Часть 4. Имперский гамбит

Путаем мы часто фронт и тыл

Следствием считаем мы причину.

Я в себе глубины не открыл,

Хоть и подошел уже к вершинам.

И стыдливо прячу в глубину

Мысли, что надеждами вершили.

Может, лучше раз пойти ко дну

Чем сто раз подняться на вершину?

А. Дольский. Горы и глубины.

К атаману преступников пришли на день рождения 14 гостей.

Среди них – 5 настоящих преступников, а остальные –

переодетые милиционеры. Сколько переодетых

милиционеров пришло на день рождения к

атаману преступников?

Г. Остер. Ненаглядное пособие по математике.

Космос – довольно пустынное место, но в данном секторе теперь было просто не протолкнуться. Знаменитые на всю Галактику верфи Фондора представляли собой настоящий «звездный лабиринт» – сложную систему цехов, доков, орбитальных платформ и наземных сооружений, занимающих гигантскую по человеческим меркам территорию. Никто точно не помнил, кто и когда начал строить этот комплекс, но, по слухам, Фондор был старше Корусканта. Долгие столетия он рос и развивался, пока не достиг сегодняшнего размера. Центр имперского кораблестроения напоминал огромный, разномастный, но очень деловой муравейник… но сейчас весь этот отлаженный рабочий механизм стоял, парализованный страхом. Император Палпатин пожелал, чтобы новый командующий флотом принял бразды правления, так сказать, «у верстака», а пожелания владыки являются законом для подданных… но тяжелая поступь Лорда Ситхов заставляла сжиматься от страха самые храбрые сердца. Что уж говорить о чиновниках и инженерах? Лайнус Грегори Кейн, глава фондорской Службы безопасности, аккуратно оправил мундир. Ему не нравилась эта суета: церемония вступления Вейдера в должность привлекла на верфи слишком много людей. Фондор строил массу кораблей, многие – по частным заказам, но военный сектор всегда тщательно охранялся. А теперь… когда в непосредственной близости от секретных объектов кружит 1647 кораблей всех форм и размеров, от «Империалов» до СИДов, какой оператор сможет уследить за всеми? Кейн с некоторой долей злорадства подумал, что повстанцы не используют столь сказочную возможность насолить власти лишь потому, что боятся Темного Лорда. Вейдер… имперец непроизвольно нахмурился. Он никогда не считал себя трусом, но находиться рядом с этим полумеханическим чудовищем, печально знаменитым любовью к пыткам… Кейн содрогнулся. После Войны Клонов он с восторгом принял Новый порядок, но теперь все переменилось. Империя показывала свое подлинное обличие, и не замечать тревожные симптомы становилось все труднее. Даже на изолированном от житейских бурь Фондоре. Лайнус с грустью размышлял о том, что политика достала его и здесь. Люди, вставшие во главе государства, были омерзительны… но он служил этому режиму, клялся в верности этому Императору, а нарушать клятвы было не в правилах Кейна. Стряхнув с рукава несуществующую пылинку, он вышел в коридор. Пора поприветствовать нового командующего…

Концентрация космических кораблей и прочих летательных аппаратов в системе Фондор и правда превысила все допустимые рамки. Космос больше напоминал магистраль Центра Империи в час пик, чем безлюдное и безвоздушное пространство. Лишь тот факт, что большинство кораблей были военными, позволял не создавать гигантские пробки на орбите и не доводить сходство с мегаполисом до максимума. И, все же, о порядке здесь можно было только мечтать – кораблей было слишком много. А в мутной воде, как известно, водятся сомнительные рыбки...

Миккиири Зартан довольно потер лапки: все складывалось как нельзя лучше! Проклятые имперские святотатцы слишком заняты празднованием, чтобы заметить смерть, готовую обрушиться на их головы. Много лет Зар-ту готовились к возмездию, но даже в самых розовых грезах им не виделась такая возможность. Столько важных персон собралось на стратегически важных верфях… и, главное, ОН здесь! Даарт Вейдер – Миккиири по традиции своего народа растягивал гласные в имени собственном. Человек, олицетворяющий собой вселенское Зло, тот, кого Зар-ту поклялись уничтожить любой ценой… ибо нет прощения за сотворённое им.

Два истребителя, сопровождающие лямбда-шаттл были совершенно такими же, как сотни их коллег (Организация хорошо подготовилась), но кто-то на мостике «звездного разрушителя» ВКФ «Эксплорер» решил перестраховаться и запросил код. Не страшно… план предусматривал и это. Краткий обмен сигналами – и СИД-истребители разлетелись в стороны.

Конференц-зал был полон народа. Неизвестный архитектор построил его таким образом, что даже со своего места в дальнем углу Гилид Пеллаэон прекрасно видел главных героев праздника. Во главе приветственной делегации стоял управляющий верфями бюрократ… и офицер прекрасно видел капли пота на его лбу. Естественно: последнее, чего Анжей Риенци желал в этой жизни – это оказаться так близко от Вейдера. Все подчиненные управляющего реализовали его тайную мечту, плотной толпой сгрудившись за стеной из серых мундиров СБ. Гилид подумал, что они с удовольствием проигнорировали бы мероприятие – как и многие военные – но прямое распоряжение с Корусканта не оставляло свободы для маневра. «Приказано прибыть», - провозгласил Центр Империи, - и они, как послушные подданные Его Величества, старательно изображают статистов на этом «торжестве». Прозвучавшее в эфире имя нового командующего флотом вогнало большинство офицеров в состояние депрессии, осложненной печальной покорностью судьбе (фондорские юристы изрядно заработали на составлении завещаний), так что весельем в зале даже не пахло. Взгляд Пеллаэона скользнул дальше, остановившись на снежно-белых мундирах гранд-адмиралов. Интересно, что они думают об этом назначении? Логика подсказывала, что вряд ли кто-то из высшего командования решится прямо сказать Императору, что он старый маразматик, но больше надеяться было, попросту, не на кого. Имперец задумчиво прикусил губу – вредная привычка, так и не изжитая в Академии! Инструкторы до хрипоты объясняли новичкам, что, кусая губы в бою, можно и вовсе остаться без оных, – одного резкого толчка достаточно! Умом Пеллаэон с ними полностью соглашался, но привычка оказалась поразительно живучей. Как же ему хотелось отбросить сомнения! Солдат, который оспаривает приказы достоин трибунала… а тот, кто воюет, потеряв идеалы – первый кандидат в штаб… или на кладбище. Поступая в Академию, юный Гилид мечтал о славных битвах за Империю. Он помнил, какими глазами смотрели на военных его приятели, и слова «офицер» и «спаситель Галактики» в его понимании были синонимами. Но вместо спасителей они почему-то стремительно превращались в тюремщиков, а теперь, когда всем будет заправлять Первая Мерзость Империи… впервые за долгие годы службы, Пеллаэон задумался о демобилизации. Армия была его домом с шестнадцати лет – поступая на службу, Гилид прибавил себе два года – но выполнять приказы Вейдера… офицер содрогнулся, вспомнив Альдераан. Если новый командир пользует такие методы, то им явно не по пути…

Словно в ответ на его мысли, грянула музыка, и упомянутая личность появилась на пороге. Все, не исключая Пеллаэона, невольно вытянулись по струнке: от ситха волнами исходили власть и ужас. Черная безликая фигура быстрым шагом пересекла испуганно примолкший зал. Риенци сделал шаг вперед (его настойчиво подтолкнули) и открыл рот для приветственной речи… и в этот момент комплекс содрогнулся. Многие не удержались на ногах, помещение заполнилось стонами и проклятиями. Несколько человек в серой форме стремительно вылетели из зала. Вейдер повернулся в главе Службы безопасности, явно собираясь что-то спросить, но в это мгновение помещение потряс второй взрыв. Запахло дымом, тяжелая люстра рухнула вниз вместе с куском потолка… но все эти неприятности меркли на фоне дикого воя сирены. Каждый звездолетчик отлично знает этот сигнал: декомпрессия! Впрочем, в предупреждении не было особой нужды: Гилид отлично слышал свист воздуха, уходящего в вакуум. Автоматика сработала быстрее персонала: в коридорах начали падать тяжелые перегородки, изолирующие зону пробоины от жилых помещений… и одновременно лишающие надежды на возможную помощь оставшихся в отсеках людей. Ровно через двадцать секунд после второго взрыва, тридцать три уровня оказались полностью отрезанными от внешнего мира. Включая и тот, где располагался конференц-зал.

Когда первый истребитель на полной скорости врезался в капитанский мостик «Эксплорера», пилоту шаттла пришлось заложить крутой вираж, чтобы уйти от облака раскаленных газов. Через десять секунд второй корабль протаранил орбитальный комплекс в районе расположения цели. Еще через двадцать туда же врезались останки «Эксплорера». Миккиири довольно улыбнулся, увидев многочисленные красные огоньки, вспыхнувшие на поврежденных секциях. Возможно, сегодня Зар-ту повезло, и цель уже поражена… но в таком важном деле, как месть, ничего нельзя оставлять на волю случая. Шаттл царственно плыл к шлюзу, открытые створки которого убедительно указывали на царящий внутри вакуум.

В рубке «Раба-1» неожиданно зазвенел сигнал тревоги. Задремавший было Фетт рухнул на пол вместе с креслом, но тут же вскочил на ноги, принимая боевую стойку. К счастью, в этом не было необходимости: кораблю и самому охотнику ничего не угрожало. Предприимчивый Боба прознал о маршруте Вейдера методом банального радиоперехвата и решил быть поблизости. В конце концов, он живет в этой Галактике, а подобные перестановки в руководстве имперского флота – самой крупной военной силы в этой части Вселенной, однозначно, заслуживают внимания. Конечно, охотник понимал, что патрули, скорее всего, не обрадуются появлению «Раба-1» вблизи Фондора… но для этого его еще надо было найти. Крохотный корабль, дрейфующий с выключенными двигателями, генерировал очень мало помех на радарах, и заметить его на фоне энергетического буйства, создаваемого флотом, мог только джедай. А они, к счастью, вымерли. Конечно, оставалась возможность, что какой-то жутко добросовестный пилот просто наткнется на звездолет охотника, но профессия Фетта предполагала определенный риск… а для незваных гостей у него припасено несколько скорострельных сюрпризов. Итак, Боба прибыл на место, заглушил двигатели и приготовился к долгому ничегонеделанию, - к слову сказать, довольно редкому состоянию в его полной приключений жизни… но этим планам не суждено было осуществиться.

Убедившись в отсутствии непосредственной угрозы, охотник за головами отложил оружие и обратился за справкой к компьютеру. Полученные данные заставили его удивленно поднять брови: вооруженное вторжение на Фондор? Какой глупец мог сунуться на секретный объект в такое время? Хотя, если разобраться, время-то как раз весьма удачное – столько важных персон в одном месте! В связи с этим весьма остро встает вопрос о том, что он собирается делать. Первым порывом, естественно, было запустить двигатели и убраться подальше от неприятностей. СИБ наверняка встанет на уши, а ее мальчики сначала стреляют и только потом задают вопросы. Однако, корабль, удирающий с Фондора сразу после нападения, непременно привлечет внимание. Предположим, он уйдет от погони… и что потом? В Альянс? Фетт невольно скривился. К тому же, бегать от неприятностей – не в его правилах. Боба предпочитал обращать чужие ошибки в звонкую монету…

Охотник увеличил изображение на экране и внимательно изучил ситуацию: у нападающих было три корабля. Истребители погибли, а шаттл скрылся в недрах станции. Конечно, имперцы без труда справятся со столь малочисленным вторжением… и враги это понимают. Значит, их план базируется на четком временном расчете: единственный корабль, чьи сенсоры зафиксировали координаты шаттла уничтожен, так что флот будет искать песчинку в целой куче ей подобных. Автоматические датчики станции должны были зарегистрировать незаконное проникновение на борт, но большинство из них, наверняка, выведено из строя вакуумом. А персонал… у него сейчас много других проблем. Таким образом, из всей армады кораблей в фондорском пространстве, только он знал, кого и где надо искать. Боба Фетт задумчиво смотрел на черный зев ангара, и его пальцы выстукивали по консоли замысловатую дробь. Если он сообщит данные имперцам, если они поверят, если не решат расстрелять нахального охотника для острастки… лучшее, на что он может рассчитывать при таком раскладе – сухая благодарность в приказе по флоту. Недостаточный стимул, чтобы засунуть голову в петлю. А если вмешаться самому? Конечно, есть реальная угроза получить выстрел прямо в дюзы… но парням на станции наверняка потребуется помощь. Ребята на шаттле явно прибыли не для разговоров… а люди, как правило, высоко ценят собственную жизнь. Приняв решение, охотник ввел в бортовой компьютер новые координаты. Двигатели ожили…

Беспощаднее, чем совесть, нет инквизитора.

А.И. Герцен.

Император всегда отличался скверным характером, но в последнее время он стал действительно невыносим. Такое чувство, что чужое счастье или радость просто не дают ему спокойно спать. Возможно, это – зависть? Чувствуя приближение старости, а, следовательно, и смерти, Палпатин стал злоупотреблять Темной стороной, уподобившись вампиру, высасывающему жизнь из окружающих. Если раньше Энекин не знал, должен ли он ненавидеть своего «Учителя» или восхищаться его темной гениальностью, то теперь он, вероятно, чувствовал бы жалость, не пытайся Император заполнить пустоту в своей душе чужой болью и страданиями. Что-что, а наказывать он умел…

Сегодняшняя встреча была очередным капризом Властелина Галактики: Вейдер получил флот, и должен «отработать» брошенную косточку. Иными словами, перенести несколько дней тесного общения с отвратительными в своем притворстве чиновниками, и военными, в чьих взглядах справедливая ярость щедро перемешивается со страхом. Мнение Энекина о подобной стратегии отлично выражалось двумя словами малоцензурного содержания – наследством татуинского детства. Лорд поймал себя на мысли, что отдал бы пять лет жизни, лишь бы избежать этой встречи. Хотя вряд ли он нашел бы дурака, готового на подобную сделку: при его образе жизни даже двухлетняя выживаемость представлялась крайне сомнительной. Хотя, кто знает? Энекин всегда считал, что не доживет и до тридцати… но уже разменял четвертый десяток.

«Неужели такой «неправильный» рыцарь, как я, зачем-то нужен Силе? Много раз я должен был умереть – и даже желал этого, но смерть снова и снова обходит меня стороной. Или я просто не заслужил столь легкого избавления от страданий? Что поделать: самые лучшие люди всегда погибают первыми, оставив нас, недостойных, расхлебывать неприятности».

Он по-прежнему не мог спокойно думать о Падме: в горле возникал предательский комок, а предметы расплывались перед глазами, но временами Энекин искренне радовался, что ей не придется пройти через этот ад. Ангелы заслуживаю самого лучшего… столь совершенным созданиям нечего делать при дворе Императора.

