Глава 1

Чимал расправил плечи, готовый встретить смерть. Слова предсмертной молитвы сами пришли ему на память, и он произнес первые фразы, прежде чем осознал это. Он готов был вырвать свой предательский язык и твердо сжал непослушные губы. Не существовало богов, которым можно было бы молиться; мир был совсем незнакомым местом.

– Я готов убить тебя, Чимал, – раздался сухой и бесстрастный голос главного наблюдателя.

– Ты узнал мое имя и теперь признаешь мое существование, но все равно хочешь меня убить. Почему?

– Я задам тебе вопрос, и ты на него ответишь, – не обращая внимания на его слова, продолжал старик. – Мы слушали разговоры жителей долины и многое узнали о тебе – кроме самого главного. Твоя мать не может сказать это нам – она мертва…

– Мертва! Как это случилось? Почему?

– Ее казнили вместо тебя, когда узнали, что она тебя освободила. Гнев жрецов был велик. А она, казалось, была рада смерти и умерла с улыбкой на губах.

Да, они следили за происходящим в долине, очень внимательно следили. Мама…

– Прежде чем умереть, она сказала очень важную вещь. Она утверждала, что в случившемся виновата она, согрешившая двадцать два года назад, а тебя винить не следует. Знаешь ли ты, что она имела в виду?

Так, значит, она умерла. Но Чимал чувствовал себя настолько отстраненным от своей жизни в долине, что боль утраты оказалась слабее, чем он ожидал.

– Говори! – приказал главный наблюдатель. – Знаешь ли ты, что она хотела этим сказать?

– Знаю, но тебе не скажу. Ты не испугаешь меня угрозой смерти.

– Ты глупец. Отвечай немедленно: почему она сказала «двадцать два года назад»? Имел ли ее грех отношение к твоему рождению?

– Да, – ответил Чимал удивленно. – Откуда ты узнал?

Старик нетерпеливо замахал руками.

– Отвечай мне и не лги, ибо это самый важный вопрос, который тебе когда-либо будет задан. Скажи мне, как звали твоего отца?

Наступила мертвая тишина – спутники главного наблюдателя наклонились вперед в ожидании ответа, забыв об оружии, которое сжимали в своих руках. Почему бы и не сказать им? Какое теперь значение имеет нарушенное табу?

– Моим отцом был Чимал-Попока из Заачилы.

Эти слова, казалось, нанесли старику удар. Он зашатался и сделал шаг назад, два человека кинулись ему на помощь, бросив оружие на пол. Третий встревоженно смотрел на главного наблюдателя; его собственное оружие для убийства и то, которое они отобрали у Чимала, были обращены дулами вниз. Чимал напрягся: сейчас был подходящий момент, чтобы завладеть оружием и скрыться.

– Но… – хрипло прошептал старик. – Наблюдатель Стедфаст, немедленно бросьте оружие!

Человек, как и было ему велено, наклонился и положил оружие на пол. Чимал сделал было шаг к двери, но остановился.

– Что все это значит?

Старик оттолкнул своих помощников и что-то сделал с одним из свисающих с пояса приспособлений. Его металлическая портупея расправилась и выпрямила тело старика, давая ему опору.

– Это значит, что мы приветствуем тебя, Чимал, и просим присоединиться к нам. Сегодня радостный день – день, до которого никто из ныне живущих не надеялся дожить. Пусть твое присутствие даст силу тем, в ком крепка вера, и да поможешь ты нам достичь мудрости.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал окончательно сбитый с толку Чимал.

– Нам предстоит многое рассказать тебе, так что давай начнем сначала.

– Что это за звезды? Я это хочу узнать сначала.

Старик кивнул и улыбнулся.

– Вот ты и начал вести нас к мудрости. Звезды – это действительно начало, как ты уже понял. – Остальные тоже кивнули. – Там, снаружи, Вселенная, и звезды в ней – те самые, о которых тебе говорили жрецы, ибо то, чему они учили, правда.

– И о богах тоже? Но ведь в тех рассказах – все ложь.

– Снова ты пришел к истине без посторонней помощи. Нет, конечно, ложные боги не существуют – они легенда, придуманная для того, чтобы управлять простым народом. Существует единственный бог – Великий Создатель – отец всего сущего. Я говорил не о сказках про Хицилапочтли и Коатлики; остальное, чему жрецы учат в школе, – правда.

Чимал рассмеялся.

– Так, значит, то, что солнце – шар пылающего газа в пустоте, – правда? Я сам видел солнце вблизи и касался рельсов, по которым оно движется.

