Генри Бим Пайпер

Космический викинг

Часть первая. Грэм

1

Обнявшись, они стояли у парапета, ее голова лежала на его груди. Сзади под ветром ласково шептались широкие листья кустарника; с нижней главной террасы слышались музыка и смех. Перед ними раскинулся Уордшейвн; белоснежные здания высились на огромной равнине, проглядывая между зеленых куп деревьев; солнце отражалось в аэрокаре в вышине. Вдали виднелись в полуденном тумане фиолетовые горы. В небе горел красный шар солнца, похожий на спелый персик.

На какой-то миг его ошеломило мерцание в десяти милях на юго-западе, заставившее зажмуриться. Солнечный свет отражался в двухтысячефутовом шаре нового корабля герцога Ангуса "Отвага", возвращавшегося на космодром Горрэма из опасного круиза. Ему не хотелось сейчас думать об этом.

Вместо этого, он крепче прижал к себе девушку, прошептав ее имя — Илейн, потом еще тише: леди Илейн Траск из Траскона.

— О, нет, Лукас! — шутливо запротестовала она, будто чего-то испугавшись. — Плохая примета, называть девушку фамилией мужа до венчания.

— В мыслях я так называю тебя с того герцогского бала, когда ты только что вернулась из школы Экскалибура.

Девушка лукаво взглянула на него.

— Тогда и я стала себя так называть, — призналась она.

— На западной террасе нового трасконского дворца, — сказал он, — мы будем обедать завтра, любуясь закатом солнца.

— Знаю, что мы всегда будем вместе смотреть на закат.

— Ты очень мало видела, — сказал Лукас. — Новый дворец поразит тебя.

— Я видела его только с воздуха и буду рада осмотреть внутри, — проговорила девушка. — Получу огромное удовольствие.

А когда она все осмотрит, они отправятся в свадебное космическое путешествие. Он еще не говорил об этом. На Экскалибур, Морглэй, Эламберг и Дюрандаль. Нет, не на Дюрандаль, там снова началась война. Она сможет увидеть ясное голубое небо, ночные звезды. Облачная завеса скрывала звезды на небе Грэма.

На них упала тень аэрокара. Молодые люди подняли головы, чтобы увидеть, как с величавым изяществом на площадь перед Карвалль-Хаусом опускается корабль; Лукас мельком заметил геральдику: меч и символ атома — герб герцогского замка Уорда. Он хотел бы знать был там сам герцог Ангус или кто-то из его свиты.

Надо было возвращаться к гостям. Потом он обнял девушку, и они обменялись страстным поцелуем. Прошло всего пять минут.

Почувствовав чей-то взгляд, они отстранились друг от друга и повернули головы.

Это был Сезар Карвалль — седовласый, солидный мужчина, его грудь, затянутая в голубой мундир сверкала орденами; эфес его кинжала был украшен сапфиром.

— Так и знал, что найду вас здесь, — улыбнулся отец Илейн. — Вы всегда будете вместе, но позвольте напомнить, что у нас сегодня гости, и они прибывают с каждой минутой.

— Кто сейчас прилетел? — спросила Илейн.

— Ровард Гроффис. И Отто Харкэман; ты не встречался с ним, Лукас?

— Нет, сдается мне, что он только что вернулся из космоса, — Лукас ничего не имел против Харкэмана, но и знакомиться с ним не хотел. — Герцог прибыл?

— О, конечно! Лайонель из Ньюхэвна и лорд из Северного порта с ним. Они во дворце.

Карвалль запнулся на полуслове.

— Его племянник вернулся в город.

Илейн расстроилась; начала говорить:

— О, дорогой! Надеюсь он не…

— Даннэн снова приставал к Илейн?

— Не заметил. Он и вчера был здесь, просил разрешения поговорить с ней. Мы велели ему уезжать, чтобы избежать неприятностей.

— Ему бы не поздоровилось, если бы остался до послезавтра.

Лукасу не хотелось встречаться с Эндрю Даннэном; не было желания застрелить родственника этого дома, вдобавок психически больного.

— Меня он беспокоит, — сказала Илейн. — Отец, разрешите мне поговорить с ним, я попытаюсь ему все объяснить.

Сезар Карвалль поразился.

— Дитя, ты отдаешь себе отчет, о чем говоришь! Человек болен! — потом, взглянув на ее обнаженные плечи, еще больше возмутился.

— Илейн, где шаль?!

Проведя рукой, она не нашла ее. Смущенно оглянулась. Развеселившийся Лукас, снял ее с куста, куда она упала и набросил на плечи девушки. Она закуталась в шаль.