Погруженный в свои мысли, Дарт Вейдер проигнорировал почетный караул и быстро подошел к группе встречающих. Приземистый толстячок, чье лицо стало белее рубашки, как раз собирался изречь очередную банальность типа: «Как мы счастливы, что вы…», когда по коридорам прокатилось эхо далекого взрыва. Опытный взгляд Лорда оценил скорость реакции СБ – видимо, ее начальник не даром ест свой хлеб. А вот, кстати, и он. Вейдер повернул маску к подтянутому офицеру в серой форме, когда сильный толчок швырнул его на землю. Через пару секунд раздался грохот взрыва и еще один удар – тяжелая люстра вместе с кусками потолка упала прямо на головы собравшимся. Энекин быстро вскочил на ноги и попытался оценить обстановку: по иронии судьбы, важные персоны, несомненно, являвшиеся целью диверсии, почти не пострадали. Два расквашенных носа, мелкие порезы и вывихнутая рука не могли считаться серьезными травмами. Другим повезло меньше: придавленные люстрой получили множественные переломы, а осколки стекла, разлетевшиеся во все стороны, нанесли многочисленные резаные раны. К счастью, военные умели оказывать первую помощь, так что раненым не угрожала смерть от кровопотери. Будет просто чудом, если никто не погиб! Здесь Скайуокеру пришлось вернуться к причинам трагедии, - и очевидные выводы его совершенно не обрадовали. Все признаки указывали на диверсию, – а кому она выгодна больше, чем Альянсу? Одним махом уничтожить комсостав флота во главе с Командующим, нанести материальный ущерб Фондору – что может быть соблазнительнее? Самым страшным кошмаром Вейдера было превращение Альянса в организацию, борющуюся с Империей ее же методами… но даже Империи потребовалось семь лет, чтобы опуститься до убийства безоружных людей. А уж бросать бомбы из-за угла… при мысли о подобном способе борьбы за справедливость у Энекина волосы встали дыбом. «Хорошо, что за шлемом не видно…» - он помотал головой, отгоняя посторонние мысли. Необходимо узнать правду, какой бы она не была, а для этого первым делом надо найти выход. Конференц-зал превратился в ловушку, которая, если они будут сидеть сложа руки, быстро переквалифицируется в могилу. Время, положенное на экстренный перезапуск энергоблока прошло, но тревожно-красные лампочки так и не сменили цвет на зеленый. А это означало, что цикл регенерации воздуха остановлен. Простые расчеты показали, что, при таком количестве народа в закрытом помещении, концентрация углекислоты достигнет опасного для жизни уровня через полтора стандартных часа. А потом люди начнут умирать… у них остался только один выход. Вейдер отыскал взглядом главу СБ, пытавшегося оживить передатчик, и зашагал к нему, решительно переступая через обломки.

Искалеченная, теряющая кислород орбитальная станция, волею судьбы превратилась в опасный лабиринт, по которому пробирались три группы существ. Они двигались медленно, вынужденные вручную открывать герметичные двери, каждый раз рискуя очутится в вакууме, но встреча, ради которой было затеяно сегодняшнее «мероприятие» должна была состояться. Рано или поздно…

Лайнус Грегори Кейн набрал очередной код, створки двери медленно разошлись… и прилетевший с той стороны лазерный луч отбросил главу СБ к стене. Вероятно, он все же потерял сознание, потому что короткая, но яростная схватка осталась в его памяти в виде отдельных эпизодов. Выстрел… падающее рядом тело в белых доспехах… крик в другом конце коридора… и фигура в черном, стоящая перед двумя уцелевшими повстанцами. Странно, но они, как будто, РАЗГОВАРИВАЛИ. Кейн прислушался: Вейдер говорил подлым убийцам, что они позорят само понятие Альянса. Лайнус задохнулся от возмущения: проклятый ситх толкует с этими НЕЛЮДЯМИ о моральных ценностях повстанцев. Да как он может… Кейн попробовал приподняться. Тело мгновенно пронзила жестокая боль. Глава СБ понял, что умирает и прошептал только слово, в которое вложил всю свою неприязнь к этому человеку: «Предатель…».

«Предатель…».

Это прозвучало, как пощечина. Сколько же ненависти надо вложить в простой набор звуков, чтобы получить столь мощный отклик в Силе? Вейдер замолчал на середине фразы, пытаясь справится с эмоциями. Он знал, как имперцы охарактеризуют его деятельность в роли двойного агента… но все же оказался не готов к тому, что у кого-то достанет смелости назвать вещи своими именами. О, Энекин нашел бы, что ответить на обвинения Императора – как ответил на упреки Органы. Но искреннее проклятие того, кто пошел на смерть по твоему приказу, за идеалы, которые ты ПРЕДАЛ (то, что ты их никогда не разделял – ничего не значащая деталь), - такое обвинение поражает прямо в сердце. Скайуокеру показалось, что потолок падает вниз, а стены злорадно повторяют вслед за Кейном: «Предатель… предатель… предатель…». Противники, похоже, решили, что он струсил. На их лицах (или, скорее, мордах?) расплылись довольные ухмылки. Только один из нападавших был человеком, второй же напоминал вставшую на задние лапы татуинскую песчаную крысу. Сейчас эта «крыса» раздулась от гордости и начала говорить. Вейдер практически ничего не слышал из-за шума в ушах, но одно слово внезапно заставило его отвлечься от самобичевания: «…Энекин».

Миккиири был вне себя от счастья: их план удался! Гибель шестнадцати Зар-ту не была напрасной: они все же достигли цели. Этот Даарт скоро умрет, как уже умерли его спутники… но сначала надо рассказать убийце, кто ему мстит. И главное – за что.

Наконец-то мы встретились! Зар-ту долго ждали. Двадцать долгих лет мы готовились к этому дню, к моменту, когда мы встретим человека по имени Даарт Вейдер и бросим ему в лицо слова Великого Магистра: «Ты проиграл, Энеекин».

Великого Магистра? Это вы о ком?

Ты смеешь утверждать, что не помнишь? Даже такое исчадие зла, как ты, Скаайуокер, не может забыть Учителя! Божественный Винду пал, сраженный твоим предательским ударом, но мы, верные последователи его доктрины, станем проводниками священного возмездия.

Вейдеру очень хотелось ущипнуть себя, чтобы убедится, что этот фарс ему не снится. Мэйс Винду, стоящий во главе религиозного культа? Фанатики, с радостью умирающие во имя «священного возмездия»? Что за бред! Неужели подобное возможно в наше время? Сквозь глубокое потрясение все же пробивалась несвоевременная радость: «Не Альянс! Хвала Силе, это сделал не Альянс!» Жизнь вновь обретала смысл… а вместе с желанием жить вернулось и любопытство.

Много лет назад я, действительно, знал Мэйса Винду, но не замечал в нем ни капли «божественной сущности».

Существо визгливо захихикало:

Ты просто дурак! Не заметить великие способности Наставника мог лишь не имеющий глаз, - или окончательно продавшийся демонам. Наверное, сама Тьма двигала твоей рукой, когда…

Это был честный поединок… и столь любимый вами Мэйс напал на меня первым.

Его миссией было уничтожать зло, - отрезала «крыса». – Если он напал на тебя, значит, его божественный взор не мог вынести созерцания твоей душевной грязи. Даже сейчас ты сомневаешься в его святости, - ни это ли лучшее доказательство глубины падения! Ты – проклятый еретик, Скаайуокер, и отравляешь этот мир своим присутствием. Но мы, зар-ту, «воины пути», не позволим этому продолжаться. Твоя жизнь будет искупле…

Завершая свою обличительную речь, «крыса» направила на Вейдера бластер. Лорд не стал защищаться, желая дослушать монолог до конца, но в дело вмешался новый участник. Меткий выстрел отбросил мохнатого террориста к противоположной стене. Его спутник разделил крысиную участь, не успев даже вытащить оружие. От переборки отделилась знакомая фигура в потрепанных серо-зеленых доспехах. Боба Фетт услышал более чем достаточно…

-Кажется, я не в первый раз решаю проблемы Империи?

Флагман имперского флота «Экзекъютор» совершал первый в своей корабельной жизни полет… и оправдывал собственное название. На мостике царило гробовое молчание: Дарт Вейдер внимательно наблюдал, как залпы тяжелых орудий «разрушителя» стирали с поверхности Лаактина остатки «повстанческой базы». Бесценные записи с корабля Фетта помогли рассчитать первоначальный курс диверсантов, а длинный список жертв задушил жалость к зар-ту в зародыше. Они были террористической организацией и знали, на что шли. Не о чем сожалеть… и все же, Вейдера поражало, как быстро «инструмент правосудия» превратился в «палача». Даже быстрее, чем предсказывали газетчики. Давая кораблю подобное название, Темный Лорд преследовал две цели: поиздеваться над СИБ и нагнать страху на обывателей, но шутка оборачивалась неприятной стороной. Скайуокер печально вздохнул: на Фондоре погибло множество людей, и тень каждого из них взывала к возмездию. Расправа с оплотом зар-ту действительно напоминала не бой, а работу палача, но теперь он мог хотя бы сказать родственникам жертв, что правосудие свершилось. Слабое лекарство от мук совести, но это все, на что он мог рассчитывать. Другой мучавший Вейдера вопрос звучал так: «Ты сделал это под влиянием праведного негодования… или чтобы заглушить внутренний голос, раз за разом повторяющий предсмертные слова Лайнуса Кейна: «Предатель, предатель, предатель…»». Он не знал ответа… и от этого становилось еще тяжелее. Говорят, время лечит любые раны… но сейчас ему почему-то вспомнилось совсем иное выражение: «Tempus edax, homo edactior». Эти слова некогда были высечены на стене корускантского Храма в назидание падаванам. Игнорируя буквальный смысл, один из величайших рыцарей в истории перевел их как: «Время слепо, а человек невежественен». Подумать только, как… справедливо.

Обломки уже убрали, но в потолке по-прежнему зияла дыра, открывающая взору металлические перекрытия, а пятна на полу подозрительно напоминали кровь… впрочем, почему напоминали? Если бы Гилида Пеллаэона спросили, зачем он пришел, то, вероятно, не услышали бы связанного ответа. Это место пропиталось ужасом и смертью и подобный фон очень гармонировал с настроением капитана. Подумать только: два дня назад он сочувствовал повстанцам! В свете произошедшей трагедии это казалось поразительной нелепостью. Мы взрываем Альдераан, - они таранят Фондор, мы стираем с лица земли базу на Лаактине, они - … Пеллаэон не желал знать, чем ответит Альянс на подобную жестокость. Это – война дикарей, и он, Гилид, несказанно счастлив, что не станет принимать в ней участие. Сегодня утром на стол Командующего лег его рапорт о переводе. Пустая формальность: когда Вейдер вернется, корабли Трауна будут уже далеко. Несговорчивый гранд-адмирал слишком часто говорил Императору правду, – и Владыка повелел ему поискать истину в Неизведанных регионах. Отсылать к ситху на кулички лучшего из имперских военачальников в разгар войны… при всей лояльности, Пеллаэон не мог счесть это продуманным, а тем более, правильным решением. Впрочем, его собственный выбор: согласиться на понижение в должности, чтобы отправиться из Центральных систем в Неизведанные регионы, заставил большинство коллег усомнится в его психическом здоровье. Но капитану было все равно. Гилид Пеллаэон повернулся и вышел из бывшего конференц-зала навстречу неизвестности. Автоматические двери неслышно сомкнулись за его спиной…

Политика есть искусство приспособляться к обстоятельствам и извлекать пользу из всего, даже из того, что претит.

О. Бисмарк

«Цивилизация Мон-Каламари отвергла гнусное предложение мятежников вступить в Альянс. Таким образом, восстание лишилось последней надежды на поддержку системы, известной своими развитыми технологиями в области строительства крейсеров. Президент Республики Мон-Каламари, наконец, понял, что без вмешательства Галактической Империи их народу не устоять против грубых посягательств вооруженных повстанческих группировок. Безусловно, каламари хорошо известно, какой беспредел творится на планетах, занятых Альянсом и купившихся на якобы светлые обещания демократии и свободы. За этими обманчивыми словами скрывается ни что иное, как безудержная анархия, резкий рост преступности, экономические кризисы...»

Вейдер выключил холовизор, бросив пульт управления на столик. Он закрылся в медитационной камере и, погасив свет, откинулся на спинку кресла. После получасового доклада адмирала Оззеля о состоянии разрушителя даже самый терпеливый джедай наподобие Кеноби почувствовал бы себя смертельно уставшим...

Досадно. Еще более досадно, что об очередной неудачной попытке Альянса договориться с каламари говорят на каждом углу. Даже по холовидению треплются.

Ну и что? Лет двадцать пять назад в новостях рассказывали о состоявшихся при восьмидесятипроцентной явке избирателей выборах Сената какой-нибудь завалящей планетки. Теперь вот вещают о том, как каламари любят и ценят на Корусканте...

Политика осталась политикой. Свои интересы – своими интересами.

Мон-каламари придерживались строгого нейтралитета как по отношению к повстанцам, так и к имперцам. Десять лет назад, после того, как своеобразный расцвет палпатиновской Империи только-только пошел на убыль, высшие круги заинтересовались этой маленькой развитой системой. Темный Лорд вообще не терпел ксенофобии, и в перспективе того, что неизбежно ожидало эту необычную цивилизацию, посчитал аннексию лишним источником несправедливости. Каламари были слишком гордыми, чтобы вынести захват родной планеты, и не отомстить террором и кровью. А проблем в государстве хватало и без этого. Поэтому с его подачи один из политиканов, которому было поручено организовать комиссию по делам каламари, заявил, что «многовековой опыт профессионалов, служащих на фондорских верфях, не сравнится с рыночными поделками задворок Галактики». Резолюция подконтрольного сенатора прошла «на ура», ибо за этим стоял престиж государства и, как ни странно, та самая развивающаяся политика отношения к «недочеловекам». Одним словом, было приятно ударить противников их же любимым оружием.

Однако теперь ему приходилось расплачиваться за тот неприемлемый для политика альтруистический порыв. Вот Палпатин на его месте непременно связался бы с каламари и потребовал личной лояльности в обмен на независимость системы. И не нужно было бы сейчас задумываться о перестановке ладьи с надписью «каламари» поближе к фигурам Альянса на галактической шахматной доске.

При мысли о Палпатине Вейдер испытал ставшее уже обычным противоречивое ощущение. Стремление походить на повелителя по понятным причинам не принадлежало к его идеалам, но, ситх побери, многому же он научился у своего Императора! И чувство это овладевало им тем более, чем глубже он погружался в бездну политических интриг.

Так или иначе, сейчас былая страсть к Мон-Каламари вспыхнула с новой силой. Правда, исход имперских притязаний был трудно предсказуем и мог вылиться в длительную осаду, учитывая, что система, как оказалось, могла выставить сверхмощный заслон из крейсеров. За дело взялись дипломаты, но и они пока ничего не добились, кроме, разве что, странного исчезновения половины своей команды буквально сразу после отчета перед Императором. Естественно, об этой занятной детали холовидению пронюхать не удалось. А если бы даже и пронюхали, вряд ли бюро агитации и пропаганды разрешило бы транслировать такие новости по холонету.

