доходит. Ладно, хватит и этого, пусть лучше ты сядешь за стол с мокрыми волосами, чем у тебя наступит анарексия и ты превратишься в тощее чудовище.

Через минуту мы сидели голые за обеденным столом и Маша ела всё подряд, что я только подкладывал к ней под нос. Глядя на неё я широко улыбался. Вот это ангельский аппетит. Сам я тоже времени не терял, но больше налегал на бастурму и сырокопчёную колбасу, которой для меня нарезали с добрых полтора килограмма. Впервые за всё то время, что я находился на Земле, мне удалось так плотно набить свой желудок. Вот теперь я был готов заняться чем угодно, а не только сексом, но уже в чисто исследовательских целях. Надо же мне было убедиться в том, что всё получилось у меня не просто хорошо, а великолепно. Когда Маша скушала всё, что имелось на столе, мы вернулись в спальную и там она первым делом вытащила из кармана моей джинсовой куртки последний пакетик ржаных сухариков, жадно съела полпакетика, после чего со стоном откинулась на кровать и принялась лакомиться ими уже не спеша.

Как я это и предсказывал, та энергия, которой было всё ещё переполнено тело девушки, сделавшееся ещё красивее, быстро сожгла всё, что она скушала и её кровеносная система доставила питательные вещества до места их назначения, отчего моя любовница приобрела более цветущий вид. Бережно и нежно огладив её тело, я убедился в том, что оно сделалось моложе и наполнилось силой. Впрочем не одной только силой, но ещё и желанием. Обновлённой Маше теперь очень остро не хватало секса с ангелом, то есть со мной. Через пару часов мы просто лежали слегка обнявшись и Маша снова задала мне вопрос:

— Авель, что ты со мной сделал?

На этот раз вопрос был задан очень серьёзным тоном и я, загибая пальцы, подробно рассказал ей о том, как проходило целительство и что было мною сделано. Девушка слушала меня очень внимательно и постоянно оглаживала всё своё тело и даже запустила кое-куда свои пальчики, чтобы убедиться в том, что и там её мускулатура сделалась почти в трое массивнее и сильнее. Помимо всего прочего, в ходе целительства я ещё и самым идеальным образом отбалансировал её организм, а иммунная система у неё сделалась такой мощной, что могла и без лекарств справиться с любым инфекционным заболеванием. Об этом я тоже ей рассказал, но экспериментировать с вирусом СПИДа сразу же отсоветовал, хотя лично мне ничего не стоило справиться с этим заболеванием. Ну, а под конец я попросил её:

— Машенька, наверное я один такой дошлый лекарь на свете. Поверь, мне далось это не сразу, да, и прошел я через множество неприятных для меня вещей. Ты мой седьмой пациент. До тебя я вылечил довольно пустяковые болячки у четырёх карачаевцев, потом попрактиковался на двух бомжах, там дела были уже куда серьёзнее. С точки зрения классической медицины, твой случай был очень сложным. Поверь, даже в том случае, если бы врачи вылечили тебе придатки, трубы они тебе уже не смогли бы продуть. По сути дела я поставил тебе, как бы новые фаллопиевы трубы, хотя на самом деле просто запустил процесс регенерации и ускорил его в сотни раз своей энергией. Откуда она во мне берётся, я не знаю, хоть ты меня убей. Поэтому я не хочу встречаться ни с одним врачом, кроме как с пациентом. Ты можешь ради собственного самоуспокоения с ходить к своему лечащему врачу, чтобы он осмотрел тебя. Знаешь, только по одной единственной причине. Человеку ведь можно внушить всё, что угодно и он, даже будучи на последнем издыхании, начнёт твердить, что чувствует себя превосходно и с таким чувством через несколько часов умрёт. У меня к тебе только одна просьба, Маша, не говори никому, что это я тебя исцелил. Даже своей подруге Лике. Она славная девушка, хоть про таких и принято говорить — змеюка подколодная. Это не страшно, это защитная реакция каждой красивой девушки, которая недостаточно уверена в своих собственных силах, уме, талантах. Думаю, что ей больше всего хочется, чтобы мужчины оценили её ум и главные человеческие достоинства, а не красивые груди, стройные ножки, восхитительную фигурку и к тому же она ещё и блондинка и не тебе мне объяснять, какие анекдоты рассказывают про блондинок, но Лика ведь не такая. Ну, теперь давай вздремнём всего один часок и я потопаю в парк, а как стемнеет, отправлюсь на охоту.