Потом жестом предложив пожилому человеку пройти вперед, они пошли по аллее, обсаженной деревьями. В конце на круглой площадке строями играл фонтан, орошая девушек и юношей из белого мрамора, купающихся в воде зеленого нефритового бассейна. Добыча с одной из планет Старой Федерации; ему не хотелось иметь такие сувениры в Трасконском дворце. Многое привез на Грэм Отто Харкэман на "Отваге".

— Вернусь попозже, схожу к ним, — прошептала Илейн, — а то, они хватятся меня.

— В новом доме у тебя будет много друзей, — прошептал он в ответ. — Подожди до завтра.

— Я собираюсь поговорить с герцогом об этом парне, — Сезар Карвалль подразумевал Даннэна. — Было бы неплохо, если бы он поговорил с ним.

— Сомневаюсь, что герцог Ангус повлияет на него.

Мать Даннэна была младшей сестрой герцога. От своего отца он унаследовал баронский титул и неплохое состояние. Сейчас поместье было заложено. Герцог один раз уплатив долги племянника, во второй отказался. Даннэн несколько раз летал в космос младшим офицером грабить Старую федерацию. Возомнив себя прекрасным астронавигатором, настаивал, чтобы дядя поручил ему командование над "Отвагой", хотя это было нелепо. Рассердившись, решил стать наемником и пытался завербоваться. Подозревали, что он переписывается со злейшим дядиным врагом, герцогом Омфреем из Глеспита.

Даннэн был безумно влюблен в Илейн Карвалль, и чем меньше оставалось шансов на ответное чувство, тем его страсть разгоралась сильней. Может ему лучше отправиться в космическое путешествие. Из Бигглерспорта должен улетать корабль на одну из планет Воинственного мира.

Они остановились перед эскалатором; в саду толпились гости; блестящие накидки дам и мундиры кавалеров переливались всеми цветами среди цветочных клумб на лужайках и под деревьями. Прислуживали пламенно-желтые роботы, плавно двигаясь в такт нежной музыке, разносили прохладительные напитки. Цвет нарядов менялся; голоса журчали, как горный ручей.

Посмотрев вниз, увидели еще один аэрокар с золотисто-зеленой эмблемой Транспланетной службы новостей. Сезар Карвалль раздраженно чертыхнулся.

— Не там ли они что-то скрывают? — спросил он.

— Кто его знает, Сезар.

Это бракосочетание было больше соединение двух любящих сердец. Это была свадьба хозяев поместий Траскона и Карвалля. Объединенные богатства баронов и их вооруженных сил становились на сторону герцога Ангуса Уордшейвнского.

Это был общий праздник. Все предприятия были закрыты до следующего утра, во всех парках будут танцевать, в тавернах пировать. Это был лучший праздник в Воинственных мирах.

— Наш народ, Сезар, заслужил этот праздник. Я знаю, что весь Траскон прильнет к экранам.

Траск поднял руку, приветствуя новые аэрокары, ему ответили. Потом они спустились на эскалаторе.

Леди Левину Карвалль окружили роскошные дамы, вокруг них завтра, как разноцветные бабочки, будут порхать подруги невесты. Увидев дочь, она вовлекла ее в женский хоровод. Лукас увидел Роварда Гроффиса — мрачного коротышку, сторонника герцога Ангуса и Берта Сандресана — брата леди Левины. Они о чем-то говорили, потом слуга подошел к хозяину с коротким плащом, украшенным гербом в форме пламенно-желтых молотков Карваллей, и двое ушли вместе.

— Ты не встретился с капитаном Харкэманом, Лукас, — спросил Ровард Гроффис. — Мне хотелось, чтобы ты подошел и поздоровался, а еще выпил с ним. Я знаю, о чем ты подумал, но он неплохой парень. И мне хочется, чтобы здесь он чувствовал себя, как дома.

Но у Траска не было ни малейшего желания. Люди такого сорта часто встречались в Воинственных мирах.

2

Дюжина мужчин окружили робота-буфетчика; его кузен и семейный адвокат Никколэй Траск, Лотар Ффэйл — банкир; Алекс Горрэм — кораблестроитель, его сын Базиль; барон Ратмор; большинство принадлежало к уордшейвнской знати, их он хорошо не знал. И Отто Харкэман.

Харкэман был космическим викингом. Кому-то он понадобился. Викинг был в короткой черной куртке, переплетенной золотыми шнурами; в черных брюках, всунутых в короткие сапоги; кинжал на его поясе, орнаментом не был украшен. Его взъерошенную каштановую шевелюру, длинную по моде прикрывал бойцовский шлем; квадратная борода дополняла портрет.

На Дюрандале он сражался за представителей одной из ветвей королевского дома, ведущих братоубийственную войну за трон.