Создавшейся благоприятной ситуацией было необходимо воспользоваться. В данном конкретном случае – найти предлог для Мон-Каламари вступить в Альянс. Нелегко. Особенно нелегко, потому что на самом деле, это была проблема номер ДВА. Проблемой номер ОДИН было создание второй Звезды Смерти, о которой Вейдер ничего не знал точно, но догадывался... Иначе просто не могло быть. Император обязательно захочет повторить альдераанский эксперимент, причем повторить сам, без вмешательства какого-нибудь гранд-моффа.

Какой повелитель ситхов не мечтал войти в историю как разрушитель миров?

Провал с первой Звездой Смерти как будто подтвердил правоту позиции Вейдера относительно полезности таких проектов. С Темного Лорда сняли опалу, и даже отдали в его распоряжение весь имперский флот, но он, принимая в расчет амбиции Императора, понимал, что за этим кроется на самом деле. Скоро Палпатин станет хозяином второй боевой станции, но своей личной, а не какого-то там прототипа с гранд-моффами на борту. И Вейдер с его флотом, как и должно тому быть, останется на правах слуги.

«Что такое миллион людей для Палпатина? Статистика, да и только. Это был просто масштабный научный эксперимент. Проверка на прочность. И теперь строители следующей станции учтут все недоработки первой, чтобы сделать новую крепость Императора неуязвимой. В этом свете даже уничтожение первой станции не кажется потерей престижа. Только вот где она, эта новая крепость?»

На руках не было ни одной ниточки, за которую можно было бы зацепиться. Тем более что докапываться до истины, будучи не на Корусканте, а неизвестно на каком краю Галактики, было невозможно. Темный Лорд довольно быстро понял, почему Император так настаивал на том, чтобы бросить флот на разгром баз Сопротивления. Так Палпатину было легче хранить свои тайны и держать в неведении младшего ситха, а, следовательно, и в повиновении. Приходилось действовать через третьих лиц, сделав ставку на анализ распределения теневой части имперской казны, но пока что эта схема не приносила результатов. На какие только уловки не пускались члены имперского Совета по экономике... Главой Совета был некто Пестаж, человек, обладавший поистине змеиной хитростью и жадностью голодного ранкора. Даром, что не ситх. В противоположном случае в Империи было бы два Палпатина.

Тем не менее, Вейдер считал, что в финансировании столь гигантского проекта непременно должны принять участие близкие и подвластные Палпатину магнаты. Но Пестаж никогда не был связан с промышленностью, его родственники – тоже. Как и остальные члены Совета по экономике.

Как бы то ни было, исходя из того, что Палпатин строит вторую станцию, становилось ясно, почему Император так и не довел до ума дело с каламари. Угроза со стороны даже самых лучших крейсеров была детским лепетом по сравнению с боеспособностью Звезды Смерти.

Какой там ситхов нейтралитет... Сами каламари, попросту говоря, кокетничали как с Сопротивлением, так и с Империей. Они явно решили подождать, когда определится победитель, и примкнуть к нему. И это при всех тех репрессиях, которым десять лет назад подверглись их сородичи на Корусканте и Кореллии. Тогда им предложили переселиться в одни из самых захудалых районов, создав гетто для «подвидов гуманоидов, присутствие которых не должно сдерживать развитие планет-мегаполисов». Промышленные магнаты с радостью поддержали подобные политические настроения, получив контроль над предприятиями, ранее принадлежавших каламари, и в свою очередь, обеспечили финансовую поддержку правящей верхушке. Конечно, бюро агитации и пропаганды, как всегда, хлебнуло лишнего – в данный момент каламари все еще не собирались присоединяться к Империи. Но, как это стало известно Вейдеру, они действительно начали прощупывать лазейки. Ведь в политике вообще нет хороших и плохих парней...

«А что, если переговоры с Империей уже ведутся? Слишком резко они отказали Риикану, почти что выставив его из дворца и не дав аудиенции у премьер-министра. Нет, я бы знал. Стоп. Не считай себя всезнающим, Энекин. Это вроде как привилегия твоего Императора».

Был только один способ узнать об этом – самому предложить Палпатину активировать натиск на Мон-Каламари.

«Если мое предположение о второй Звезде Смерти верно, Император не сильно этим заинтересуется, но мне даст любые полномочия, лишь бы я еще полгода не совался на Корускант».

А дальше он должен играть уже наизусть выученную роль... То есть вести себя по-вейдеровски брутально, не давая спуску партнерам. И, едва каламари испугаются такой Империи, он каким-то неведомым образом должен предложить им отходной путь – разумеется, в Альянс. Значит, имперские солдаты должны снова звонко брякнуть оружием. Ну да у нас уже есть та самая крупная зачистка на Лаактине... Мало кто знал, что к этой базе террористов никто из Сопротивления и близко не подходил. Здесь главное не переиграть. Никто не захочет поддержать слабую сторону.

Влияние государственной пропаганды было неоспоримо. Еще лет пять назад движение Сопротивления считалось не более чем политической оппозицией, и имперские СМИ дружно смаковали невесть откуда взявшееся название «Альянс за восстановление Республики», подразумевая этим восстановление той самой, Старой Республики. При этом никто из настоящих основателей Сопротивления не желал повторного воцарения фактически анархии. Никто не желал воскрешать убитого Палпатином монстра. О «демократических» порядках отцово-дедовских времен любил разглагольствовать лишь наследный принц Альдераана Бэйл Органа. Большая часть остальных поддержавших идеи Альянса сенаторов и политиков просто-напросто разочаровалась в обещанном Императором прогрессе и считала своей основной целью законодательные и конституционные изменения, а вовсе не очередную кровавую революцию.

Теперь даже уничтожение Звезды Смерти выдавалось за варварское нападение на мирную исследовательскую станцию, которая на своем пути освоения новых регионов случайно, видите ли, оказалась у Явина, где окопались злобные мятежники. Кто-то даже поверил в это. Но самым удивительным в этой истории было другое. Число боевых столкновений Империя-Альянс можно было едва ли не пересчитать по пальцам. Настоящие сражения велись на политическом и дипломатическом фронтах. Чем больше систем страдало от повышения налогов или расовой дискриминации, тем больше сторонников завоевывал себе Альянс.

Именно поэтому Вейдер не на шутку встревожился, узнав о секте Зар-ту. Его тайная армия, призванная охранять нейтральные системы и выполнять весьма конкретные разведывательные задачи в Империи, не имела права действовать кровопускательными бандитскими методами. И, хотя мстители представили достаточно правдоподобную версию своих намерений, Темный Лорд не был в этом так уверен. Фанатики фанатиками, но кто-то же снабжал их средствами и ресурсами. Следовательно, за этим могла стоять та же самая контрразведка – после печальных событий на Фондоре пропаганда получила еще один шанс очернить Сопротивление. И договориться с Мон-Каламари теперь будет непросто...

«Так… Мон-Каламари должны видеть, что на Лаактине Империя была способна бросить силы для захвата маленькой слабой территории, но не более того. И в то же время они должны понимать, что Империя уязвима, а Альянс силен… Ситх, мне бы самому в этом не запутаться. Скорректируем постановку проблемы. Каламари дорожат своей независимостью. Вот, что главное».

Пусть Империя как будто согласится признать каламари расой, равной в правах с людьми, и обеспечить рынки сбыта на Корусканте и Кореллии. Едва только они клюнут на этот крючок, он намекнет о переводе экономики на рельсы жестких имперских директив, равно как и получении контроля над верфями. Возможно, даже в виде передачи части акций Фондору. Повышение налогов, сплошная мобилизация населения для борьбы с Альянсом. Он скажет, что это, по его мнению, справедливая цена за присоединение к великому государству. А дальше страшный Темный Лорд уйдет и просто оставит им время поразмыслить... Безусловно, такая Империя уже никого не будет интересовать.

Проблема заключалась не в «провале» дела – с этим Вейдер мог справиться и в одиночку, а в том, чтобы довести его от точки безнадежности до точки соединения с плоскостью Альянса. И вот тогда в уравнение вступит второе слагаемое. Его агент, который должен предложить каламари членство в Сопротивлении. И, в обмен на поддержку, Альянс не только перебросит часть сил к Мон-Каламари, но, что очень важно, отвлечет внимание Империи на себя. Как всегда, Альянс организует несколько мелких заварушек, и войска Темного Лорда бросятся догонять ребелов по всей Галактике, а о Мон-Каламари опять забудут. Но кто сможет выкинуть такой дипломатический финт? Это должна быть серьезная фигура, имеющая вес, как в Империи, так и в Альянсе.

«Кажется, я знаю такого человека. Только вот снимать маску мне еще рановато».

Тогда кто?

Вейдер активировал доступ к персональной базе данных. Голубоватый свет монитора резанул по воспаленным глазам, и он сомкнул веки еще на десять стандартных секунд. Он проделывал это часто. Один, два, три... Когда он досчитает до десяти, усталость уйдет сама собой...

Он должен найти решение, он чувствовал, что оно кроется совсем близко... а потом, когда он поймет, что надо делать, он сможет уснуть хотя бы на четыре часа. Четыре часа – это очень много, особенно, если ты не спишь уже два дня...

Усталость не исчезла. Он вглядывался в холоизображения, пытаясь угадать, кто из всей когорты агентов справится с задачей такого масштаба.

Боба Фетт. Этот король шантажа поистине смог бы найти подходящие выражения для запугивания каламари, да такие, что президент с премьером сгребли бы плавники в кучку и побежали бы подальше территорий Сси-Руука.

Скайуокер прекрасно помнил, как вытащил двадцатитрехлетнего Бобу с Кесселя, наткнувшись на него в процессе расследования давно забытых дел графа Дуку. Фетт был человеком, в котором беспринципность уравновешивалась каким-то непонятным, негласным кодексом охотников за головами. Ему не была известна ни жалость, ни сострадание к кому-либо. С другой стороны, он никогда не шел на убийство людей, которых он сам не считал в чем-либо виновными. Видимо, Фетт всерьез верил в свое предназначение быть санитаром Галактики и очищать ее от взяточников-сенаторов, продажных политиканов и подобного им контингента. Уже в двадцать лет он был виртуозом своей профессии, если так можно назвать дело, которому он посвятил жизнь. Он мог проникнуть куда угодно, оставшись незамеченным, и устранить кого угодно… Фетт попался в руки имперцев исключительно благодаря предательству своего доверенного лица в корускантском банке, и, тем не менее, отказался сотрудничать с государственными структурами, видимо, надеясь на побег. Ну да, сбежишь ты с Кесселя... а вот с Темным Лордом там можно повстречаться. Вейдер самолично координировал более половины лучших охотников за головами в Галактике, но, кроме расчета, было что-то еще, заставлявшее его по особому относиться к этому конкретному наемнику. Благодаря Кеноби Вейдер прекрасно знал его «генетическую» предысторию, но никогда не подавал и виду об этом. Для себя Энекин уяснил одно – Боба был воспитан без матери, и стал настоящим ребенком войны, таким же жестоким, как сама война. Вейдер увидел в нем частицу себя, и дело было не в шлеме и доспехах. Он углядел в Фетте ту самую хорошо знакомую ненависть, которую старательно избегал все эти годы, не позволяя ей прорасти в его душе. В отличие от Фетта, у него было детство. Пусть даже омраченное Татуином, но это было его детство, тот кладезь воспоминаний, где еще продолжал существовать светловолосый мальчишка Энекин, где жила Шми Скайуокер, которая каждый день готовила вкусный обед и звала сына домой... Как бы не было горько потерять мать, именно воспоминания о ней до сих пор согревали сердце, не дав ему оледенеть даже в то время, когда, казалось, весь мир рушился… У Фетта же не было ничего, кроме треска бластерных лучей и клацанья мандалорских доспехов в качестве азбуки жизни.

Боба ненавидел графа Дуку, впутавшего их семью в создание армии клонов, люто ненавидел убийцу отца Мэйса Винду, а с ним и весь джедайский Орден. Возненавидел он и Палпатина, когда услышал от Вейдера, на кого в реале работал Винду и кто заказывал всю эту музыку. Тогда же Темный Лорд сообщил Фетту, кто такой Скайуокер на самом деле, попутно представив доказательства, что это именно он уничтожил и графа Дуку и Винду. Остался только Палпатин – этот тезис Вейдер, безусловно, поостерегся произносить вслух, но Фетт раскусил его план без слов. Так Скайуокер заполучил союзника. Дабы формально оправдать своеобразную амнистию Фетта, Вейдер выдумал ему пару сложных заданий, а затем как бы отпустил восвояси. Позднее Фетт смог прославиться в определенных кругах. Он исполнял «заказы» высших чинов Империи, работал на СИБ, совершил невозможное – человек с лицом республиканского клона-штурмовика втерся в доверие к Бэйлу Органе. И как будто принадлежал только себе… Мало кто смог бы предположить, что Боба работает на Темного Лорда Ситхов.

«А ты многому научился, мой мальчик», - сказал Вейдеру Палпатин, узнав о его делах с Феттом. «Раньше ты гнушался работы с подобной публикой».

У него хватило благоразумия, чтобы не ответить: «Вы были таким прекрасным учителем, повелитель». Император любил только те двусмысленности, которые выходили из его уст.

В любом случае, Фетт стал полезнейшим из его людей, прекрасным шпионом, наемником, взломщиком и все такое прочее в десятикратных пропорциях, но так и не приобрел никакого политического веса.

«Это не выход. Его могут вообще не послушать».

Капитан Пиетт? Живая противоположность Бобы Фетта. Республиканец по убеждениям, а не по партийной принадлежности. Воспитанный в хорошей семье – не в смысле материального благополучия или аристократизма, а в смысле нравственных устоев. Корускантский университет, высшее техническое образование с отличием. Вступление в Альянс. Имперская военная академия. Тоже с отличием. Человек, решившийся на то, чтобы служить под носом Темного Лорда. Да, только за одно это его можно уважать...

Возможно, он и есть единственно правильная кандидатура? По крайней мере, Пиетт способен выполнять все, чтобы ему ни поручили. Значит, справится и с ситховой дипломатией.

«Теплее, теплее... Но я с таким трудом протащил его на «Экзекъютор», заменил данные досье в имперских базах данных – и здесь тоже не обошлось без Фетта! – зачем светить его в ту минуту, когда он нужен мне во флоте?»

Темный Лорд выключил монитор компьютера и, стянув перчатки, принялся растирать сами собой закрывающиеся глаза, понимая, что сейчас он свалится от усталости...

«Вот почему ситхи предпочитают Тьму Свету... Тьма – это нечто ласковое, мягкое, а Свет режет глаза и не дает человеку отдохнуть...»

Нет, нельзя... Он должен решить эту задачу. Кроме него, никто этого не сделает.