Как только я сказал это, Маша поцеловала меня и сказала:

— Хорошо, Авик, я сделаю так, как ты говоришь.

И моментально уснула. Я тоже, но не таким глубоким сном, как она. Мне ведь действительно нужно было сматываться отсюда, как можно скорее. О, эти чистые, накрахмаленные простыни, стеклянная душевая кабинка, какой не сыскать даже на небесах, бастурма и многое другое. Как же быстро ангел привыкает ко всему хорошему, а ведь я ничего этого ещё не заработал. Пока что все мои пациенты не вызывали у меня никаких сомнений в их человеческих качествах и дай Бог, чтобы ко мне никогда не являлись мерзавцы, желающие исцелиться. С другой стороны, если верить Вите, мужу Любаши, деньги сегодня на Земле водятся только у одних мерзавцев, а мне, чтобы жить в своё удовольствие, нужно было сделать целительство своей профессией, но сколько же на этом пути было сложностей. Просто хоть бери и от всего отказывайся и этот вывод я сделал на основании всего лишь поверхностных исследований. Меня не покидало такое чувство, что на Земле всё гораздо хуже, чем мне это видится сейчас, но вместе с тем я подумал, что быть ангелом на Земле это круто.

Глава четвёртая

И среди ангелов встречаются лохи

Моё пробуждение оказалось совсем не таким, как мне того хотелось. Ровно через час я хотел проснуться, осторожно, чтобы не разбудить Машу, встать с кровати, тихонько одеться и как можно быстрее уйти. Вместо этого меня разбудил неприятный мужской голос и совершенно отвратительная фраза:

— Просыпайся, целитель, хренов. Пора тебе спуститься с заоблачных высей на грешную Землю и осознать ситуацию, экстрасенс ты наш фигуристый.

Как я уснул лёжа на спине, так и проспал даже меньше часа ни разу не шелохнувшись, а потому, когда открыл глаза, то увидел в большой спальной комнате, ярко освещённой спускающимся к горизонту солнцем, явно взволнованную и напряженную Алику с красными щеками, а так же двух мужчин высокого роста. Все трое стояли в ногах большой кровати и рассматривали нас, мужчины беззастенчиво, с наглыми ухмылками, а подруга Маши, одетая чёрные джинсы, чёрную рубашку и чёрную жилетку с множеством карманчиков, на груди которой висела фотокамера, смущённо. Один мужчина, примерно с меня ростом, стройный и подтянутый, темноволосы, с сединой в висках, был одет в светло-бежевый костюм со светло-голубой рубашкой. На его лице красовались дымчатые очки в тонкой, золотой оправе. Второй мужчина, помоложе, лет тридцати пяти на вид, на полголовы выше и более мощный, был одет в тёмно-синий, просторный костюм с чёрной майкой вместо рубашки и у оба уверенно держали в руках большие, чёрные пистолеты. Причём с глушителями.

В книжном магазине я бегло пролистал атлас с оружием и потому сразу же понял, что эти господа вооружены автоматическими пистолетами «Глок-17», из рукоятей которых торчали увеличенные обоймы. В общем это были почти автоматы и с расстояния в четыре метра, да ещё из двух пистолетов, они мигом могли превратить и меня, и Машу в груду фарша. Только от одной такой мысли мне сразу же сделалось жутко, но, глядя на них пристально и немигающе, я быстро понял, что они во мне очень заинтересованы, да, и то, что один из них назвал меня целителем и экстрасенсом, тоже говорило о многом. В том числе и о том, что меня, похоже, предали в очередной раз и это сделала Маша, которую я исцелил. Но как? Она ведь не выходила из своего номера! Уже в следующую минуту я чуть не стукнул себя от досады по голове. Она специально заманила меня в свой номер! Так-то оно так, но всё равно что-то не срасталось. Маша ведь не знала, что я целитель и догадаться об этом никак не могла.