И еще; он потерял свой корабль; большую часть команды, сам почти не погиб. Беспомощный, он очутился на Фламберге, имел только то, что было на нем и личное оружие, с ним шесть таких же бедолаг-искателей приключений; вот тогда герцог Ангус пригласил его на Грэм командовать "Отвагой".

— Рад познакомиться с вами, лорд Траск. Я встретился с вашей любимой невестой, а сейчас с вами.

Приветствую вас.

Потом, когда они выпивали, он наступил Лукасу на ногу и спросил:

— Не участвуете в тэнисской авантюре, а?

Траск сказал, что нет и вряд ли будет.

В разговор вмешался юный Базиль Горрэм.

— Лорд Траск противник этого, — презрительно заявил он. — Он считает, что нам надлежит сидеть дома, зарабатывать деньги, а не разбойничать.

Отто Харкэман усмехнулся, но далеко не дружелюбно. Взял левой рукой свой стакан.

— Что ж мы разбойники и убийцы, — согласился он. — Это профессия космических викингов. А вы? Мне кажется, я вам неприятен?

— Не собираюсь подавать вам руку и пить на брудершафт. Меня не интересует много ли планет вы разграбите, многих ли простофиль облапошите, много ли людей перебьете в Старой Федерации. Вы не лучше разбойников былых веков. Я против таких набегов.

— Вы — сумасшедший! — взорвался Базиль Горрэм.

— Юноша, — упрекнул Харкэман. — Я говорю с лордом Траском. И когда кто-то высказывает свое мнение, лучше помолчать, а не оскорблять. Лучше спросите, что он имеет ввиду. Так в чем дело, лорд Траск?

— Вам лучше знать; за восемь веков вы сманили с Грэма лучших людей. У меня забрали сорок человек: фермеров, лесорубов, операторов машин, и я сомневаюсь, удастся ли добром вернуть их.

Лукас обернулся к Горрэму.

— Алекс, скольких людей ты отдал капитану Харкэману?

Горрэм подумал. Операторы роботов, машин, программисты, пара инженеров, мастер, дюжина с небольшим. Пропал механик Берта Сандресана. Лотар Ффэйл отпустил оператора компьютеров и сержанта-гвардейца.

А потом их сменят другие фермеры, владельцы ранчо и рабочие фабрик.

На Грэме и других планетах Воинственного мира нечего было делать, не то, что три века назад. Жизнь там замерла, особенно на восточных побережьях континентов, о прошлом напоминают записи и памятники. Он отметил это и добавил:

— Генетика нанесет урон. Лучшие представители Воинственного мира испарились в космосе, улетучились, как воздух с планет с низкой гравитацией. Было бы неплохо, если бы космические викинги с добычей возвращались домой. Сейчас же они собираются завоевывать планеты Старой Федерации, чтобы обосноваться на них.

Все свободно вздохнули; ссоры не последовало. Харкэман перекинул стакан в правую руку и усмехнулся.

— Все верно. Я отец дюжины детишек в Старой Федерации и знаю космических викингов, чьи отцы родились на планетах Старой Федерации. — Он повернулся к Базилю Горрэму. — Видишь, джентльмен вполне нормальный. Такое случалось и в Земной Федерации, вот такие-то дела. Обыкновенные люди, все рванули в колонии, и мямли, и подхалимы, и упрямцы, а первые спасатели остались на Земле, пытаясь управлять галактикой.

— Пусть так, — кисло проговорил Ровард Гроффис, — но Лукас Траск отпевает закат Воинственных миров, отпевает нас. Мне бы хотелось поспорить с ним.

Лотару Ффэйлу тоже не терпелось.

— Вот вы, Лукас, говорите, что мы расширяем сферу деятельности. Вам бы хотелось оставить нас здесь, набить, как сельдей в бочку, как на Земле в первом веке?

— Три с половиной биллиона людей расселить на двенадцати планетах?

Основную массу на Земле. И это займет восемьсот лет.

Такое было в десятом веке атомной эры в конце Великой войны. Десять тысяч мужчин и женщин на Эбаддоне отказались сдаться, отправили остатки эскадры в космос искать планету Федерации, о которой никогда не слышали. Эту планету они назвали Экскалибуром. С нее их внуки колонизировали Джойс и Дюрандаль, и Фламберг, а Хольтэклер колонизировало следующее поколение Джойса, а Грэм — Хольтэклер.

— Мы не расширимся, Лотар, а сузимся. Наше расширение застопорилось 350 лет назад, когда корабль вернулся на Морглэй из старой Федерации и доложил, что там произошло со времен Великой войны. До этого мы обнаружили новые и захватили их, потом возродили земную Федерацию.