А что, если... Вейдер вспомнил о некоем Мадине, в данный момент несшем службу где-то во внешних территориях. Когда-то он был одним из самых амбициозных имперских генералов. Но вот уже почти целый год ставленник Таркина упорно добивается близких контактов с Сопротивлением. Четырнадцатилетняя карьера доблестного имперского вояки поначалу не давала шансов для того, чтобы Альянс с распростертыми объятиями принял его в свой внутренний круг. Собственно говоря, сама Мон считала, что Мадину можно доверять. Но, хоть сенатор обычно и не ошибалась, Риикан и Додонна были категорически против. Мадин поставлял великолепные сведения и даже уверял Мотму, что располагает еще множеством высокопоставленных имперских офицеров, которые с удовольствием оказали бы поддержку Альянсу. Тем не менее, сам генерал до сих пор не решался открыто перейти на сторону повстанцев, оправдываясь тем, что в Империи он будет полезнее.

У Вейдера возникло серьезное подозрение, не играет ли Мадин на две стороны, но последующее расследование обнаружило фальшивую ноту. Генерал вообще ни за что не променял бы отличную карьеру в Империи на смутное будущее дерзких революционных посягательств, если бы не одна история, которую он тщательно скрывал как от имперцев, так и от повстанцев.

В тот самый день, когда упрямствующая принцесса спорила с гранд-моффом, супруга генерала вместе с маленькими детьми прибыли на один из альдераанских курортов. Таркин в одночасье превратился из покровителя в заклятого врага, уничтожив все мечты о мирной жизни после разгрома разбойников из Сопротивления. Так один из наиболее перспективных военачальников Империи возненавидел государство, идеалы которого прежде не подвергал сомнению.

«Вызвать генерала прямо сюда, на «Экзекъютор», и поговорить с ним? Но сначала предложить Палпатину послать его в составе новой делегации на Мон-Каламари. Только под каким соусом подать его Императору? Почему военный сможет сделать то, с чем не справились наши лучшие дипломаты? А очень просто. Мадин продолжит начатые мной агрессивные переговоры, и будет выступать как личный представитель Дарта Вейдера».

Скайуокер решил, что теперь он, наконец-то, заслужил отдых, и кое-как устроился в рабочем кресле. Он мгновенно уснул, вернее, провалился в сон. Последней мыслью проскользнула смутная перспектива пробуждения от боли в затекших плечах – он начисто забыл снять доспехи...

Под дождями плачет желтых лип конвой...

Где же ты, удача? Что стряслось с тобой?

Вслед каким знаменам

Ты летишь в зеленом

С непокрытой головой?

Л. Бочарова. Где же ты, удача?

Каким будет ваше повеление, учитель?

Я полагаю, твоя лаактинская операция прошла удачно?

«Когда это облава на третьесортной планетке была интересна Императору? Он же не думает, что арестовать кого-то из руководства Альянса ТАК легко...»

Да, мой повелитель. Мы ликвидировали одну из баз, снабжавшую Альянс продовольствием и оружием.

Кривизна сморщенных губ Палпатина на голограмме неприятно задергалась:

Встань, друг мой. Что еще ты хочешь мне сообщить?

«Он угадал. Невзирая на расстояние, несмотря на то, что он сам вызвал меня на связь, ситх понял, что я хочу что-то спросить. Что ж, будем действовать прямолинейно».

Вейдер пружинисто поднялся на ноги и бесстрастно-учтивым тоном произнес:

Я прошу вашего разрешения участвовать в переговорах с республикой Мон-Каламари.

Ты считаешь, мой мальчик, что справишься с этим лучше моих дипломатов? – Палпатин поставил ударение на двух словах – «мальчик» и «моих». Вейдер повторил его маневр, также отвечая двойным ударением:

Я бы смог оказать помощь вашим дипломатам в том, что касается непосредственно ваших интересов. Мой повелитель, «Экзекъютор» всего в полутора днях пути от Мон-Каламари. Я уверен, что достигну необходимого эффекта неожиданностью визита.

Ты полагаешь, что после этого мы возьмем их тепленькими? Без вмешательства более действенных средств?

Я полагаю, что в переговорах должны участвовать люди милитаристической направленности.

Вейдер. Тебе ведь есть чем заняться, кроме этого? И ты у нас не дипломат, правда?

«Да уж, куда мне до ваших высот», - подумал Темный Лорд.

Мой повелитель, я склонен считать, что мое присутствие...

Твое присутствие требуется во флоте. Но ты подумал правильно. Ты можешь навестить их. Просто намекни им о том, как мы хотим лицезреть их систему на карте Империи. И, естественно, я хочу получить запись твоего визита к ним.

Я отправлю вам ее тотчас, как...

Мы можем попробовать этот ход. Пусть в переговорах поучаствует новая команда. У тебя есть какие-нибудь кандидатуры?

Рассчитывая на разговор с Палпатином, Вейдер досконально изучил досье всех тех людей, о которых могла зайти речь, и построил схему беседы так, чтобы Император сам остановился на нужном ему имени. Темный Лорд понимал, что в противоположном случае ему придется предложить генерала в довесок к императорской команде. А это чревато срывом всей операции, да и он автоматически ставит себя под подозрение.

Как прекрасный организатор и светский человек, наилучшей кандидатурой был бы адмирал Оззель... Мне кажется, что...

Мне так не кажется. Оззель нам нужен во флоте, как и ты.

«Нам? Кому этот болван, который с трудом представляет расположение турболазерных батарей, нужен во флоте?»

Безусловно, его помощьна флагмане неоценима. Кроме адмирала Оззеля, я также полагаюсь на капитана Пиетта.

Но этот Пиетт, кажется, совсем недавно у тебя служит, не так ли? А здесь нужен человек, хорошо знающий как вооруженные силы, так и экономику.

Да, мой повелитель. Но людей, подобных Уиллхуфу Таркину, у нас больше нет...

Упоминание бывшего императорского любимчика зацепило нужную пружинку.

В кругу Таркина были весьма талантливые офицеры. Разыщи их, Вейдер.

Из тех, кто еще жив, нам был бы полезен капитан Ниида. Он командует одним из моих «разрушителей».

Он еще слишком молод.

Джерджеррод...

Упоминание Джерджеррода Император проигнорировал напрочь. Мофф вот уже год не появлялся на Корусканте, выполняя какую-то сверхсекретную миссию во внешних территориях. Поэтому Темный Лорд и ожидал, что Император не решится его отозвать.

Генерал Мадин...

Мадин?

Он консультировал гранд-моффа Таркина по вопросам поставок оборудования из средних территорий и лично занимался операциями прикрытия при испытаниях боевой станции.

Да, я помню его, - как-то отвлеченно проговорил Император. Разговор начинал ему надоедать – еще одно очко в пользу предположения Вейдера о том, что верфи Мон-Каламари не будут самой главной фишкой в финальном противостоянии Альянса и Империи.

Ну что ж, пусть будет Мадин... Кстати, Вейдер, а что с этим резидентом Альянса?

Мой повелитель, на Лаактине его не оказалось.

Конечно, его не было на Лаактине! Что он, сидит и ждет, когда ты поторопишься с флотом «разрушителей»?

Вейдер уловил новый скачок настроения повелителя и приготовился к разносу.

Наш флот... - начал он.

Он что, привидение? Кто-то должен что-нибудь знать о нем?

Мы арестовали... - попытался ответить младший ситх, но и этой фразе не суждено было стать законченной.

Я вообще не понимаю, как могло случиться, что Сопротивление, не представлявшее собой ровным счетом НИ-ЧЕ-ГО, в одну секунду обернулось мощным формированием?

«Спасибо за комплимент, мой дорогой Император. Я старался».

Ты хоть понимаешь, Вейдер, что это значит? Это значит, что кто-то как минимум десять лет подряд тайно собирал войска, вооружение, технику! Тайно! Готовил масштабное наступление на Империю!

В то время когда мы считали «Альянс за восстановление Республики» ничтожной фракцией неудачников из Сената! Почему наша контрразведка это проглядела? Почему Бэйл Органа всегда докладывал мне, что Альянс не является реальной угрозой? Что у них нет истребителей, что у них нет современной техники? И это притом, что он сам был членом этого растреклятого Альянса! Результаты допросов тех, кого ты арестовал, дали что-нибудь? Или ты их отправил на Кессель и забыл спросить?

Лишь минуту назад Темному Лорду казалось, что он беседует с тем самым сенатором Палпатином, которого знавал в молодости. Хладнокровие того блестящего стратега брало верх над любыми эмоциями и их проявлениями. Выражение лица соответствовало просчитанной на пять ходов вперед тактике игры, ни одна ненужная мысль не пробиралась в Силу, минуя мощнейшие ментальные барьеры, любое обстоятельство подвергалось строжайшему анализу и мастерски обращалось в свою пользу.

Мгновение – и мираж из прошлого исчез.

На его месте материализовалась кошмарная тень настоящего. Вейдер не мог найти объяснения этим «превращениям», которые приходилось наблюдать все чаще и чаще. Палпатин словно уже давно достиг всего, чего желал, успел поверить в собственное безраздельное могущество, наверняка развлекал себя мыслями о возможном бессмертии – и, вероятно, именно поэтому лишился Цели. А вместе с ней начал терять контроль над тщательно взращенной и выпестованной в самом себе Силой, которая из послушного инструмента превращалась в разрушительную стихию, подтачивая разум и личность. Находясь в непосредственной близости к Императору все эти годы, Темный Лорд сумел сделать лишь один единственный вывод – старший ситх начал погибать тогда, когда забыл о том, что он – человек.

Вейдер низко поклонился.

Я лично допрашивал двоих неймодианцев. Они сообщили, что действительно вступали в контакт с человеком, служащим в Империи и организовавшим несколько крупных поставок оружия в Альянс. К сожалению, их архивы были утрачены в процессе военных действий. Мой пове... – Палпатин выключил связь, и окончание затерялось в килопарсеках, разделяющих учителя и ученика.

Вейдер вышел из зала и, включив комм-линк, отдал приказ:

Пиетт, курс на Мон-Каламари.

Мон Мотма, узнав первые подробности так называемого плана «игра в резидента», направила ему две срочных шифровки, исполненных весьма вольными выражениями о его умственном здоровье. Но игра стоила свеч. Во-первых, Палпатин наконец-то получил как нельзя реальное объяснение успехов ненавистного Альянса. Во-вторых, контрразведка в пылу новых преследований и слежек отвлеклась от него и его собственных агентов. В-третьих, органы государственной безопасности вообще претерпели «глобальные» изменения под действием императорского гнева – едва не треть их сотрудников угодила на Кессель.

Он любил и умел рисковать.

Срочно соедините меня с президентом. На орбиту нашей планеты вторгся имперский «разрушитель», - недовольный голос вошедшего адмирала Акбара возмутил тишину канцелярии министерства безопасности, заставив мирные шепотки сплетен и пересудов, так свойственные подобным учреждениям, тотчас же замереть. – Это флагман Лорда Дарта Вейдера.

Имперцы хотят захватить Мон-Каламари? – с тревогой произнес вице-адмирал.

Тогда бы они уже начали сражение, а мы засекли бы не один «разрушитель», а десяток. Плюс истребители и бомбардировщики. Нет. Это обычное вейдеровское нахальство. Он всего лишь разносит приказы Императора, как мальчишка на побегушках, но при этом думает, что все двери в Галактике открыты для него. Этому человеку не известны никакие манеры.

Говорят, что он вообще наполовину машина... – ни с того ни с сего ляпнул юный адъютант и исподлобья взглянул на Акбара, надеясь услышать слова одобрения от своего сердитого командира.

Я не очень-то люблю руководствоваться слухами, лейтенант Анвир. Машина или нет, но таким, как Вейдер, отказывать не принято.

Неужели президент вступит с ним в переговоры? Просто так, сразу?

А вы можете предсказать следующий шаг Вейдера? Я – нет. - Акбар потерял всю свою напускную холодность и отчаянно жестикулировал, угрожая зацепить кого-нибудь из собеседников папкой с документами. - Уж лучше глава государства проведет с ним час времени, чем он прикажет начать бомбардировку столицы.

Наконец, бумаги были бесцеремонно брошены на стол, а адмирал стремительно вышел из кабинета.

Но ведь мы выстоим, правда? – задумчиво спросил адъютант.

Мы-то выстоим, - ответил вице-адмирал. - А жертвы среди мирного населения?

Ситх что, припрется прямо сюда?

Хм, припрется... Да не думаю. Даже этот самоуверенный Лорд не такой дурак, чтобы спуститься на шаттле к нам. Кажется, Акбар имел в виду, что разговор пройдет на уровне правительственной холосвязи.

Неужели нельзя уменьшить это ситхово изображение? – зашипел президент Мон-Каламари.

Черный исполин угрожающе возвышался над маленьким существом уже целых десять секунд, а техники правительственного центра так и не смогли ничего сделать. Имперцы использовали какой-то дьявольски хитрый код холосвязи, практически не позволявший регулировать размеры – в противном случае немилосердно нарушалась четкость, и ничего нельзя было разобрать вообще.

Сфокусируйте так, чтобы мне не надо было сидеть, запрокинув голову!

Но медлить было больше нельзя. Пришлось включить ответную связь и «любоваться» двухметровым Вейдером.

Лорд Вейдер, мы бесконечно рады видеть вас на территории Мон-Каламари.

Согласно этикету, полагалось добавить что-нибудь светски поверхностное, например, справиться о добром здравии «гостя». Но говорить об этом человеку, спрятавшемуся за черной маской-респиратором, было бы излишним риском для своего собственного здоровья.

Вейдер, как и следовало ожидать, совсем не ответил на приветствие. Он, наоборот, выдержал еще две стандартные минуты молчания, разглядывая собеседника, словно отслеживающий малейшее движение жертвы хищник.

Президент республики почувствовал странное для политика желание вжаться в свое кресло, как будто тем самым он мог значительно увеличить расстояние между собой и ситхом. Наконец, в эфире раздался низкий протяжный голос второго человека Империи:

Император Палпатин пожелал продолжить переговоры с Республикой Мон-Каламари.

Но, милорд, он же сам и отозвал своих дипломатов.

Если механизм не действует, то старые детали заменяют новыми, не так ли?

Боюсь, что уподобление живых существ деталям может стать разногласием между нами и Империей.

Разве философские категории имеют первостепенное значение для выхода каламари на рынки Корусканта и Кореллии?

Принять Империю – значит принять и ее идеологию, не так ли?

Принять идеологию, которая отлично работает. А не пустое нравоучение.

Союз Сопротивления также считает свои принципы в высшей степени эффективными.

Банда предателей беспринципна по определению, – холодно произнес Темный Лорд, с удовлетворением отметив про себя, что каламари с большим трудом скрывает возмущение, а речь его становится все более эмоционально неподобающей для опытного политика.

Позвольте заметить, что со стороны нейтралов борьба Империи с мятежниками кажется как раз битвой идеологий.

Я бы назвал это не битвой, а чисткой ущербных территорий Галактики.