Бомжей я исцелял за городом, практически в лесу, предварительно заставив их выкупаться с мылом в реке и выстирать свою одежду, а после того, как они съели ногу кабанчика, я их обоих вылечил и привёл в божий вид — то есть побрил и постриг оделись и мы вместе пошли назад. Я вернулся в парк, а они остались в посёлке Новокисловодский, причём прямо при мне нашли себя работу, их взяли на склад, мимо которого я проходил, грузчиками. Про карачаевцев и вовсе говорить смешно, попробуй найди их где-то в верховьях Кичмалки. Белки и собаки тем более не могли рассказать ни Маше, ни Лике о том, что я целитель. Значит дело тут было в чём-то другом. Разгадывая эту загадку, я увидел, что оба пистолета поставлены на предохранитель и потому у меня немного отлегло от сердца. Расслабленно выдохнув, я молча сел на кровати и продолжил немигающе смотреть на этих серьёзно настроенных господ, тайком пробравшихся в Машину спальню. Моя коварная любовница тут же зашевелилась и меня осенило — это же элементарно! Алика или кто-то ещё, установил в номере подслушивающее устройство. Маша между тем тоже проснулась, открыла глаза и вскрикнула:

— Виталий Николаевич? Как вы здесь очутились? — После чего прорычала — Лика, это ты нас заложила, падла?

— Заткнись. — Властно и жестко приказал Виталий Николаевич и слащавым голосом пропел — Не ссорьтесь, девочки, не расстраивайте папочку. Вы же у меня умные девочки, а не то я вас обеих накажу. Вы же не хотите этого?

Так-так, обстановка начала понемногу проясняться. Если это не игра, то Маша, может быть, и ни в чём не виновата, да, и краска смущения на лице лики тоже говорила мне о многом. Зато по тому, как вздрогнули обе девушки и ухмыльнулся верзила, я понял, что Виталий Николаевич согнул девушек в три погибели, они обе находятся под его властью и не смеют ему перечить ни в чём. Кто же он тогда такой? Жаль, что я не успел продвинуться в конструировании магических формул. Очень жаль. Видно придётся действовать с риском для жизни. Моя правая рука находилась под простынёй и потому я не мог незаметно выпустить парализующий бич. Простыня быстро выдала бы его движение и мой замах. Нужно как-то заболтать его и срочно составить заклинание управления плетью. Ещё раз вздохнув, я закрыл глаза и занялся этим. Виталий Николаевич издал нечленораздельный звук и вслед за этим приказал строгим тоном:

— Лика, подай мне и Бесу стулья, а ты, краса моя ненаглядная, встань, оденься и закажи мне апельсиновый сок со льдом.

Маша вместо того, чтобы исполнить его приказ, быстро прижалась ко мне и зло выкрикнула:

— Не буду! Сам заказывай себе свой поганый сок!

— Как знаешь. — Спокойно сказал Виталий Николаевич — Но учти, тебе же будет хуже, Маша. — Верхняя часть тела девушки обнажилась, это я увидел через прикрытые веки, и этот тип удивлённо воскликнул — Ба! Да, ты и впрямь похорошела, Машенька! Прямо хоть сейчас выпускай тебя на съёмочную площадку. Отлично, значит снова вернёшься в строй, моя девочка.

От его слов Маша застонала и стала всхлипывать. Зато мне теперь стало понятно, в каком это модельном бизнесе были заняты Маша и Алина. В порнографическом. Один из лоточников, Костик, в курортном парке торговал компьютерными программами и в том числе, не слишком это афишируя, ещё и DVD-дисками с порнографией. Мы как-то поговорили с ним про этот бизнес и он сказал, что не понимает, как такие красивые девушки соглашаются сниматься в таких фильмах, ведь им ничего не стоит выйти замуж за деловых мэнов с бабками. Да, как же, соглашаются, их скорее всего заставляют такие мерзкие скоты, как этот Виталий Николаевич со своим Бесом. От таких мыслей мои мозги заработали раз в пять быстрее и я стал составлять не одно только заклинание управления парализующей плетью. Благо, что публика в этом зале ещё только рассаживалась по своим местам и когда Очкастый Монстр сел на стул, то приказал Алике:

— Лика, сдёрни с этой сладкой парочки простыню, а то слушать их и смотреть твои фотки это одно дело, а посмотреть на них вживую, совсем другое. — Лика сделал это и он снова радостно воскликнул — Чудесно! Да, ты просто настоящий клад, экстрасенс-целитель, раз превратил эту потасканную, раздолбанную клячу в такую красотку. Машенька, деточка, так ты что же, уйдя со съёмочной площадки действительно вышла замуж? И за кого же это, если не секрет? Молчишь? Ну, ничего, я всё равно узнаю и если твой муженёк тоже на что-нибудь сгодится, то и его пристрою к какому-нибудь полезному делу. Ты ведь меня знаешь, я каждой твари, даже самой жалкой и ничтожной, вроде тебя, найду выгодное для меня применение. Неужели ты и в самом деле могла подумать, что ты и Лика полностью расплатились со мной за всё то доброе, что я для вас сделал? Ошибаешься, девочка. И квартирка твоя, которую ты якобы заработала лёжа на спине и трахаясь перед объективом в свете софитов, и «Мерседесик», да, и всё остальное не тебе, а мне принадлежат, сучка драная. И твой муженёк тоже будет на меня работать. И этот твой лекарь.

Маша заплакала и у меня в душе всё так и вскипело от гнева, после чего я стал составлять ещё более опасное магическое заклинание и зловещие, шипастые звенья этой цепи получались у меня совершенно дикой, убийственной силы. Теперь, когда я убедился, что девушки ни в чём не виноваты передо мной, мои мысли были населены только на одно, как покарать этого мерзкого, злого и опасного человека. Алика позвонила по телефону и заказала в номер графин апельсинового сока, лёд и один высокий бокал с трубочкой, попросив подать всё побыстрее, на что Очкастый немедленно отреагировал такими словами:

— Правильно, Алика, пусть пошевеливаются, мыши. — После чего сказал мне — Эй, ты, лекарь, проснись и слушай меня. — Не открывая глаз я молча кивнул и усмехнулся, на что он прореагировал весьма ехидно — Боишься посмотреть правде в глаза, экстрасенс-целитель. Ладно, слушай так. Ну, а правда такова, дружок. Ты попал на большие бабки. Ночь с такой шлюхой, как Маша, да ещё в роскошном люксе с ужином, завтраком и обедом, стоят очень дорого. Не менее пяти штук баксов. Так, Бес?

Бес, угодливо хихикая, повысил цену:

— Что вы, Виталий Николаевич, гораздо дороже, все десять штук и не баксов, а евро. Машенька ведь у вас настоящая мастерица. Можно сказать, звезда русского порно. Закатившаяся было, правда, но теперь она разгорится с новой силой.

— Слишком много болтаешь, Бес. — Строго сказал Очкастый своему приспешнику и продолжил — К тому же недавно, в Пятигорске, какой-то маньяк изнасиловал и убил двух малолеток, а ты в этом номере, дружок, столько спермы и пальчиков оставил, что я запросто смогу повесить на тебя с десяток висяков, а это, мой милый мальчик, грозит тебе пожизненным сроком, а это, милый мой, как говорят некоторые идиоты — смерть в рассрочку. Долгая, медленная, тоскливая и очень мучительная.

Я закончил работать над последним заклинанием, открыл глаза и насмешливо посмотрел на этих двух типов, сидящих справа и слева от кровати уже гораздо ближе ко мне. Ласково отодвинув от себя Машу, я негромко сказал ей:

— Машенька, встань и оденься, а я пока что посижу голым перед Виталием Николаевичем. Он хотя и мальчик-мажор, весь в шоколаде, но явно мне завидует. Ты только не волнуйся, малышка, и не сердись на Алику. Лучше помирись с ней. Сядьте в уголке, девочки, и послушайте, о чём мы тут говорить будем.

Очкастый даже позеленел от злости и прошипел:

— Ты что, не понял, бомжара, что тебе светит? Запомни, ты теперь если и будешь кого исцелять, то только по моему приказу, а раз ты о себе такого высокого мнения, то и на съёмочную площадку выйдешь, в качестве жеребца. Хозяйство, как я посмотрю, у тебя для съёмок подходящее. Особенно для работы с малолетками, да, и в качестве педика ты тоже будешь неплох.

Маша, бросив на меня быстрый взгляд, соскочила с кровати, подбежала к платяному шкафу и принялась было одеваться, но я ласковым голосом негромко сказал ей:

— Машенька, сначала прими душ.