Кто-то съехал на эскалаторе к посадочной площадке. Движение оживилось, новые аэрокары кружили, как стервятники над дохлой коровой. Харкэману захотелось узнать не бой ли это.

— Мчатся, как пьяные, — бросил Никколэй Траск. — Сезар собрал здесь сегодня весь Уордшейвн. Но, Лукас о тэнисской авантюре, мы не станем мелочиться, а захватим всю планету; за сорок или пятьдесят лет создадим еще один Воинственный мир. Конечно, загадываю, но…

— К середине следующего века мы завоюем всю Федерацию, — заявил барон Ретмор. Он был политиком и преувеличения были ему не чужды.

— Не могу понять, — сказал Харкэман, — зачем вы поддерживаете герцога Ангуса, лорд Траск, если считаете, что тэнисская затея принесет вред Грэму?

— Если не Ангус, то кто-нибудь другой займется этим. Но Ангус сам хочет занять трон Грэма, а я не думаю, что кто-нибудь другой больше подойдет для этого. Этой планете нужен монарх. Не знаю, сколько вы видели герцогств, но нельзя брать за эталон Уордшейвн. Такие, как Глеспит или Дидрексберг в буквальном смысле змеиные гнезда. Все значительные бароны перегрызут друг другу глотку и смогут сохранить своих рыцарей и мелких барончиков. Зачем таким ничтожествам малая война Саусмэинском континенте, длящаяся двести лет.

— Это вероятно там, где Даннэн собирается обзавестись армией, — заявил барон — владелец заводов, делающих роботов. — Надеюсь, все уладится.

— Вам не хочется отправиться в Сэустэйн или Глеспит? — спросил еще один.

— Ну что же, если у нас не будет планетарной монархии, эта планета одряхлеет подобно старой Федерации.

— Пойдем, Лукас! — сказал Алекс Горрэм. — Дело заходит слишком далеко.

— Но вот в чем дело, мы не хотим становиться неоварварами, — сказал кто-то. — Если они уйдут отсюда мы подкараулим их на Эм-Си-Сквэа — на нейтральной территории. Неплохо будет, если они станут защищаться; это остановит нас.

Харкэман с удивлением посмотрел на него.

— Так ты понимаешь неоварваров? — спросил он. — Таких, как Атилла Нэнс, космических кочевников?

— Что ж, почему не таких? — ответил Горрэм.

— Нереально! В старой Федерации нет и восемнадцати планет со сверхмощной техникой, но они все цивилизованы, такие, как Джилгэмиш, — добавил он. — Там свои доморощенные варвары. Рабочие и крестьяне восставали, отбирали и делили богатство, потом разрушали технику, роботов. Те, кто выжил, развязывали межпланетные войны в одиннадцатом и тринадцатом веках, уничтожая техническую цивилизацию. Сторонники политических лидеров обосновывались на планете с местной диктатурой. Наемники бросали службу и занялись грабежами. Религиозные фанатики напридумывали пророков.

— Вам не кажется, что здесь, на Грэме, появились признаки неоварварства? — спросил Траск. — Присмотритесь повнимательней, если сомневаетесь.

— Глеспит, — проговорил кто-то.

— Таких переспелых груш для виселиц набрал Эндрю Даннэн, — заметил Ретмор.

Алекс Горрэм проворчал, что на его верфи полно таких; агитаторы раздувают огонь, пытаясь организовать забастовки и освободиться от роботов.

— Да, — вступил Харкэман. — Я могу привести по меньшей мере примеров сорок на восемнадцати планетах за последние восемьсот лет антитехнического движения. Были такие и на Земле во втором веке до атомной эры. И, когда Венера вышла из первой Федерации перед созданием второй.

— Вас интересует история? — спросил Ретмор.

— Хобби. У каждого астронавта хобби. В гиперпространстве на корабле очень мало работы; жуткая скучища. Мой офицер по ракетным установкам — Вэн Ларч, художник. Большинство его работ пропало с "Корисандой" на Дюрандале, но благодаря его рисункам, мы не голодали на Фламберге, продавая их. Мой лучший астронавигатор Квэтт Кэби сочиняет музыку; пытается выразить ее в математических формулах. Меня все это не интересует, — сказал он. — Я изучаю историю. Вы понимаете, что это пустое время провождения; ведь все, что происходило на планетах, произошло и на Земле до первого космического полета.

В саду стало тихо; эскалатор остановился. Харкэман хотел еще что-то сказать, но вдруг увидел шесть гвардейцев Сезара Карвалля. Они были в касках и пуленепробиваемых жилетах; один с автоматом, другие с дубинками. Космический викинг поставил свой стакан.

— Давайте, пойдем, — сказал он. — Наш хозяин вызвал своих солдат. Мне кажется что-то затевается.

