Глава двенадцатая. ЧЕЛНОК

Ники рассмеялся:

– Ну и шуточки, однако…

– Но ведь тебе стало немного легче, правда?

– Не без того.

Мэй встала:

– Схожу к Эфиан.

– Осторожнее там.

– Не забывай, что я выросла в трущобах. И даже была в молодежной банде…

Когда Мэй удалилась, к Ники подсел Чолич.

– Ионов говорил правду? – спросил он.

– Смотря о чем.

– Лу и в самом деле – андроид?

– А ты никому не скажешь?

– Я серьезно.

– У меня предрассудков на этот счет нет.

– Что за манера? Кто же так отвечает на вопросы?

– Я.

– Ники, если уж сказал «а», говори «бэ». Так ведь?

– Бэ, – с готовностью ответил Ники.

– А Мэй? Она телепат? Чем вы сейчас с ней занимались?

– Она избавляла меня от стресса.

Ну вот… Все конфиденциальные разговоры Тин вел с Мэй наедине, чаще – в ее каюте. Во всяком случае – не при Зоране.

Хотя, у него могли возникнуть подозрения во время ночного обмена. Тогда Хонда Мэй слишком волновалась за девочку, настолько, что совсем не думала о себе.

Ионов же раскрыл все окончательно.

Старик не отставал:

– У вас контакт, на телепатическом уровне? Она передает тебе то, что есть в наших головах?

– Только самое существенное.

– Такое знание дает власть над людьми. – Чолич укоризненно покачал головой. – Ники, а ты – негодник.

– Как бы я узнал, что тебе можно доверять? Тебе, человеку Системы… То, что Марио – телепат, никого не смущает. А почему с Мэй должно быть иначе?

Старик помолчал. Затем осторожно поделился:

– У каждого есть секрет. Наши ты знаешь. А какой секрет – у тебя?

– Да нет у меня секретов. Я весь как на ладони.

– Ох, сомневаюсь. – Старик внимательно смотрел Тину в глаза. – Хотел бы я заглянуть в твою голову.

А я – в твою, подумал Ники. И побольше узнать о Системе, которой вновь перешел дорогу…

Система пронизывает все, сверху донизу. Это она торгует наркотиками. И она же – ловит наркодельцов. Она развязывает войны и она же – усаживает воюющие стороны за стол переговоров. Она травит Землю промышленными отходами и устраивает манифестации партии зеленых. Возносит кого–то на вершину политической власти, формирует правительства и – отправляет их в отставку… Пребывая – в тени, пребывая – над всеми социальными институтами.

Бороться с Системой – бесполезно. Если не знаешь ее секретов. А если знаешь, она сама начнет бороться – с тобой.

Из динамиков прозвучал голос капитана:

– Тин, Чолич, зайдите в рубку.

Ники встал первым.

– Что могло стрястись? – недоумевал старик, идя рядом с ним по коридору. – До гипера еще несколько часов.

– Ну? – спросил Тин, заняв ложемент второго пилота.

На экране чего–либо внушающего тревогу он не заметил.

– Судно, прямо по курсу, – объявил Сергей. – Малого тоннажа.

– Вот это пятнышко?.. Сторожевой катер?

– Нет, еще меньше. Орбитальный челнок.

– Что он делает в открытом космосе? – пробормотал Чолич.

– Мне тоже интересно. У него запас кислорода и горючего – только сюда. На обратный путь уже не хватит.

– Он подает сигналы бедствия?

– Нет. Молчит.

– Может, там все мертвы?

– Но он же маневрирует.

– Да, вижу, – сказал Ники. – Не хотят возвращаться?..

– Думаю, они – с Грамма. Это последняя обитаемая планета в системе Энтойи. Планета–рудник… Ну, что будем делать? Сейчас они вряд ли видят нас, челнок не имеет таких мощных локаторов.

– Подойдем ближе – посмотрим на их реакцию.

– Полное торможение – это потеря времени.

– Ну а мы лишь немного сбавим. И возьмем его гравизахватом, на ходу.

– По закону мы должны связаться с Граммом. Иначе нам припишут кражу челнока, принадлежащего Энтойе.

– Объясняться будем – потом. Если наши объяснения вообще кому–то потребуются.

Чолич закряхтел, ворочаясь в кресле штурмана:

– А вдруг это брандер?

– Как у пиратов?

– У кого угодно. Возьмем его на борт, а он – рванет…

– Кому нужна гибель корабля? – возразил Ники. – Минкус хочет, чтоб мы добрались до Земли.

– А если – пираты? – настаивал Чолич. – Взрыв небольшой мощности, а потом – атака.

– Других судов поблизости не видно, – сказал Прозоров.

– Ладно, подойдем и выясним.

– Начинаю торможение.

Пальцы капитана уверенно пробежались по клавишам. 

Ники подумал, что мнительность, нерешительность вряд ли были свойственны Чоличу раньше. Иначе он не стал бы координатором Системы, да еще – одним из самых отчаянных. Наверное, старое, чужое тело начинает влиять на молодое сознание. Второй пилот не сомневался в существовании такой зависимости. Мысль об этом возникла у него, когда Зоран отговаривал капитана и Лу от реализации их рискованного замысла, там, у погрузчика.