Очкастый тут же вспылил:

— Надо же, какой чистоплотный! Да, я тебя говно в кадре с неё слизывать заставлю, сука паскудная!

Коротко хохотнув, я почесал правой рукой свою безволосую грудь, быстро размотав перед этим парализующую плеть на всю длину. Маша схватила свои вещи и вместе с Аликой побежала в ванную. Очкастый даже не моргнул глазом и я сразу же понял почему. Скорее всего в холле находились другие его приспешники, а поскольку на окне в ванной комнате стояла решетка, то девушки не могли сбежать из неё. Что же, это меня вполне устраивало, ведь я мог теперь вытворять всё, что угодно Как только мы остались втроём, я насмешливым голосом сказал:

— Послушай-ка, дядя, ты бы попугал меня чем-нибудь более значительным. Не забывай, я всё-таки экстрасенс, а у нас, экстрасенсов, смешной ты мой человечек, что лечит, то и калечит.

На это Очкастый сказал с угрозой в голосе:

— Сейчас мы посмотрим, какой ты экстрасенс, мальчик Авель. Бес, поработай-ка Каином. Шмальни в него разок, но не из «Глока», так ты мне товар попортишь, а из своего малокалиберного «Вальтера». Можешь даже глушак не наворачивать. Всё равно никто не услышит. Комната угловая, окна в парк выходят, а у «Вальтера» выстрел негромкий. — Бес послушно поменял оружие с мощного на более слабое, но от того не менее опасное и всё же навернул глушитель на ствол небольшого пистолета, а Очкастый продолжил инструктировать его — В руки или ноги не стреляй, можешь кость задеть. Выстрели в грудь поближе к плечу, чтобы лёгкое не задеть и мы посмотрим, что этот птенчик после этого запоёт. Надо же, чем он лечит, тем и калечит. Да, мы тут тебя самого так искалечим, что тебе мало не покажется. Даже не надейся сбежать. Внизу, под окнами, трое моих лучших бойцов прогуливаются, а в холле ещё двое сидят.

Как только этот тип заткнулся, Бес тотчас выстрелил в меня из «Вальтера». Звук выстрела был негромким и пуля с куда более громким чваканьем вонзилась мне под левую ключицу ближе к плечу и застряла в теле. Честно говоря, я думал, что боль будет намного сильнее и приготовился к этом, а потому даже не моргнул глазом. Ломать выставленными вперёд руками, а затем телом ветки при падении с Небес было и то куда больнее, но я не кричал тогда и не закричал сейчас. Скосив взгляд, ширина моих плеч позволяла видеть это, я посмотрел на маленькую, круглую дырочку в своем теле, из которой даже не стала вытекать кровь, усмехнулся и привёл в действие заклинание управления плетью. Теперь она была полностью мне подвластна. Вслед за этим я пустил в ход ещё пять заклинаний одно другого интереснее. Стресс, оказывается, хороший учитель для ангелов. Плеть, невидимая Очкастому и Бесу, мгновенно метнулась к ним и её кончик с молниеносной быстротой коснулся разных частей тела злодеев, для которых ничего не стоит взять и спокойно выстрелить в человека из пистолета. Впрочем то, что Очкастый хотел сотворить со мною и с Машей, которая уже натерпелась от него, было ещё более омерзительным, подлым и циничным.

Полностью парализованными они мне не были нужны, а потому я капитально парализовал только их руки, сжимавшие пистолеты, а остальные части тела слегка заморозил. Два магических заклинания, войдя в их тела, блокировали им голосовые связки и теперь они могли говорить только тогда, когда я им это позволю. Ещё два заклинания выступили в качестве невидимых, но очень прочных оков. На Небесах мне за такие шуточки быстро бы содрали с головы нимб, а со спины крылья, после чего отправили бы года на два в какие-нибудь каменоломни, но я находился на Земле и, честно говоря, вот теперь мне точно было наплевать на Небеса. Там тоже хватало засранцев, хотя и не встречалось таких мерзавцев, как Очкастый и Бес. Ну, а пятое заклинание, сторожевое, догадайся я сотворить такое раньше, то не попал бы в такой переплёт, быстро закрыло окно и задёрнуло шторы на обоих окнах спальной, после чего просочилось наружу и встало перед окнами номера на страже. Теперь я мог видеть с его помощью всё, что творится снаружи и мне первым делом бросилось в глаза, что напротив номера Маши действительно прогуливаются три здоровенных парня в точно таких же костюмах, что и у Беса.