3

Красочно разодетая толпа полукругом стояла у площадки перед эскалаторами; люди со смущенным любопытством выглядывали из-за плеч впереди стоящих. Дамы равнодушно закутывались в шали; многие накидывали их на голову. В небе появились новые служебные аэрокары, некоторые видели их на экранах. Гвардейцы Карвалля пытались пробиться сквозь толпу; сержант кричал:

— Прошу вас, леди и джентльмены; прошу прощенья, благородные господа, — но никак не мог протиснуться.

Отто Харкэман отвратительно ругался и толкал сержанта.

— Дорогу! Дайте пройти гвардейцам.

Он расталкивал разодетых господ; его глаза метали злые искры; ему поспешно уступали дорогу.

Забыв о вежливости, Траск пробивался с ними. Они пробирались туда, где стояли Сезар Карвалль, Ровард Гроффис и другие. Лицом к ним, спиной к эскалаторам стояли четверо мужчин в черных плащах. Двое были оруженосцами. Они зорко поглядывали по сторонам. Берет впереди стоящего человека был украшен сверкающим алмазом, плащ у него был из голубого шелка. Вокруг рта на его худом вытянутом лице были глубокие морщины; над верхней губой черные усики. У него были глаза альбиноса, рот кривился в отвратительной гримасе. Эндрю Даннэн, Траску очень хотелось выстрелить в эту роту. За спиной Даннэна стоял верзила с бледной тупой физиономией с черной бородой. Это был Невил Ормм, прихвостень Даннэна.

— Врете! — вопил Даннэн. — Все врете, вонючие лжецы. Вы перехватывали все ее письма ко мне.

— Моя дочь не писала тебе, — сказал Сезар Карвалль, еле сдерживаясь. — Ничего, но одно я дам тебе сейчас, там сказано, что она не хочет видеть тебя.

— Ты думаешь, я поверю? Вы заперли ее; только сатана знает, как вы ее мучаете; силой выдаете замуж.

Толпа заволновалась, забыв о чопорной сдержанности. Раздавались недоверчивые возгласы; одна женщина крикнула:

— А ведь он сумасшедший!

Даннэн похоже услышал.

— Сумасшедший, я?! — он сверкнул глазами. — Потому что я все понял? Здесь Лукас Траск, он зарится на Карвалльмиллс, а Сезар Карвалль на железные залежи Траскона. А мой любимый дядюшка готов помочь им обоим обокрасть Омфрей-Глеспитское герцогство. Этот ненасытный хищник из Ффэйла пытается всадить когти в мои земли, а Ровард Гроффис — пес моего дяди не желает и пальцем пошевелить для спасения своего родича, и этот чужак Харкэман, отбирающий у меня командование "Отвагой". Вы все против меня.

— Сэр Невил, — проговорил Гроффис, — вы ведь видите, что лорд Даннэн не в себе. Если вы его друг, уведите его до отлета герцога Ангуса.

Ормм шагнул вперед и что-то стал на ухо шептать Даннэну. Тот сердито оттолкнул его.

— Паршивый черт, и ты против меня? — сердито сказал он.

Ормм коснулся его руки.

— Глупец, хочешь все испортить?

Он сказал это очень тихо; больше ничего нельзя было разобрать.

— Но, проклятье, я не уйду, не поговорив с ней!

Зрители опять заволновались; толпа расступилась перед Илейн и ее матерью, леди Сандресан и пятью или шестью матронами. Их головы были покрыты шалями, концы закинуты на плечи; они остановились, а Илейн сделала шаг вперед и встала перед Эндрю Даннэном. Он никогда еще не видел ее такой красивой, но это была ледяная красота острого кинжала.

— Лорд Даннэн, что вы хотите мне сказать? — спросила она. — Быстрей говорите и убирайтесь; вас никто не приглашал.

— Илейн! — закричал Даннэн, делая шаг вперед. — Зачем ты покрыла свою голову; зачем говоришь со мной, как чужая? Я, Эндрю, любящий тебя. Зачем ты разрешаешь силой выдавать себя замуж?

— Ничего подобного; я счастлива, что выхожу за лорда Траска, потому что люблю его. А сейчас, пожалуйста, уходите и не беспокойте больше меня.

— Лжешь! Они заставили тебя это говорить! Ты не хочешь выходить за него; тебя не смеют заставлять. Я увезу тебя от этих жестоких и алчных людей. Ты любишь и всегда любила меня. Скажи это мне!

Да, в его собственном мире грез и фантазий, ставшем для Эндрю Даннэна реальностью, Илейн Карвалль любила его. На самом же деле все было не так.