Изображение челнока росло с каждой минутой.

– Сергей, что происходит?

Второй пилот удивленно воззрился на экран. Челнок уже можно было рассмотреть вполне отчетливо. Но управляющий им человек начал странный, не соответствующий аварийной ситуации маневр.

– Они хотят уклониться? Не желают быть спасенными?

– Похоже на то. На сигналы не отвечают.

– У них кислорода – на час–полтора.

– Или на два–три, если команда небольшая.

– Верная смерть. Мы сумеем их взять?

– Нужно чуть скорректировать курс. Потеряем несколько минут.

– Как раз этих минут нам может не хватить, – хмуро сказал Чолич. – С миной.

Сергей вопросительно смотрел на Тина.

– Сдохнут же, – буркнул Ники.

И Прозоров ввел коррективы.

На экране было хорошо видно, что маленький челнок отчаянно пытается уйти подальше от курса «Подковы». Там, должно быть, знали о гравитационном захвате. Но ускользнуть все же не удалось. Невидимая петля захлестнула судно, потащила за «Подковой». Странный челнок сопротивлялся до последнего. До момента, когда вдруг погасло яркое пламя в его соплах, разом, будто ножом обрезали.

– При нормальной остановке двигателя такого не бывает, – заметил капитан. – У них кончилось горючее.

Челнок плавно втянуло в бункер.

Тяжелые створки тут же сомкнулись за ним.

– Он наш. – Зоран Чолич встал. – Пойду кликну Брэндона. Мало ли что.

Сергей вывел на экран камеру бункера. Она была освещена. Шлюзование закончилось, но люди в челноке не подавали никаких признаков жизни.

– Эй, кто там! – сказал в микрофон второй пилот. – Не хотелось бы вскрывать обшивку резаком. Может, сами выйдете? Вы кто?

После внушительной паузы он услышал:

– А вы сами кто?

Очень правильный вопрос, подумал Ники. Что на него ответить? Частная экспедиция, на боевом корабле?.. Вряд ли в челноке собрались одни идиоты.

Кто поверит в такое?

– Мы с Земли, – сообщил второй пилот. – Но к армии не имеем отношения. Летим домой. Нам показалось, у вас проблемы.

– Да?.. Почему вы так решили?

Тин заметил, что недоверчивый тон говорившего смягчился. И появились нотки бравады. Нормальная мужская реакция.

– Извини, друг. Если хочешь болтаться в космосе, без горючего, – только намекни. Ты имеешь право. Кислорода у тебя еще на два часа.

– На два с половиной.

В челноке дали команду открыть люк. И альтернативный экипаж с интересом ожидал, кто же выйдет.

Вышел бритый наголо детина в полосатой робе. Уверенный взгляд. Улыбка до ушей. Наверняка за сорок, но здоров как бык.

– Мать честная! – ахнул Чолич. – Беглый каторжник! Ну и рожа…

Поймав ироничный взгляд капитана, второй пилот растерянно потер шею.

Ну вот, усилия, что называется, увенчались большим успехом. И на корабле неожиданно появился еще один умник.

Или несколько?

– Сколько с тобой людей? – спросил Ники.

– Успокойтесь, я один. Хотя есть буду – за троих!

– Этот не пропадет, – сказал капитан. – Как же ему удалось сбежать?

Попав в жилую часть корабля, гость заявил, что умирает от голода.

Мэй решила накормить его в кают–компании, где вновь собрались все, кто был свободен от вахты.

За вторым блюдом каторжник представился:

– Я Ахиллес Ковак. Была одно время жуткая мода на мифологические имена. Для друзей – просто Хилл.

– Судя по твоему костюму, – начал Зоран, – ты был не на курорте. А за что загремел?

– Вы не поверите – за ерунду!.. И рассказывать стыдно… Для нормального, просвещенного человека мой поступок не является преступлением, я точно вам говорю. Можно долго спорить об относительности моральных принципов, но ведь существуют же – незыблемые гуманистические ценности, попрание которых недопустимо!

Ники внимательно рассматривал беглеца.

Такое впечатление, что Хилл Ковак сидел в одиночке, раз так изголодался по слушателям. Или же он демагог по натуре – что гораздо хуже. Вряд ли каторжник скажет правду о том, за что был приговорен. Все твердят, что страдают напрасно.

Что же он за человек?

Сбежать с планеты–рудника, с планеты–каторги – не каждому по силам. В прошлом Ковак явно имел отношение к космическим полетам.

– А почему ты не подавал сигнала бедствия? – спросил его Ники. – И почему хотел уйти от нас?

– Я был уверен, что вы энтойцы и ищите меня, чтобы вернуть назад, – во весь рот улыбнулся каторжник.

Где, возможно, твое настоящее место, подумал Тин.

– И ты предпочел умереть?.. – удивился Чолич. – У тебя не было шансов!

– А я удачливый!

Ники улыбнулся.

Мэй взглянула на него.

И второй пилот, кивнув ей, опустил веки.