Например, с помощью Звезды Смерти?

Если Император посчитает это необходимым, да!

От мощности утвердительного ответа круглые глаза маленького каламарца вытянулись по горизонтали. Он понял, что зря начал дискуссию о нравственности с ситхом.

Не спорю, что это... эффективно, - президент хотел произнести примиряющую фразу, но его самого передернуло от значения слова «эффективно» в данном контексте. – Лорд Вейдер, разве появление Альянса не наводит вас на мысли о недочетах в самой имперской системе законодательства и политики?

Если таковые и есть, то появление Альянса лишь мешает искоренить эти недочеты. Уверяю вас, некоторые проблемы, связанные с неокончательной ликвидацией этой террористической организации, будут решены в самом ближайшем будущем. В последующие цели Империи, безусловно, входит и выяснение систем, оказывавших поддержку Альянсу.

Неужели это угроза?

Пока вы не отказались от решения не способствовать развитию Сопротивления, нет. Должен признать, это было мудрое решение. Сомневаюсь, что несколько беднейших планет внешних территорий, где располагаются базы мятежников, смогут предоставить вам рынок сбыта продукции верфей и сделать так, чтобы экономика не зависела от контактов с контрабандистами.

В случае принятия ваших предложений экономика Мон-Каламари будет зависеть от Империи. Нам требуется время, чтобы оценить возможные последствия для суверенитета системы.

Ваша экономика окажется частью механизма, работа которого оптимизировалась двумя десятилетиями. Это является наилучшим гарантом стабильности. Полагаю, все детали мы проясним в конкретных документах.

Лорд Вейдер, означает ли ваш визит, что вы лично примете участие в продолжении переговоров?

Нет.

Вейдер заметил, как президент облегченно вздохнул, и тут же снова напрягся, когда Темный Лорд закончил предложение:

В переговорах примут участие люди, наиболее преданные мне и Галактической Империи.

Ситх нарочно отвернулся, взмахнув черным плащом и только тогда едва заметным жестом руки отключил связь. На самом деле, у него были заготовлены еще пара угрожающих фраз напоследок, но он неожиданно посчитал напускную грубость лучшим решением и сыграл экспромт.

Возмутительно... – прошептал каламари. – Акбар! Проследите, чтобы факт разговора с Вейдером не стал известным прессе!

«Один ситх знает, что выйдет из этих переговоров».

И один ситх действительно знал...

Но опять и опять подрастут сопляки,

И сумеют убивать без дрожанья руки,

Научатся выпивать спирт, как воду реки,

Снова будут умирать почти без тоски...

Л. Смеркович. Сопляки.

Милорд, шаттл генерала Мадина только что прибыл на борт «Экзекъютора», - доложил Пиетт.

Проводите его в мой конференц-зал, капитан.

Вейдер, судя по тону, был доволен скорым прибытием генерала. Пиетт несколько удивился, заметив, как смело держится Мадин на флагмане, уже за короткое время успевшем стать черной легендой Галактики. Визитная карточка человека, который полжизни вертелся в высших кругах? Капитан был в курсе о его контактах с Альянсом, и секунд двадцать с тревогой смотрел, как за Мадином закрывалась дверь апартаментов Вейдера. А затем повернулся и уверенным шагом проследовал обратно на мостик.

«Страшно? Только идиот может считать, что настоящий офицер ничего не должен бояться. Особенно, когда ты служишь под носом у ситха, причем работаешь против него. Стоп, вот об этом лучше не думать, - осекся капитан «Экзекъютора» и тут же поправился. – Да пора бы забыть это идиотское суеверие. Если бы ситх и вправду читал мысли, я бы уже давно стал трупом».

Но не слишком ли много совпадений?

Два человека, работающих на Альянс...

Странно.

«Было бы нелепо провалиться сразу после внедрения на флагман. Хотя, что Мадин знает обо мне? Даже если Вейдер его арестует, он ничего не сможет выдать. Правда, если контрразведка узнает, что повстанцев поддерживал даже такой известный генерал, как Мадин, нас ждут не лучшие времена. Приставят по шпиону к каждому офицеру? Да, это они могут... А пусть – не хватит людей... »

Пиетт понапрасну развлекал себя дурацкими мыслями, его размышления все равно сводились к нелогичной связке фактов. События двухнедельной давности пока что не принесли ему никаких реальных неприятностей. Разве только Оззель стал пыхтеть и раздражаться больше обычного. Может, он что-то подозревает? Что, если по поводу странного происшествия в каюте адмирала уже начато служебное расследование?

Всему комсоставу приказано собраться на мостике флагмана. Альянс только что совершил террористический акт на орбитальной станции... – пронзительно завизжал голос в комм-линке.

... Пиетт был капитаном корабля и поэтому единственным человеком из высшего офицерского состава, который был вынужден все время приема в честь нового Командующего находиться на «Экзекъюторе». Приказ есть приказ, да ему совершенно и не хотелось три часа слушать хвалебные оды в честь Императора, Вейдера и иже с ними. Он о чем-то беседовал с дежурным в техническом центре управления кораблем, когда после извещения о теракте на верфях ему приказали срочно явиться на капитанский мостик.

Вероятно, сыграло роль то, что он не видел серьезных последствий взрыва, не видел, как погибали люди, не только военные, но и штатские, наподобие обслуживающего персонала и многочисленных техников. Зато Пиетт знал, как его коллеги способны строить суждения из ничего, и какое множество усилий прикладывала имперская пропаганда для отождествления Альянса с терроризмом. Все это вместе и дало результат – пребывая в скептическом настроении, капитан флагмана быстро поднялся на лифте до следующего уровня, где располагались апартаменты командования. И вдруг остановился. Один из адъютантов Оззеля, получивший сигнал о теракте циркулярным сообщением, видимо, решил, что речь идет об «Экзекъюторе» (и где они только набирают таких болванов в Имперскую академию?) и ринулся искать спасения в доках, явно забыв набрать код на замке кабинета своего начальника. Пиетт не знал, верит ли он в сверхъестественную Силу или высший разум, но мгновенно понял, что галактические светила в данный момент явно на его стороне, даруя ему тот самый счастливый шанс, который, по словам Мон, дается разведчику раз в жизни. И, несмотря на то, что первая леди Альянса имела о разведке весьма теоретическое представление, теперь, посмотрев на часы и хладнокровно оценив ситуацию, он более не сомневался в ее правоте. Если бы он по какой-то причине воспользовался грузовым лифтом, то еще нескоро добрался бы до мостика. Значит, у него есть алиби как минимум на шесть с половиной минут. А это много. Ну, или почти много. Капитан осторожно вошел внутрь небольшого коридора и отключил камеру слежения.

Прошло две минуты, пока он оглядывался, сам не понимая, что он здесь ищет ...

... Оззель уже вторую неделю переезжал на «Экзекъютор», делая жизнь адъютантов невыносимой сверхсекретностью этого предприятия.

«Наверняка, он и этого парня заставил здесь сидеть, чтобы тот охранял бумажки...»

Множество папок и четыре сейфа. А что там в конференц-зале справа? Еще какие-то шкафы?

«Проклятая конторская крыса! У тебя здесь что, архив госбезопасности?» - мысленно выругался Пиетт.

В коридоре что-то скрипнуло. Офицер поежился, только сейчас заметив, что начисто забыл опустить дверную панель. Справа от панели находился консоль сигнализации, с нервно перемигивающимися желтыми лампочками. Пиетт активировал систему, и лампочки «успокоились», а перед ним зажглась сеть из едва заметных зеленых лучей. Не приведи Сила, чтобы в управлении безопасности догадались о распахнутом настежь кабинете Оззеля...

«Надо бы не забыть потом всё это выключить...».

Он вернулся к адмиральским сейфам, даже боясь ненароком взглянуть на часы. Раз уж он оказался здесь, надо было рискнуть. Делать или не делать.

Пиетт вынул из кармана небольшое приспособление в форме изящного брелка, и, включив микрокомпьютер электронных «отмычек», выбрал сейф слева от стола Оззеля.

- С-ситх!

Еще немного, и он бы украсил этот уродливый железный ящик отпечатками пальцев. Пиетт вновь поблагодарил судьбу. Если бы он шел не из техцентра, никаких перчаток у него и в помине бы не было.

Казалось, прошла вечность, прежде чем устройство справилось с подбором шифра. Капитан распахнул дверцу. Внутри было пусто.

«А почему я решил, что здесь вообще могут быть ценные бумаги? Оззель все-таки не такой уж идиот...»

Он переворошил несколько папок. Ничего интересного. Документация технической части флагмана, бесчисленные отчеты о состоянии реактора на флагмане.

Но что?

Пиетт вдруг вспомнил, как в детстве один раз залез в компьютер своего учителя физики. Тогда... тогда ему просто стало очень любопытно. И вообще, кто в десять лет не играл в шпионов? Преподаватель велел подождать в кабинете, а через пять минут, неожиданно вернувшись, был в ужасе, застав безобидного тихоню за разглядыванием содержимого собственных холодисков...

«Нет, все-таки самые важные документы хранятся в сейфах», - решил Пиетт. Он соединил жало «отмычек» с консолью второго сейфа, а сам продолжил копаться в вещах Оззеля.

Холокристалл едва не выпал у него из рук, когда он заметил на столе адмирала... часы... Мраморный циферблат... старинные часы со стрелками. Наверняка, невероятно дорогие – часы со стрелками вообще большая редкость... Особенно, если стрелки еще и инкрустированы розовыми селонианскими бриллиантами. Невиданная роскошь. И правильно. Что может быть роскошнее времени?

Девять минут. Алиби практически обесценилось, и он засомневался в том, что подобное любопытство окупится.

Наконец, микрокомпьютер пискнул. Второй сейф содержал какие-то холодиски. На первый взгляд, не меньше сотни...

«Они все одинаковые. Откуда я знаю, что тут наиболее ценно?»

Одиннадцать с половиной минут... Пиетт подумал, что время на мраморных часах – ненастоящее. Оно слишком быстро бежит. Так не бывает.

Офицер переставлял диски с места на место и вдруг услышал шаги. К каюте Оззеля кто-то приближался. Он вздрогнул, и воображение сначала бросило его на двадцать семь лет назад, в Корускантскую государственную гимназию номер 11-38, а затем вернуло обратно в настоящее. Тогда он тоже услышал шаги, но было поздно, и он не успел спрятать холодиски и выключить компьютер. Поздно и стыдно... А сейчас? Когда это не его учитель физики, и ему самому уже не десять лет, и дело закончится трибуналом, а не выговором и плохой отметкой в графе «поведение»... а может, Вейдер прикончит его вообще без трибунала...

Оглушить из бластера? Грубовато. Вспомнился идиотский холофильм с непобедимым положительным героем.

«Профессионалы не смотрят подобных холофильмов, - мысленно сказал он себе. – Но ведь я ими никогда и не увлекался».

Так или иначе, его заметят. Пиетт, держа бластер наготове, отошел в дальний угол коридорчика, надеясь скрыться в конференц-зале.

«А если их несколько? Нет, это шаги одного человека... Хоть бы он шел в какую-нибудь другую каюту...»

Дверная панель милостиво приподнялась, впуская непрошеного гостя. В ту же секунду яркая зеленая вспышка заставила Пиетта зажмуриться.

Он подошел к оглушенному человеку, и осторожно перевернул его. Это был племянник Оззеля, полковник наземных войск.

«Нет, он не мертв... Идиот... Я же включил не только слежение за дверью кабинета, но и сигнализацию. Причем, не набрав кода, чтобы заблокировать дверь... Правильно, потому что я его не знаю... А консоль в коридоре показывает, что доступ открыт... Имперская техника – лучшая в Галактике. Что и требовалось доказать».

Пиетт вдруг заметил, что в нагрудном кармане Оззеля-младшего блестит какое-то устройство. Сияющий фиолетовый квадратик... Трудно сказать, что в нем было такого интересного. Офицер активировал холодиск, и в воздухе замерцали старокореллианские иероглифы.

«Аз-фентэ... Бред какой-то... Почему у меня всегда было так плохо с языками? Нет. Оз-Фенталь, кажется».

И что?

«Эта компания принадлежит клану Оззелей... Это та самая компания, о которой мы тогда на Чандрилле говорили с Додонной...»

На копирование содержимого холодиска ушло еще три минуты...

... А на следующий день разразился первый на новеньком флагмане скандал. Оззель раскричался, требуя отдать под трибунал всех своих несносных адъютантов, его племянник проклинал тупых, по его мнению, техников – кто еще виноват в том, что ни с того ни с сего сработала сигнализация? К счастью, скандал мгновенно утих, когда на капитанском мостике появился Дарт Вейдер и, тотчас выслав адмиральского племянника с корабля на какую-то дурацкую миссию, заставил самого Оззеля оправдываться в своей безалаберности. Раз имеешь важные документы – изволь и головой думать. Удивительно, но Вейдер фактически приказал забыть о случившемся, не в пример его обычной тактике выяснения виновных. Интересно, почему? Ситх, вероятно, не хотел, чтобы об этой глупой истории пронюхали за бортом корабля.

Пиетт до сих пор не понимал, какова цена информации, которую он переслал Мон Мотме. Какие-то финансовые отчеты и бесконечные банковские коды...

... И сейчас, когда на флагман заявился еще один человек, работающий на Альянс. Не слишком ли все подозрительно складывается?

Пиетт удивился бы еще больше, узнав, что не он один озабочен числом сочувствующих Сопротивлению личностей на борту имперского флагмана. Разумеется, адмирал не мог и представить, что Вейдер уже давным-давно обнаружил записывающую аппаратуру, которую Пиетт умудрился встроить в потолок личного конференц-зала Темного Лорда, очень гордясь подобным применением своих познаний в шпионской технике. Именно поэтому Вейдер и решил принять Мадина здесь. Он никогда не связывался с Мон напрямую с флагмана, а действовал исключительно через посредников на Корусканте или охотников за головами. Слишком велик был риск и слишком высоки ставки. Пиетт же постоянно передавал Сопротивлению подробные отчеты о военно-политической деятельности ситха, ни в коей мере не подозревая, кому это выгодно... Вот и сейчас Вейдер мог надеяться, что Мон, проанализировав сообщения адмирала, расшифрует его истинные намерения относительно каламари.

Войдя в конференц-зал, Мадин бросил беглый взгляд по сторонам. Маленький столик из темно-серого мрамора с синими вкраплениями и несколько кресел, обтянутых иссиня-черной кожей. Дарт Вейдер, заложив руки за спину, стоял перед гигантским иллюминатором.

-Лорд Вейдер.

Ситх удосужился обратить к Мадину лицевую сторону непроницаемой маски. Офицер поспешил вежливо наклонить голову в знак приветствия.

-Генерал Мадин.

Точка. Пауза. Как и следовало ожидать, никаких вопросов на тему «как вы долетели, генерал»...

«Зачем ему столько кресел в зале, если все люди обязаны стоять перед ним навытяжку? Да и не попался ли я? Можно ведь было открыто уйти в Альянс, как они и предлагали».