— Я никогда не любила вас, лорд Даннэн, и никогда вам такое не говорила. Но я и ненавидела вас, и вы очень огорчаете меня. Сейчас уходите и не пытайтесь больше встретиться со мной.

Сказав это, она повернулась и пошла сквозь расступившуюся толпу. Мать, тетя и другие дамы последовали за ней.

— Ты лжешь! — закричал он вслед. — Ты все время лгала. Ты такая, как все, вы сговорились предать меня. Я знаю, вы все хотите помешать мне занять дядин трон. И ты, ты — лживая шлюха, ты хуже их всех!

Сэр Невил Ормм за плечо повернул его лицом к эскалатору. Даннэн сопротивлялся, выл, как раненый волк. Ормм разъяренно проклинал все и всех.

— Вы, двое! — заорал он. — Помогите мне! Подержите его!

Даннэн выл, когда двое силой отталкивали его на эскалатор; на спинах двух сопровождающих был изображен герб Даннэна — голубой полумесяц на черном фоне. Немного погодя, взлетел аэрокар с голубым полумесяцем и исчез вдали.

— Лукас, он ненормальный — настаивал Сезар Карвалль. — Илейн не сказала с ним и пятидесяти слов, когда он вернулся из последнего вояжа.

Лукас рассмеялся и положил руку на плечо Карвалля.

— Знаю, Сезар. Не думайте, что надо оправдываться.

— Сумасшедший. Я подтверждаю это, — вмешался Ровард Гроффис. — Вы слышали его слова о правах на трон? Подождите, пока его Светлость услышит это.

— Он претендует на герцогский престол, сэр Ровард? — резко спросил Отто Харкэман.

— Ну да, он требует, потому что его мать родилась на полтора года раньше герцога Ангуса, но дату ее рождения якобы изменили, чтобы отдать трон Ангусу. Подделали, что он на три года старше ее. Я был старше герцога Фергюса, носил Ангуса на плечах, когда мать Эндрю Даннэна только родилась.

— Конечно, он — сумасшедший, — согласился Алекс Горрэм.

— Не понимаю, почему герцог не отправит в психиатрическую лечебницу.

— Я тоже за лечение, — сказал Харкэман, проведя рукой по бороде. — Психи, претендующие на трон, должны быть изолированы, пока что-нибудь не натворили.

— Мы не можем сделать этого, — проговорил Гроффис. — Ведь он все же племянник герцога Ангуса.

— Я смогу, — заявил Харкэман. — У него только триста человек. И почему ваши люди еще не схватили его, сатане известно, — сыронизировал он.

— У меня восемьсот; пятьсот замечательных драчунов. Я наблюдал за ними в бою, перед нашим отлетом. Могу подготовить их для дела за два часа за два часа, а в полночь все будет кончено.

— Нет, капитан Харкэман; его светлость никогда не позволит, — запротестовал Гроффис. — Вы не знаете политических интриг; а это может повредить зависимым лордам, которые вас поддерживают. Вас не было на Грэме, когда герцог Риджерт из Дидрексберга арестовал второго мужа своей сестры Сэнми.

4

Они остановились у колоннады ниже главной террасы; звуки старых любовных мелодий ласкали их. Лукас взглянул на свои часы; последний раз он смотрел на них полторы минуты назад. Еще пятнадцать минут до начала и еще пятнадцать до ухода после свадебных тостов и поздравлений. Однако оставалось еще больше получаса. И еще час, пока они с Илейн будут в аэрокаре, направляясь в Траскон.

Нежная мелодия оборвалась; мгновение тишины, и зазвучали трубы герцогского приветствия.

Толпа подвинулась, все смолкло. Площадка перед эскалаторами запестрела яркими красками; свита герцога отошла. Взвод гвардейцев в красно-желтом, в золоченых шлемах с украшенными кистями алебардами. Эсквайры несли Меч государства. Герцог Ангус со своими вельможами; среди них Отто Харкэман; герцогиня Флавия и ее фрейлины. Придворные с женами; много гвардейцев. Звучали приветственные возгласы; в небе выстроились аэрокары.

Кузен Никколэй и еще несколько человек вышли из-за колонн; на другой стороне террасы происходило то же самое. Свита герцога подошла к центральной аллее и остановилась.

— Все идет по сценарию, уходим, — сказал Никколэй и отошел.

Через десять минут; пятеро других заняли это место. Еще пятьдесят минут, и он, и Илейн — леди Илейн Траск из Траскона, так теперь будут ее называть, отправятся домой.

— Аэрокар готов? — в сотый раз спросил он.

Кузен успокоил Лукаса. На террасе появились фигуры в черном и пламенно-желтом. Оркестр заиграл величественный марш новобрачных, торжественно, но в то же время нежно. Секретари Сезара Карвалля и его юристы оформили брачный контракт. Сам Сезар держал Илейн за руку; на нем была накинута желто-черная шаль. Лукас испуганно оглянулся.