– И все-таки это правда, просто жрецы, сами того не подозревая, передают знания не о том мире, в котором живут. Слушай – и истина откроется тебе. Настоящее Солнце – такая же звезда, как и остальные – те, что ты видел в иллюминатор, – и вокруг него совершает свой вечный путь Земля. Мы все происходим с Земли, но покинули ее ради вечной славы Великого Создателя. – При этих словах наблюдатели прошептали короткую молитву и коснулись своих деусов. – И разве не заслуживает Он нашей хвалы – ты только подумай о Его деяниях! Он видел многие миры, вращающиеся вокруг Солнца, и крошечные корабли, построенные людьми для сообщения между ними; как ни быстры эти корабли – мы даже и представить себе не можем, как они быстры, – на путь от одной планеты к другой уходят недели и даже месяцы. Но расстояния между планетами ничтожны в сравнении с бездной, разделяющей солнца. Самый быстрый из человеческих кораблей затратил бы тысячу лет, чтобы добраться до ближайшей звезды. Людям это известно, и они отказались от всякой надежды на межзвездные путешествия, на чудеса других миров, вращающихся вокруг других светил. Но то, что недоступно слабому человеку, свершил Великий Создатель: он построил этот мир и послал его путешествовать между звезд…

– О чем ты говоришь? – перебил его Чимал, охваченный внезапным страхом – страхом, смешанным с ликованием.

– О том, что мы – путешественники внутри каменного мира, летящего сквозь пустоту от звезды к звезде. Наш мир – огромный корабль, пересекающий невообразимые просторы космоса. Он полый, и в самой его сердцевине находится долина, а в долине живут ацтеки – пассажиры корабля. Пока не пробьет час, это путешествие для них – нераскрытая тайна, они проводят свои счастливые дни в покое и неведении под лучами благословенного солнца. Мы существуем для того, чтобы оберегать и направлять их, и мы с честью выполняем свой долг.

Словно в подтверждение его слов, раздался низкий звук гонга – удар, еще удар. Наблюдатели подняли свои деусы и с третьим ударом все дружно нажали на торчащие стержни – к числу в углублениях добавилась единица.

– И вот еще один день позади, – произнес нараспев главный наблюдатель, – и мы еще на один шаг ближе к Дню Прибытия. Мы верны Великому Создателю все дни нашей жизни.

– Все дни нашей жизни, – как эхо повторили наблюдатели.

– Кто я? – спросил Чимал. – Почему я не такой, как все?

– Ты – дитя, которому мы поклялись служить, ты – цель самого нашего существования. Разве не записано, что дети будут вести за собой? Что настанет День Прибытия, барьеры падут, а люди долины получат свободу? Они придут сюда, увидят звезды и наконец-то познают истину. В этот день Коатлики будет уничтожена у них на глазах, и они станут любить друг друга, браки между жителями одной деревни будут запрещены, и мужчинам будет позволено брать в жены женщин только из другой деревни.

– Моя мать и мой отец…

– Твои отец и мать слишком рано удостоились благодати и родили истинного сына Дня Прибытия. В своей неизреченной мудрости Великий Создатель повелел ацтекам смиренно сеять и собирать урожай и жить в неведении в своей долине. Так оно и было. Но когда День Прибытия станет близок, Он одарит их детьми, которые пойдут путями, немыслимыми для родителей, прочтут книги, ожидающие прочтения, и будут готовы покинуть долину навеки.

Конечно! Чимал не знал, откуда у него это знание, но не сомневался в том, что слова главного наблюдателя – правда. Только он один не принял долину с ее неизменностью, только он один восстал против бессмысленного существования, он один искал выход. И нашел его. Он был иным и всегда знал это и стыдился. Теперь ему стыдиться было нечего. Он расправил плечи и оглядел собравшихся.

– У меня много вопросов.

– На все свои вопросы ты получишь ответы. Мы расскажем тебе обо всем, что нам известно, а потом ты пойдешь туда, где тебя ожидает великое знание. И тогда ты станешь нашим учителем.

Чимал громко и радостно рассмеялся.

– Так у тебя больше нет желания убить меня?

Главный наблюдатель склонил голову.

– Это была моя ошибка, и я молю тебя простить меня: я совершил ее по неведению. Ты можешь убить меня, если хочешь.

– Не торопись умирать, старик, тебе еще многое предстоит мне рассказать.

– Это правда. Итак, начнем.