Ему вдруг почудилось, что скрытые за маской глаза Темного Лорда пристально уставились на него. Казалось, ситх действительно видит его насквозь...

Вейдер с трудом узнавал офицера, которого десять лет назад ему представили в штабе Уиллхуфа Таркина. Те же самые безупречные манеры, та же короткая бородка, высокий рост и крепкое телосложение. Но теперь в бывшем щеголе просматривалась тень непозволительной для светского льва сутулости, а глубокие зеленоватые глаза, созерцавшие мир с привычным великодержавным высокомерием, казались разводами на бледной маске лица... Неподдельная эмоциональность обратилась притворством, а хладнокровие – равнодушием. Это был действительно другой человек, само олицетворение надлома, так жестоко характерного для идеалиста, лишившегося прежних целей существования. На лице Мадина застыло весьма пресное, натянутое выражение приветствия. Любой мало-мальски обученный форсъюзер различил бы целую гамму красок в душе, среди которых особо выделялась ненависть.

Кто ж не знал, что Лорд Империи был единственным человеком, спасшимся с первой Звезды Смерти. И сейчас, видя перед собой этого человека, Мадин больше всего на свете желал ему гореть в аду вместе с Таркином и Императором. Понимая, что это не воскресит дорогих ему людей и не искупит его собственных ошибок.

Еще бы. Он никогда не забудет тот день, когда услышал об уничтожении альдераанского логова повстанцев от собратьев по оружию, бесстыдно смакующих эту «смелость великого гранд-моффа». Это было страшней всего – узнать, что твоих близких нет в живых уже три дня, а ты и не предполагал, ты ждал, когда они вернутся к тебе на Кореллию, ты обнимешь жену и отведешь детей в Парк Развлечений. Они ведь так гордятся своим папой-генералом. Ты мечтал о счастье... а сам в это время выступал перед населением одной из планет внешних территорий... Ты угрожал, ты требовал, ты считал, что тебе это позволено, потому что Галактическая Империя априори права и несет просвещение диким неразвитым системам. А потом, вернувшись домой, ты первый раз в жизни заплакал, увидев пустую квартиру в элитном районе. Это раньше престиж, ранг, звания, счет в два миллиона кредитов, амбиции и вся твоя генеральская карьера имели значение, а теперь оказалось, что единственный осколок смысла жизни – это разбросанные на полу детские игрушки, в которые уже никто не будет играть... И тогда ты возненавидел все, что боготворил раньше... И ты стал противен сам себе. Ибо ты никогда не сможешь простить ни себя-прошлого, фанатика и изувера, ни себя-настоящего – ренегата и саботажника. Ты предал тех, с кем ранее строил Империю, рассуждал о мире и порядке, проклинал ничтожных мятежников за бокалом лума, и предал частицу себя самого...

Скайуокеру не было дано знать всего этого... Но боль человека, стоявшего у входа в конференц-зал, таким острым лезвием резанула по сердцу, что какую-то долю секунды он словно жил чужой жизнью, чужим страданием...

«А ведь в случившемся виноваты мы оба... Я не предотвратил гибель Альдераана, а ты, парень, продвигал ту пресловутую доктрину страха и сам, почти что своими руками, клепал эту проклятую станцию... Да, я понимаю твою ненависть, я, конечно, виноват больше... Неизмеримо больше, ибо я ЗНАЛ, что этого НЕЛЬЗЯ делать.

А ты? Ты, наверно, думал, что МОЖНО. Ты позволил обмануть себя пропагандой о добропорядочном централизованном государстве и злобствующих террористах из Альянса. Так не бывает. Мир вовсе не черно-бел. Жизнь одинакова по обе стороны. Вот только права уничтожать целую планету не дано никому...

Что останется от нас с тобой? Ненависть? Пустота? Война кажется привлекательной издалека, когда ты мыслишь на уровне дивизий и полков, маневрируя флотом и играя сотнями тысяч безликих штурмовиков. Двадцать лет назад мы научились убивать клонов. Тоже мне, придумали отмазку, что клоны – не люди. Зато теперь мы отлично умеем убивать и людей, и твилекк, и вуки, и неймодианцев, и вообще всех без разбора…

Да, война интересна... пока ты не видишь перед глазами несчастье одной семьи. Самые лучшие военные действия – это те, о которых читаешь в учебнике истории...»

Вам выпала честь участвовать в решении одной политической проблемы.

«Забавно, - подумал Вейдер, - я уже дошел до того, что копирую манеры Палпатина, вплоть до его фирменного елейного тона. Но другого пути нет – я должен настроить генерала на свою игру. На игру против меня».

Задача предстояла нелегкая – плавно подготовить Мадина к тому, что тот может сделать для Альянса. Очень осторожно, под прикрытием объяснения тех действий, которые генерал не имеет права совершать и тех последствий, которые нельзя допустить. Мысль о том, у кого он перенял подобный опыт манипулирования людьми, Лорд поспешно загнал в дальний угол.

Я счастлив служить Империи, лорд Вейдер, - отчеканил генерал.

Не сомневаюсь. Вам известна ситуация на Мон-Каламари?

Милорд, вы имеете в виду неудачу наших дипломатов в попытке договориться о присоединении системы к Империи?

Именно. Император предлагает вам возглавить новый раунд переговоров.

Разумеется, Мадин прекрасно понимал синонимичность слов «предлагает» и «приказывает» в палпатиновском лексиконе. Если бы он этого не понимал, то никогда не сделал бы карьеры.

Могу ли я спросить, почему для этого задания выбрали меня?

Вас выбрали как человека, который в свое время смог многому научиться у гранд-моффа Таркина.

Знакомо. Когда-то он этим гордился. Сослуживцы по военной академии завидовали его быстрому продвижению по службе, а милейшие дамы заводили знакомства с перспективным молодым офицером. Ладно, проехали... Мадин подумал, что выслушает Вейдера, а затем... Предупредить каламари – но что толку? Если бы каламари вовсе не имели желания присоединяться к Империи, переговоров бы не было в принципе. Успеет ли он так быстро связаться с повстанцами, чтобы координировать будущие действия и каким-то путем обратить неприятную ситуацию на пользу Сопротивления? Должен успеть...

Милорд, вы желаете, чтобы я провел переговоры под какой-то новой эгидой?

Вы будете представлять не политическую верхушку корускантских штабистов и клерков от политики, а станете моим личным посланником. Специалисты по внешней политике Империи совершили серьезную ошибку, допустив нейтралитет системы Мон-Каламари. Ваш долг – исправить этот недочет. Вы должны любыми способами убедить каламари присоединиться к Империи. К сожалению, их единственным интересом является снятие экономической блокады, а не высшая честь находиться в составе могущественного государства.

Скайуокеру вдруг стало непозволительно смешно от своего пафоса. Он подумал, что больше всего на свете мечтает о том дне, когда над подобными костюмированными выходками можно будет вволю повеселиться. Хотя кому он сможет об этом рассказать? Йоде? Мон? Возможно. Лее Органе? Кажется, проще заставить Палпатина подписать капитуляцию и сдаться повстанцам, чем добиться ее понимания и доверия. Ненависть взбалмошной принцессы с Альдераана и ненависть собственного ребенка – невыносимо разные категории.

Ну, все, хватит саможаления. Надо продолжать разъяснительную беседу с Мадином – а то генерал никак не возьмет в толк, почему это Лорд Вейдер уже тридцать секунд как молчит.

Величайшая слабость каламари заключена в химере национального суверенитета. Очевидно, экономические и торговые интересы не совпадают с личными пристрастиями. Для Империи вступление каламари в Сопротивление будет крайне невыгодно. Этого до сих пор не случилось только из-за опасений перед мощью наших войск, а также потому, что Альянс, несмотря на некоторое слепое везение, не является реальной силой.

Милорд, я подозреваю, что основной интерес Альянса – это верфи Мон-Каламари? Но, по сравнению с имперскими войсками, флот крейсеров и истребителей – пусть даже одних из лучших в Галактике – не может представлять угрозы для Импе...

Тем не менее, Мадин, для Альянса это будет серьезной поддержкой, – оборвал его Темный Лорд. – Мы не имеем права этого допустить. Нам не нужны массированные налеты на имперские военные базы.

Правильно ли я понимаю, милорд, что наша первичная цель – не допустить сближения каламари и повстанцев, а уж потом заарканить их собственными переговорами?

Вы должны акцентировать их внимание на перспективы союза с Империей. И на то, чем им грозит неприсоединение к Империи.

Могу ли я пообещать им максимум суверенитета?

Сила Империи в ее цельности. Это незыблемо. Никакой местный президент по определению не может иметь больше полномочий, чем Император.

«Этот фанатик и понятия не имеет о политике, - Мадин удивился топорности методовВейдера. – Какая, к ситху, цельность? Если каламари заинтересованы в независимости – не лучше ли пообещать им этот лакомый кусочек? И уже потом, постепенно, увеличить свое влияние в этом регионе...»

Тем не менее, - продолжал Темный Лорд, - Империя заинтересована именно в политическом решении проблемы.

Мадин несколько замялся, а потом выдал:

Милорд, не сочтите это избытком простодушия, но почему Империя вообще прибегает к переговорам?

«Замечательный вопрос! Достойный бравого имперского генерала. Пятнадцать лет офицерской карьеры налицо. Но он молодец – хотя бы понял, к чему я клоню», - подумал Вейдер.

Повторяю еще раз – руководство Империи не заинтересовано распыляться на множество мятежных систем. Мы до сих пор не имеем точных данных о численности флота каламари. После Явина мы не можем позволить себе вступать в затяжные военные действия.

Вейдер специально не использовал прямолинейное «мы не можем проиграть», но только идиот не разгадал бы подтекста.

Полагаю, я не должен предупреждать вас о том, что вы не имеете права передавать конфиденциальные подробности нашего разговора. Мне бы не хотелось, чтобы ваша великолепная карьера вдруг оборвалась. Как и ваша жизнь, естественно, – угрожающе прошипел Темный Лорд.

Вейдер сказал это не столько даже из-за обязательных традиций ситхского поведения, сколько испытывая собеседника. Но генерал превосходно контролировал эмоции и не позволял голосу дрожать, не переминался с ноги на ногу, не вытягивал из себя постоянные извинения, как это делали некоторые офицеры, отчитываясь перед ситхом. Этот человек сиял колоссальной выдержкой.

Милорд, все детали останутся между нами. Я сообщу каламари, что Империя ежеминутно готова начать военные действия с любой системой, находящейся на подозрении.

Безусловно.

Мадина покоробило, когда он понял – Империя блефует. Ранее, еще лет семь назад, такое было бы немыслимо. Не в этом ли причина упадочного состояния супердержавы или, наоборот, новые привычки вышестоящих лиц – только следствие? А ведь Мадин знавал совсем другую Империю, ту, которая не проигрывала битв и не унижала себя политическими игрищами. Иногда он ловил себя на мысли, что хочет вернуться в прошлое и, возможно, остаться там навсегда... Там он был достойным человеком, генералом, решавшим судьбы планетарных систем и проводившим в жизнь государственные программы. Там бы он и сейчас продолжал бороться за мир и порядок... Но он был здесь. И уже испытал истинную цену лозунгов на собственной семье.

Перспектива сотрудничества с Альянсом, - продолжал тем временем Вейдер, - должна стать синонимом краха и наказания путем применения соответствующих военных и экономических санкций.

Насколько сами каламари заинтересованы в Альянсе?

Руководство Альянса завоевывает союзников обещаниями свободы и независимости.

Но ведь в этом случае речь идет о предполагаемых успехах самого Сопротивления? Что могут дать мятежники каламари на сегодняшний момент? Защиту системы от имперских войск?

Тогда Альянсу придется перебросить все свои силы на Мон-Каламари. Мадин, даже если военное столкновение перерастет в затяжную войну, Империя все равно ее выиграет. Мы всегда можем передислоцировать флот. Хотя в этом состоит как наше преимущество, так и наша слабость.

Темный Лорд заметил, как уголок губ его собеседника чуть дернулся. Мадин смотрел на ситха с нескрываемым интересом.

-Нельзя давать мятежникам ни единого шанса на успех какой-либо операции. Поэтому я не желаю оставлять ни одного мало-мальски важной имперской планеты без защиты.

-То есть Альянс может организовать несколько массированных атак на крупные центры и отвлечь имперские войска от Мон-Каламари?

Вейдер едва не прищелкнул пальцами.

«Ситх побери, ставлю новую Звезду Смерти против лайтсейбера, но он все понял правильно».

-Да, генерал. Ибо мы не можем отойти от нашей главной задачи – задушить ядро Сопротивления.

Мадина неприятно поразил настолько неудобный и ненужный в политике догматизм, но вслух он, разумеется, ничего не высказал.

-Милорд, как скоро можно ожидать вашего появления за столом переговоров?

-Мадин, я бы не вызывал вас, если бы намеревался САМ заняться каламари.

Ему вдруг стало очень легко на душе... Он понял, что каламари вряд ли пойдут на такой шаг и в этом плане за Сопротивление беспокоиться не следует... План Вейдера, пусть даже сдобренный избыточным количеством тривиальных имперских угроз и неожиданного для государственного престижа блефа, мог сработать. Но только при одном условии. Для достижения эффекта необходимо было присутствие самого Темного Лорда на переговорах. Никакие инсинуации дипломатов или даже самых агрессивных милитаристов Империи не могли оказать сравнимого воздействия на противника, какое оказывал ситх во главе флота, или, тем более, ситх, изучающий документы за одним столом с «нормальными» людьми, ситх, чье лицо скрыто маской, и ты никогда не догадаешься, о чем он думает...

Станем ли мы давить на них, если они открыто присоединятся к Альянсу?

Я бы не советовал вам даже допускать подобной мысли, - мрачно пророкотал Вейдер.

Но, милорд, как будущий дипломат, я должен рассчитать каждый ход противника.

Когда мы покончим с повстанцами, нам предстоит выяснить, кто и когда оказывал мятежникам помощь. Кто не за нас, тот против нас.

«А когда мы покончим с повстанцами? Учитывая то, что ни одна из баз Альянса все еще не найдена, это будет нескоро. Значит, если переговоры сорвутся, на данный момент даже Вейдер ничего не сможет сделать».

Сейчас ваша задача – найти подходящих людей. К вам также присоединятся оставшиеся члены предыдущей команды. Но вы, в отличие от них, наделены полномочиями вступать в контакт с официальными лицами, когда сочтете нужным, без информирования остальных.

Мадин не верил услышанному. Еще минуту назад он считал, что максимум, на что он может направить усилия – это тайно предупредить каламари об опасности вступления в Империю. Но подобные полномочия... обход профессиональных имперских дипломатов... Теперь осталось только добиться разрешения от Мотмы представлять вторую заинтересованную сторону... И он не только сорвет переговоры сам, но, что намного важней, добьется поддержки Сопротивления!