— Что за чертовщина, где наша шаль? — потребовал он и успокоился, когда один из придворных достал ее — золотисто-зеленую цвета Траскона. Подруги невесты, ведомые леди Левиной Карвалль, остановились перед герцогом.

— Кто приближается к нам? — спросил герцог своего адъютанта.

У герцога было нежное тонкое лицо, немного женоподобное; маленькая клинообразная борода. На голове узкий золотой обруч, представляющий собой царскую корону. Адъютант ответил:

— Я — сэр Никколэй Траск. Я привел своего кузена и сеньора Лукаса, лорда Траска, барона из Траскона. Он пришел за леди Димозеллой — Илейн, дочерью лорда Сезара Карвалля, барона Карвалльмилса и за благословением Вашей Светлости на брак с ней.

Сер Максэмон Зорге — оруженосец Сезара Карвалля назвал себя и своего лорда; они подвели леди Димозеллу — Илейн к лорду Траску из Траскона. Герцог, удовлетворенный представлением, спросил согласны ли они со сроком бракосочетания; обе свиты подтвердили. Сер Максэмон протянул герцогу свиток; Ангус начал читать, четко выговаривая фразы. К браку между двумя благородными семействами препятствий не было; соединение крови даст хорошее потомство; а приданое и наследство укрепят семью. Лукас терпел; ему не хотелось, чтобы его и Илейн дети в чем-нибудь нуждались.

— Эти люди перед нами не против брака? — спросил герцог, дочитав свиток. Выступив вперед приказал подать двуручный меч, такой тяжелый, что им можно убить бизона. Траск выступил вперед, Сезар Карвалль вывел Илейн. Адвокаты и оруженосцы отступили.

— Что ответите, лорд Траск? — официально спросил герцог.

— Всей душой ваша Светлость.

— А вы, леди Димозелла — Илейн?

— Это мое самое сокровенное желание, ваша Светлость.

Герцог взял меч за острие и протянул им; они положили руки на украшенный драгоценностями эфес.

— Вы и ваши семьи признаете нас, Ангуса — герцога Уордшейвнского, своего монарха и присягаете в верности нам и нашим наследникам?

— Да, — ответили Лукас и Илейн, и все люди в саду.

Над их головами раздался ликующий крик:

— Многие лета Ангусу — монарху Грэма!

— И мы, Ангус, благоволим к вам обоим и вашим домам и разрешаем вам носить наш герб, узакониваем ваши права и будем пресекать все попытки посягнуть на них. Мы объявляем, что ваш брак с согласия семей доставил нам радость, и мы признаем вас, Лукас и Илейн мужем и женой, оглашаем это перед всеми.

Это не совсем точные слова, произнесенные монархом Грэма. Эта формулировка являлась общей для всех планетных королей, таких, как Наполеон из Фламберга или Родольф с Экскалибура. И Ангус постоянно пользовался ей, как многие короли. Может быть парням, выкрикивающим здравицу Ангусу было им заплачено. Велась телепередача, и Омфрей с Глеспита и Риджерт из Дидрексберга услышат; так как сейчас они собирают наемников. Может быть и воспользуются услугами Даннэна.

Герцог отдал двуглавый меч оруженосцам. Юный рыцарь несший золотисто-зеленую шаль подал ее Лукасу. Илейн сбросила с плеч черно-желтую; мать подхватила и сложила ее. Он вышел вперед и набросил на плечи Илейн шаль цвета Трасков, потом обнял ее. Снова раздались приветственные возгласы, зажглась иллюминация.

Процедура заняла больше времени чем рассчитывал Лукас, с тостами и пожатием рук. Наконец, прозвучал последний марш, герцог со свитой ушли готовиться к свадьбе, на которой будут прославлять невесту и жениха. Одна из подружек подала Илейн огромный букет цветов.

— Все, дорогая, — прошептал Лукас, боясь в это поверить.

Над их головами проплыл и опустился на посадочную площадку новый оранжево-голубой аэрокар, принадлежавший западной телекомпании. В какой-то момент Лукас рассердился на неуместное поведение журналистов. Потом рассмеялся, сегодня он был слишком счастлив, чтобы злиться из-за ерунды. В футе от эскалатора Илейн сбросила домашние туфли, другая пара была в каре. Лукас видел их там; они вступили на эскалатор и оглянулись.

Подруги невесты стали отбирать туфли друг у друга, нанося ущерб своим нарядам.