Как только я взял в плен Очкастого и Беса, глаза которых сначала сделались удивлёнными, а потом наполнились животным страхом, видно им стало не по себе от того, что их руки и ноги заледенели и перестали им повиноваться, то сразу же занялся пулей. Впрочем, это слишком громко сказано. Пулька практически сама вышла из моего тела и упала мне на ладонь. Показав её Очкастому и Бесу, я сказал насмешливым голосом:

— Как видите, ничего страшного со мной не произошло. Вот если бы вы разрядили в меня оба «Глока», тогда может быть и смогли бы убить, а может и нет. Во всяком случае проверять этого я не намерен. Ладно, пулю я оставлю себе на память. Как сувенир. А теперь дядя, послушай ты меня. Самой большой твоей ошибкой в жизни явилось то, что ты решил бросить мне вызов. Тем самым ты мало того, что подписал себе смертный приговор, так ещё и обрёк себя на жуткую, страшную смерть и вы оба будете подыхать очень долго и мучительно. Ну, в общем посидите здесь и подумайте, а я пока что займусь своими делами. Не хотелось мне форсировать событий, да, ты, Очкастый, заставил. Да, поскольку очки тебе уже не понадобятся, то я их заберу себе, как и твой костюм. Победитель имеет право на трофеи, дядя. Таков суровый закон войны. Смотри, не обделайся со страху, чтобы мне потом не пришлось отстирывать мои брюки от твоего дерьма.

Сняв с носа Виталия Николаевича дымчатые очки, я заглянул в его глаза. Зрачки у него расширились от ужаса так, что почти не было видно радужной оболочки. Бес и то испугался меньше. Забрав у обоих пистолеты и положив их на прикроватный столик, я натянул трусы, затем джинсы и босиком, с голым торсом, но с очками на носу, которые мне действительно очень понравились, вышел из спальной комнаты и направился в ванную. В ней царили горе, уныние и слёзы. Подруги по несчастью, стояли обнявшись и плакали. Когда я вошел в ванную, они меня даже не заметили. Правда, Маша уже оделась в джинсы и коротенький синий топик с тоненькими бретельками, ещё одно восхитительное изобретение людей, туго обтягивающее её красивые, большие груди с выпуклыми сосочками, украшенными круглыми, крупными, розовыми жемчужинами. Всё, хватит вожделеть к Маше! У неё есть муж и эти драгоценные жемчужинки теперь принадлежат ему, а мне пора заняться её подружкой. Тем более, что я вроде бы являюсь и её спасителем. Громко кашлянув, я поинтересовался весёлым голосом:

— По ком льёте слёзы, милые девушки? Уж не по Виталию Николаевичу и Бесу? Глупости, они не стоят ни единой вашей слезинки. Поэтому быстро умойтесь. Нам нужно обсудить сложившуюся ситуацию и найти из неё правильный выход. Увы, девочки, но я, как говорит Любаша, лажанулся по полной программе и потому вынужден признаться в том, что я конченый лох.

Маша и Алика стремительно повернулись ко мне и сдавлено вскрикнули. Маша первой увидела на моей груди уже покрывшуюся запёкшейся кровью ранку и испуганно спросила:

— Авик, что это у тебя на груди?

Небрежно махнув левой рукой, я ответил:

— Так, пустяки. Это Бес по просьбе Очкастого проверял, какой я экстрасенс и выстрелил в меня из пистолета. Теперь они сидят на своих стульях слегка замороженные и крепко связанные, с залепленными пастями и думают о чём-то своём. Хотя нет, девочки, думают он сейчас о том, какой же это такой ужасной смертью им придётся умереть из-за того, что они такие злые и бесчеловечные люди. Полагаю, что вы не станете их жалеть.

Девушки подскочили ко мне и Лика спросила:

— Авик, это правда? Ты действительно их скрутил? — Я улыбнулся и молча кивнул, отчего Лика зарычала — Их обоих нужно на куски порезать, Авик. Они такие твари, что ты себе просто не представляешь. Это нам с Машей повезло, зато сколько других девчонок они искалеч