Вы будете подотчетны лично мне. Сообщите мне сразу же о предполагаемом времени начала переговоров. Я возлагаю на вашу миссию большие надежды. Не подведите меня, генерал. Вы свободны.

Вейдер отвернулся к своему иллюминатору, бросив последний испытующе-сканирующий взгляд на Мадина. Лицо офицера загорелось жизнью и страстью к действиям. Генерал превосходно угадал свою будущую роль в саботаже переговоров, считая ловкую идею срыва кампании своей.

Мадин понял, что аудиенция окончилась, и, как кошка, проскользнул в открывшуюся дверь. Темный Лорд тяжело опустился в кресло, и, упершись локтями в колени, положил голову на руки.

«Я сделал правильный выбор? Я опять поставил на ненависть? Нет. Я поставил на то, что этому человеку до смерти надоела война, и он сделает все от него зависящее, чтобы ее закончить. Пусть даже приближая финал...»

Хотя Император самолично санкционировал его действия, два дня назад Вейдер не позволил себе радоваться искре успеха. Он считал, что эмоции не должны сыпаться вразрез с реальностью, и поэтому решил подождать разговора с Мадином. Сейчас его терпение было вознаграждено, но то место в душе, которое было отведено радости, заполнилось ломящей усталостью.

Вдобавок, он чувствовал кожей, как подходит к концу полоса везения. Пора было возвращаться на Корускант...

Поднявший меч на наш союз

Достоин будет худшей кары,

И я за жизнь его тогда

Не дам и ломаной гитары.

Как вожделенно жаждет век

Нащупать брешь у нас в цепочке…

Возьмемся за руки, друзья,

Чтоб не пропасть поодиночке.

Б. Окуджава. Студенческая песня.

Стоял теплый летний вечер, и ресторан был полон народа. Мон понимала, что стремление сидеть в помещении в такую погоду кажется, как минимум, странным… но при мысли о том, чтобы выйти на открытую площадку бывшего сенатора охватывал ужас. Несмотря на связи с Сопротивлением, фотография Мотмы лишь несколько месяцев назад приобрела гриф «разыскивается». Может, она просто не привыкла? Но как можно привыкнуть к постоянному страху, жить в ежедневном ожидании выстрела из-за угла? И, тем не менее, Мон не позволяла эмоциям вредить работе. Она пришла сюда именно потому, что предстоящая встреча жизненно важна. И осознание того, что ее союзник рискует намного больше, отчасти успокаивало. Сенатор рассеянно потягивала лёгкое вино, наблюдая за танцующими парами… и чуть было не подпрыгнула, когда ей на плечо опустилась чья-то рука.

Могу ли я присоединиться, миледи?

Только двадцать лет в роли сенатора позволили Мон удержаться от проклятия – Энекин подошел совершенно бесшумно. Впрочем, гнев быстро сменило удивление: за время совместной работы Мотма видела Вейдера без шлема всего раз, и то мельком. Их встречи в основном происходили в коридорах дворца… или в Сенате между слушаниями. То, что Лорд не нуждается в респираторе и доспехах, было величайшей тайной, способной запросто загубить все дело: если Палпатин узнает, что ученик обманывал его столько лет, то на участии Скайуокера в Сопротивлении можно поставить жирный крест. Впрочем, как и на его жизни в целом. Мон прекрасно знала все факты, но действительность поражала: она никогда не узнала бы Энекина, если бы не голос и глаза. Такие же синие, как в юности. Несколько мгновений они разглядывали друг друга, - и каждый молча удивлялся переменам в собеседнике. Лорда очень поразил беспокойный взгляд Мон и суетливость ее движений. Сенатор не из тех, кто легко поддается тревоге, - она вообще являлась очень уравновешенным человеком, поэтому Энекин сделал вывод, что повстанцам пришлось нелегко. И, основной удар, конечно, пал на Мотму – нового руководителя Альянса.

Мон же, помимо отсутствия доспехов, поразила усталость, написанная у Энекина на лице. Казалось, он даже двигался медленнее обычного. Женщина слышала, что Император передал Темному Лорду командование флотом, это было поводом для ее тихой радости и паники среди республиканского комсостава. Но только теперь Мон посетила крамольная мысль, что даже фантастическая работоспособность Вейдера имеет свои пределы. Палпатин явно не подумал снять с него хоть часть прежних обязанностей, а Скайуокер скорее застрелится, чем попросит о передышке. Эта черта его характера одновременно восхищала и смертельно раздражала Мотму. Впрочем, свою голову не приставишь.

Они обменялись парой общих фраз, но никак не решались заговорить о главном: в зале было слишком тихо. Выход нашел Энекин, вежливо пригласивший даму на танец. Мон понимала, что Скайуокер выбрал идеальный предлог… но не смогла скрыть удивления: Темный Лорд как-то не ассоциировался с танцами. Может, все дело в том, что они мало общались в его бытность Энекином? Скайуокер был для неё просто «мужем подруги». Что она знает об этом человеке?

Как бы то ни было, один волнующий Мотму момент разрешился почти сразу: слова о том, что танцевать разучиться нельзя, оказались совершенной правдой. Со стороны это выглядело, как романтическая идиллия: аромат цветов, негромкая музыка, двое случайных знакомых кружатся в танце, обмениваясь вежливыми репликами. Кто поверит в то, что здесь вершатся судьбы Галактики!

К чему такой риск, Мон?

Важные новости, - глава Альянса запнулась, не в силах подобрать слова. Она же не психолог, ситх побери! Как можно сказать человеку ТАКОЕ? Мотма искренне благодарила судьбу за то, что не видит его глаз. Так будет проще…

Не тяни банту за хвост!

Хорошо… речь пойдет о парне, который взорвал Звезду Смерти.

А, новый герой Альянса! Что с ним не так?

Его имя Люк Скайуокер.

Энекин едва заметно вздрогнул, - Мон заметила это лишь потому, что ее рука лежала у него на плече.

Совпадение?

Абсолютно исключено. Он присоединился к нам перед Явином… ну, ты понимаешь, что тогда творилось. Я не обратила внимания на имя. И потом, мало ли Скайуокеров?

«Случайностей не бывает», - мысленно откликнулся Скайуокер. И тут же спохватился: сколько лет избавлялся от этого клише, а все без толку: минутная слабость, тоненькая щель в панцире самодисциплины – и старые привычки вылезают наружу. Так и до провала недалеко…

Энекин понимал, что думает о глупостях, потому что разум не в состоянии сразу воспринять шокирующую истину. Люк жив! Более того, они сражались на разных сторонах… и юноша уцелел только чудом. Он запросто мог убить родного сына…

Ну, а потом все эти торжества, поздравления… естественно, мальчик привлек внимание, и я его проверила.

В этот момент музыка закончилась, и они вернулись к столу. Мотма с нетерпением ждала возможности возобновить разговор, тщетно пытаясь скрыть тревогу. Получалось не слишком хорошо… к счастью, официант списал все на естественное волнение: свидание, как-никак! Поднимая с пола вилку, он ободряюще подмигнул женщине. А вот Энекин, казалось, нисколько не переживает: он попросил меню и минут двадцать обсуждал с персоналом карту вин. Что еще удивительнее – на превосходном местном диалекте. Все высшие чины Империи принципиально изъяснялись только на стандарте, и то, что милорд знает и другие языки, как-то не приходило в голову. Хотя должно было…

«Да, Вейдер полон сюрпризов. И, чем ближе его узнаешь, тем больше неожиданностей».

Шумная компания за соседним столиком неожиданно направилась к выходу. Говорить о деле в наступившей тишине было верным самоубийством, поэтому Мон пришлось набраться терпения. Наконец, тарелки опустели, и они вышли на улицу. Утопающий в цветах парк был пустынен, и они наконец-то смогли продолжить разговор. Вейдер молчал, выжидая, пока они отойдут от ресторана, и это позволило Мотме захватить инициативу.

Эни… я беспокоюсь за тебя.

Вступление было столь неожиданным, что разведчик невольно остановился.

Это, конечно очень мило и все такое, но…

Нет, подожди! Дослушай. Я сознаю, какая трагедия могла произойти в небе над этой проклятой станцией…

Мон на секунду запнулась: за победу было заплачено дорогой ценой, и душевные раны еще не зажили. Каково же Энекину, сражавшемуся против своих!

Но сейчас речь не об этом… мы знали, на что шли. В конце концов, это – война. Никто из нас не хотел, чтобы все закончилось именно ТАК… но прошлого не воротишь.

Вейдер склонил голову, безмолвно признавая правоту собеседницы. Конечно, каждого из них до гробовой доски будет грызть вопрос о том, сделал ли он все возможное для предотвращения трагедии. Задним числом оба руководителя находили массу недочетов в собственных действиях, но главной ахиллесовой пятой Альянса становился недостаток информации. Теперь, когда Мотма ушла в подполье, связь между ними резко усложнилась. Что немедленно обернулось трагедией…

«Очень легко рассуждать о потерях гипотетически. Мол, если мы потеряли десять процентов личного состава – это хорошо, а если двадцать – пора отправить адмирала чистить кастрюли. На самом деле сухие строчки отчетности имеют обыкновение превращаться в живых людей. У которых есть жены, дети, матери…»

Очень давно, во времена Клонических войн, Энекину пришлось сообщить о смерти одного из пилотов его семье. Скайуокер отлично помнил, как два часа просидел над листом бумаги, пытаясь выразить в словах невыносимую истину. Именно тогда он понял, почему тексты похоронок всегда получаются бездушными: такие чувства нереально передать с помощью слов, их можно только выстрадать. В результате Скайуокер пришел в этот дом сам… нет, там не было слез, судорог и битья головой о стену. Возможно, мать этого парня выплеснула эмоции позже, оставшись наедине со своим горем. Но этот взгляд… однажды он видел такое у солдата, чье сердце секунду назад пронзил лазерный луч. Так смотрят в лицо смерти. С тех пор прошло много лет, но эти страшные глаза умершего при жизни человека часто всплывали в памяти Эни в сложные моменты.

Меня волнует то, что происходит сейчас. Такое чувство, что ты… внезапно ослаб и нуждаешься в поддержке.

Скайуокер удивленно вскинул голову: он не думал, что может произвести впечатление человека, нуждающегося в помощи. Конечно, существование Люка и Леи осложнит его жизнь на порядок… но он совершенно не желал возвращения былого одиночества. Может ли это быть проявлением эгоизма?

«Насколько все это скажется на моей работе? Разведчик должен иметь стальные нервы и холодную голову, а мои чувства готовы предать меня в самый ответственный момент».

Если бы будущее Альянса зависело от того, собьет ли он собственного сына во время воздушного боя или нет, смог бы он нажать на гашетку? К счастью, ему не пришлось это проверять, но сомнения оставались. Что будет, если ему придется выбирать между жизнями детей и собственными убеждениями? Скайуокер внутренне содрогнулся.

«Да, Мон, ты права. Я стал уязвим… потому что теперь Лорду Вейдеру есть, что терять».

Ты не хочешь об этом поговорить?

Энекин с теплотой посмотрел на Мотму. Женщина подумала, что увидела такое выражение на его лице впервые с момента их знакомства. За долгие годы сотрудничества она убедилась в верности джедая республиканским идеалом, но лишь сейчас осознала, что без колебания отдаст за него жизнь. Раньше к ее доверию всегда примешивался предательский холодок страха, – Вейдер являлся слишком колоритной личностью. И лишь сегодня Мон поняла, что он из тех лидеров, за которыми без сомнений следуют и в огонь, и в воду. О, Сила, ну почему в жизни все так запутано?

Спасибо тебе, Мон, но эту проблему я должен решить сам. Ты же знаешь: никто еще не научился на чужих ошибках, все стремятся набить собственные шишки. А я всего лишь человек… что бы там ни говорили имперских офицеры.

Мон с облегчением рассмеялась: Энекин снова выглядел спокойным и уверенным в себе. К тому же, про Вейдера действительно болтали ТАКОЕ…

Но вернемся к нашим шаакам… как новая база?

Мы учли прошлые ошибки. Теперь у Восстания не будет единого центра, - в данный момент Альянс строит сеть аванпостов. При таком раскладе мы не потеряем все, если Империя неожиданно нагрянет в гости.

Аналитики главного штаба предупредили, что такое возможно. К счастью, адмиралы слишком глупы, чтобы прислушаться к их докладам. Но я как раз хотел поговорить насчет «гостей»…

В этот момент им встретилась влюбленная парочка, и разговор пришлось приостановить. Призвав Силу и убедившись, что свидетели действительно ушли, Вейдер продолжил:

Рано или поздно Империя наткнется на наш аванпост, – это неизбежно. В связи с этим я хотел бы предложить один план…

Ты хочешь «найти» повстанцев?

Именно. Разумеется, ничего глобального: небольшой гарнизон, который будет предупрежден о нашем приближении. Главное: побольше разрушений и явные следы поспешного бегства. Как будто здесь квартировал не отряд, а целая армия.

Мон задумчиво прищурилась:

А вы, оказывается, коварный тип, джедай Скайуокер. Сплошные секреты и многоходовые планы. Эни, если бы я знала тебя чуть менее хорошо, и не доверяла бы Йоде так сильно, я просто привязала бы тебя к стулу и накачивала сывороткой правды до тех пор, пока она не потекла бы у тебя из ушей!

Энекин рассмеялся: оба понимали, что без доверия этот разговор никогда бы не состоялся.

Так, значит, ты хочешь подкинуть сладкую косточку нашему дорогому Палпатину?

Т-сс, не упоминай его имя, – я стал суеверным. Посуди сама – Звезда Смерти взорвана, а «Экзекъютор» напрасно бродит по Галактике. Мне будет сложно объяснить безрезультатность столь долгих поисков. К тому же, запуганные мною офицеры могут отыскать что-то действительно важное.

Глава Альянса кивнула – Энекин снова кругом прав. Она начала понимать людей, искренне веривших в то, что Лорд Вейдер никогда не ошибается. Темные или светлые силы тут ни при чем: за успехами этого человека стоял ум, ловкость и очень много работы.

Ты меня убедил. Этот ход выглядит, скажем так, не совсем честным, но сулит много выгод в долговременной перспективе. Думаю, лучше всего нам подойдет система Хот.

Мне совсем не нравится то, что мы делаем, Мон. Но кто сказал, что у нас есть выбор?

Собеседники снова замолчали. Каждый понимал, что началась настоящая война, а, значит, неизбежно прольется кровь. И ее будет намного больше, чем на Явине.

Союзники молча пересекли сад и оказались на стоянке для флаеров. Зеленая трава газона резко переходила в многокилометровый обрыв. Да, такое возможно только на Корусканте! Водитель воздушного такси с интересом рассматривал подходящую пару. Хорошо смотрятся, даром, что не молодые! Наверное, муж и жена – они ведут себя слишком уверенно для свидания. И лица какие-то грустные...

Энекин помог Мон забраться во флаер, они встретились взглядами и застыли, не находя нужных слов. Оба знали, что могут встретиться лишь в двух местах: на эшафоте или на праздновании победы Альянса. Третьего не дано.

Я рад, что мы увиделись и… до встречи после победы!

Улетаете на войну? – полюбопытствовал водитель.

Шесть месяцев близкого общения с Лордом Вейдером. Я попросил миледи как следует выпить за его хорошее настроение.

Мон с трудом удержала смешок: «Эни, положительно, неисправим! Когда-нибудь он наживет серьезные неприятности из-за таких шуточек. Один Юстас с «Экзекъютором» чего стоят!»

Но, несмотря на возмущение, она почувствовала себя увереннее. Правильно говорят: смех – лучшее лекарство. Между тем водитель сочувственно покачал головой:

Удачи тебе, парень.

Энекин кивнул с самой серьезной миной:

Спасибо. Удача мне понадобится.

Флаер взмыл вверх, и глава Альянса задумчиво откинулась на сиденье.

«Кажется, меня только что вытряхнули из серьезной депрессии».

Женщина слегка улыбнулась, вспомнив последнюю выходку Энекина. Вейдер, конечно, невыносимый тип, но без него было бы скучно. Мон неожиданно вспомнила, что он ответил на вопрос: «Что бы мы без тебя делали?», – и улыбка стала шире. «Были бы более нервными…». Если бы Энекин действительно поддерживал Императора, руководство Альянса не было бы «более нервным», - оно было бы просто мертвым. Скайуокер надежный союзник, - но она ни за что не пожелала бы стать на его дороге.

«Да, Император, тебя можно только пожалеть».

Мотма улыбалась, глядя на расстилающуюся внизу панораму Центра Империи. У нее еще так много работы…

Когда между собакой и кошкой вдруг возникает дружба,

то это ни что иное, как союз против повара.

С. Цвейг

-Ах, так, – Темный Лорд оглядел своего гостя с головы до ног. – Значит, опять без спецодежды по Корусканту разгуливаем?

-Учусь у вас, - бросил в ответ Боба, проходя за Вейдером в его личные апартаменты. Фетт бывал тут не раз, и чувствовал себя более чем уверенно, несмотря на то, что половина Галактики предпочла бы ссылку во внешние территории перспективе остаться наедине с Лордом Ситхов.

-Это как, позволь узнать? – Вейдер закрыл дверь с помощью Силы.

-Четыре дня назад вы были без шлема. Там, в ресторане. – Фетт чуть скривил губы и, сложив мускулистые руки на груди, самодовольно уставился на ситха.

-Ты... выследил меня?

-Вас выследил Кадуц из контрразведки. Он, скорее всего, не знал, что это вы. Он просто следил за человеком, вышедшим из шестого управления Имперской канцелярии, а я шел за ним. Потом я его застукал на той самой флаерной стоянке, где вы приказали мне контролировать обстановку. Посоветовал ему убраться. Он не захотел. Пришлось этого вонскра ...

-Дальше я догадываюсь. А ты сам как меня узнал?

-Я слышал, как вы разговаривали со швейцаром казино. Вы хотели пройти через их зал на двенадцатый уровень, который в то время уже закрыли, а вас он пропустил. Я тогда подумал, что вы использовали какой-нибудь джедайский приемчик.

-Почему? Я мог показать ему какое-нибудь удостоверение службы имперской безопасности.

-До этого вы очень быстро шли по пустому коридору, затем убавили скорость, затем также очень быстро поднялись по лестнице. В ваших движениях иногда было что-то неправильное. Очень редко, но все же просматривалось... Так ходит человек, избавившийся от тяжелой ноши. Я сразу подумал о ваших доспехах. Вы, наверно, нечасто без них обходитесь.

-Лихо ты это засек...

«Вот тебе и на, хаттов разведчик. А ведь думал, что все сделал безупречно». Фетт с его отточенной внимательностью, полагавшийся на свои глаза и уши, а не на «хорошие и нехорошие предчувствия в Силе», был идеален для проверки конспирации, и сейчас Темный Лорд понял, что в тот вечер он на самом деле балансировал на грани.Но того требовали исключительные обстоятельства. «Слишком много он знает секретов, - подумал Вейдер. – Ну что с ним делать? Он до сих пор ненавидит джедаев, а мне предан до крайности, и все из-за этой истории с Винду. Вот только надолго ли?»

-Кстати, а как ты вообще догадался, что я могу существовать без маски? Вся Империя...

-Если бы вы не могли жить без маски, вы были бы... не таким. Мне трудно это объяснить...

-Что, на лирику потянуло? А не приходило ли тебе в голову, Фетт, что я просто играю тобой?

-Вы играете всеми. Однако Империей вы играете по-другому. Но я сохраню ваш секрет в тайне.

-Да тебе и не поверит никто.

-А Император заинтересуется, верно?

-Тогда он заинтересуется и тобой, разве нет? – Темный Лорд сделал над собой усилие, стараясь не потерять терпение от выходок этого темноволосого парня. - Ладно, хватит подкалывать друг друга. Поговорим о деле. Ты проследил за той леди?

-Да. Все в порядке. Позавчера утром она уже летела на Кореллию.

-Прекрасно, - скрывая облегчение, проговорил Вейдер. - Что с нашим «черным списком»?

-С вашим «черным списком», – ядовито заметил Фетт.

-Да, ситх тебя подери! Ты все выяснил?

-Да.

-Так на кого работает Оззель?

-На себя.

-В Империи еще никто не работал на себя. Так не бывает. Это только иллюзия.

-У клана Оззелей достаточно средств, чтобы получать удовольствие от этой иллюзии.

-Согласен. А те акции... предприятия «Оз-Фенталь»?

-Перепроданы через третьих лиц Пестажу.

-Странно. Причем тут Пестаж?

-Ничего странного. Пестаж и Оззель – родственники.

-Как ты это узнал?

-Долго рассказывать.

-Ну, тогда напишешь рапорт.

-Кому? В Имперскую канцелярию, джедаю Скайуокеру?

-Если не хочешь выйти отсюда живым, можешь и так написать.

-Я никогда не писал рапортов, - недовольно протянул Фетт. - Я разговорил Борска. Это их тайна. Когда Имперский Сенат издал закон о семейных вкладах в спайсовые монополии, им было выгодно не афишировать родства.

-Значит, они оба связаны с Императором...

-Именно так. Еще есть холокристалл. Там доказательства. Но он обошелся мне...

-Четыре сотни тысяч кредитов. Этого хватит?

-Да, – Боба вытащил из внутреннего кармана куртки маленький предмет, похожий на шлифованный камешек, и равнодушно покатил его по зеркальному столику, исподтишка наблюдая за Темным Лордом.

«Он так и не отучился от жадности. Когда-нибудь это выйдет мне боком», - подумал Вейдер, выписывая чек Кореллианского коммерческого банка от имени некоего инженера Аш эн’Фабессе.

-Что еще? Вернее, кто еще?

-Ниида-младший состоит в близких отношениях с контрразведкой.

-Я так и думал. Что хотел от тебя Пестаж?

-Предложил работу.

-Какую?

-Пятьсот тысяч за точное местонахождение пилота, который три года назад взорвал станцию.

-Тоже мне, новость. И так как ни разведка, ни наш флот с этим не справляются, для такого важного дела наняли охотника за головами?

-Ваш флот с этим не справляется, потому что вы так хотите.

Темный Лорд ничего не ответил. Он поднял холокристалл со столика двумя длинными пальцами, и принялся рассматривать его на свет.

-Разве я не прав? Кстати, они знают, как зовут пилота.

-КАК?

Ладонь, затянутая в кожаную перчатку, яростно сомкнулась на кристалле. Вейдер застыл, как гротескная статуя из черного набуанского мрамора, даже не пытаясь вслушаться в речь Фетта. Кровь прилила к вискам, глаза погрузились в какой-то туман, и ему показалось, что все вокруг вот-вот лопнет от напряжения. Палпатин, эта мерзкая ситхская гадина, интересуется его сыном...

-... контрразведка арестовала одного из шпионов повстанцев. Он не выдержал допроса третьей степени. В общем, мне обещали миллион, если я доставлю этого Скайуокера живым.

-И ты, разумеется, согласился?

-Я подумал, что Энекин Скайуокер...

-Не называй это имя! Сколько раз...

-...наверняка, тоже заинтересуется, где находится Люк Скайуокер и насколько вероятно его обнаружение силами контрразведки. Если Пестаж профинансирует ремонт «Раба-1» и поможет с закупкой снаряжения, меня это устроит.

-Отлично. Сколько ты хочешь за эту работу?

-Нисколько.

Вейдер чуть склонил голову.

-Кристалл не стоил четырёхсот тысяч. Вы переплатили.

«А теперь наоборот, отказался от денег. Странная логика странного человека».

-Ну, так я пошел.

-Стой! Я же еще...

Вейдер резко повернулся на каблуках, прошептав нелитературное хаттское словечко.

-Это обнаружилось у племянника Оззеля, - сказал он, передавая Фетту маленький диск.

-О, «это обнаружилось», - Боба присвистнул. - Вы сами обыскиваете каюты преданных вам офицеров?

-Фетт, во-первых, Оззель – не преданный мне офицер, как ты сам только что доложил. Во-вторых, это был не я, в-третьих, я терплю тебя только потому...

-...что я очень полезен. Ну и кто это был? – вызывающим тоном спросил агент, вставляя диск в портативное читающее устройство.

-Тоже очень полезный человек. Мы до сих пор не знаем, что это за коды. Я предполагаю, что речь идет о банковских шифрах.

-То есть этот тоже-очень-полезный-человек копался в вещах Оззеля и ни ситха не понял?

-Фетт, я вообще не знаю, как это произошло, - зашипел Вейдер и тут же осекся.

«Лорд Вейдер оправдывается перед охотником за головами. Дальше некуда...», - подумал он. Хотя в чем-то Фетт был прав. Увы, информация о том, что капитан флагмана каким-то образом исхитрился выкрасть стратегические документы у племянника адмирала, пришла к нему лишь спустя три недели, медленно, но верно пройдя все звенья по цепочке Пиетт-связник-Мотма-другой связник-Вейдер. Поэтому, сменив властно-раздраженный тон на раздраженно-властный, Темный Лорд изрек:

-Во-первых, ты должен узнать, какой банк использует подобный способ записи. Думаю, что это не Корускант и не Кореллия.

Фетт с минуту молча рассматривал длинные ряды цифр, затем одарил Вейдера снисходительным взглядом «профессионала»:

-Чем-то похоже на Чандриллу. Хотя нет, у мон-каламари тоже нечто... вроде... Вы хотя бы представляете, сколько в Галактике банков, инвестиционных институтов и прочей дребедени?

-Речь идет о том же самом отмывании денег, которое мы уже обсуждали. Вдобавок, на том же холодиске есть интересный текст. Вероятно, с указанием конкретного банка. Но мой компьютер с расшифровкой не справился. Ты говорил, что у тебя есть какой-то кореллианский математик. Вот и свяжись с ним. Он может использовать следующие слова при подборе ключей к шифру – «Оз-Фенталь», «суперлазер» и ..., - Вейдер замялся, едва не заскрежетав зубами. Хотя он уже ранее решил посвятить Фетта в свой план, рассказывать охотнику за головами о палпатиновских тайнах было грандиозным риском. Но иного выхода не было.

-Суперлазер?

-Да, суперлазер. Ты понял правильно, - медленно проговорил Темный Лорд. - Речь идет о второй боевой станции. «Оз-Фенталь» как раз специализируется на лазерах. Полагаю, у них где-то есть своеобразный филиал. Насколько я знаю, около двухсот человек с фондорских верфей, также специалисты в области лазерной техники, уволились один за другим. И бесследно исчезли.

-И что, для вашей разведки проблема найти двести человек?

В силу обстоятельств я бы предпочел, чтобы военная разведка этим не занималась. Сосредоточься лучше на этих шифрах и банковских документах. Я хочу знать, куда уходят эти деньги. Возможно, тогда мы узнаем, где находится этот, хмм, филиал предприятия.

-Ясно. Ну, так удачи, - бросил Фетт, а затем нарочито язвительно прибавил. - Милорд.

«В последнее время мне все желают удачи... - подумал Вейдер, припомнив недавний случай с корускантским таксистом. - Неужели все так плохо? Я старею? Или, наоборот, в мои годы пора становиться пессимистом?»

Фетт ушел через один из многочисленных выходов Дворца Темного Лорда, оставив Вейдера наедине со своей головной болью.

Оз-Фенталь, суперлазер... да ситх с ними со всеми... Несколько дней назад он пережил шок, но это было счастливое потрясение. Он узнал о существовании сына, и, несмотря на то, что его положение усложнилось на порядок, позволил себе радоваться. И поклялся самому себе, что Император никогда не узнает об этом. Выходит, что Палпатина осведомили о существовании Скайуокера-младшего едва ли не раньше отца?

«Хватит паниковать. Если бы они знали об этом полгода назад, охотники за головами тоже получили бы заказ уже давно».

Я стар душой. Какой-то жребий черный –

Мой долгий путь.

Тяжелый сон, проклятый и упорный,

Мне душит грудь.

Так мало лет, так много дум ужасных!

Тяжел недуг...

Спаси меня от призраков неясных,

Безвестный друг!

А. Блок

Память извлекала любую ноту из копилки чувств, где они жили, перемещались, прятались, нелепо боролись за место в бесконечности, обостряли друг друга или, наоборот, начисто уничтожали.

Где-то на дне души все еще кипела ярость, зародившаяся в тот момент, когда маленький Энекин Скайуокер впервые почувствовал, что такое несправедливость. Это ощущение не умрет никогда... Теперь пламя гнева остужал лишь выросший вместе с ним самим рациональный подход к жизни или, вернее... мысль о собственном возрасте. Не десять, не двадцать, а, великая Сила, все сорок четыре стандартных галактических.

Ярость застыла каменным льдом, но никуда не исчезла. Она постоянно ускользала от разума, принимая другую форму... форму дивного, манящего искушения... Удар, еще удар... и ты мгновенно разрешишь все проблемы Галактики, добьешься той самой высшей справедливости, о которой грезил всю жизнь.

Справедливость... А можно ли изваять справедливость мечом? Заковать свою душу в хладные цепи учения о ненависти значило заведомо проиграть. Один уже проиграл... и Скайуокер не повторит ошибки графа Дуку.

Но ведь кто-то знал, знал все это и скрыл от меня!

Злопамятство? Да-да, оно самое... Глупо. Хорошо, что твои дети вообще выжили, пока ты валялся в госпитале...

А обида – это, кстати, вообще мелко, не по-рыцарски, недостойно ни ситха, ни джедая.

Какие ассоциации... Кто ты, Энекин Скайуокер? Ты только что обвинил Дуку в том, что он не удержался над пропастью Тьмы... А кто ты сам? Джедай, который служит ситху?

Я служу Силе. Пусть время рассудит меня и Мир.

Мир? А за что ты сам осудил его? Снова ненависть?