Когда молодожены поднялись до половины, Илейн бросила букет, он рассыпался тысячей цветных лепестков; девушки пронзительно визжа, кинулись к ним. Илейн стояла, посылая воздушные поцелуи, Лукас стал в рукопожатии руки над головой.

Наконец они очутились наверху.

Когда повернулись и отошли, оранжево-голубой аэрокар опустился перед ними, отрезая путь. Вот когда он действительно разъярился и стал сыпать проклятья. Потом увидел, кто был в машине.

Эндрю Даннэн, его искаженное худое лицо и усики на верхней губе. Он открыл окно и наклонил ствол пулемета.

Лукас закричал, схватил Илейн, бросил ее вниз, бросился, чтобы прикрыть ее собой, раздался взрыв. Что-то ударило его в грудь; правая нога хрустнула, он упал.

Падал и падал, и падал, бесконечное падение в мрак забвенья.

5

Он был распят и коронован терновым венцом. Кто это сделал? Кто-то очень давно на Земле. Руки были скованы и болели; ноги тоже; он не мог пошевелиться, что-то кололо лоб. И он ослеп.

Нет, глаза были просто закрыты. Он открыл их, перед ним была белая стена с нарисованными голубыми снежинками; понял, что это потолок, а сам он лежит на спине. Невозможно было повернуть голову, но опустив глаза увидел, что лежит совершенно голый и опутан проводами и трубками. Это его озадачило. Потом понял, что лежит не на кровати, а на робомедике, через трубки подаются лекарства, питательные растворы; провода-электроды к его телу для диагностики, а колючий венец для энцефалографии. Он имел дело кое с чем, когда его ранил бизон.

Это все объяснялось тем, что его лечили. Но почему так долго; зачем так много приборов; наверное, он спит и видит сон.

Но вдруг он вспомнил и попытался встать, но тщетно.

— Илейн! — позвал он. — Илейн, где ты?

Послышался шорох, и к нему подошел кузен Никколэй Траск.

— Никколэй, — позвал он. — Что с Илейн?

Кузен вздрогнул, будто испугался чего-то, худшего, чем предполагал.

— Лукас, — проглотил комок в горле. — Илейн… Илейн умерла.

Илейн мертва. Это невероятно.

— Она погибла сразу, Лукас. Шесть попаданий, не думаю, что она почувствовала даже первое, и не мучилась.

Кто-то застонал, потом понял, что это его стон.

— В тебя попало два раза, — сказал Никколэй. — Одно попадание в бедро, другое в грудь. Пуля прошла в дюйме от сердца.

— Жаль. — Мозг заработал четче. — Я опрокинул ее, пытаясь прикрыть собой. Я должен был принять удар на себя. Что-то еще, ах, да. Даннэн. Его задержали?

Никколэй покачал головой.

— Он удрал. Захватил "Отвагу" и улетел с планеты.

— Я хочу сам захватить его.

Лукас снова попытался подняться. Никколэй кивнул кому-то невидимому. Прохладная рука коснулась его лба. Он почувствовал аромат женщины, но это была не Илейн. Что-то похожее на комара кольнуло его в шею. Комната погрузилась во мрак.

Илейн мертва. Ее больше нет, нигде нет. Весь мир исчез для него. Вот почему так темно.

Он снова, как-то внезапно очнулся; был день, в открытое окно виднелось желтое небо, а может это ночь, и это свет от стен. Кто-то был с ним. Жена Никколэя, Леди Сесилия, Ровард Гроффис; леди Левина Карвалль, он должно быть долго спал, она выглядела гораздо старше чем, когда он видел ее в последний раз; и ее брат Берт Сандресан. И темноволосая женщина в белом халате с золотой брошью на груди. Герцогиня Флавия и герцог Ангус.

Лукас спросил, где он. Ему ответили, что во дворце герцога. Хотелось, чтобы все ушли, и ему разрешили уйти к Илейн.

Потом опять мрак; он в отчаянии пытается найти ее; кто-то хочет показать, где она. Ночные звезды — они. Но не стало звезд, не было Илейн, ничего нет, а он уже не был Лукасом Траском.

Но там был Эндрю Даннэн. Он стоял в черном плаще с алмазом на берете, можно было увидеть лицо сумасшедшего над пулеметом. Потом Лукас хотел поймать его, но Даннэн исчез в ледяной бездне пространства.

Периоды просветления удлинялись, сознание прояснялось. Его освободили от электрического венца. Убрали трубки, а ему дали чашку бульона и фруктовый сок. Лукасу хотелось знать, почему его перенесли во дворец.

— Это нужно было сделать, — сказал Ровард Гроффис. — Ведь в замке Карвалля слишком много своих хлопот. Знаешь, в Сезара тоже стреляли.

— Нет. Так вот почему Сезар не приходил ко мне. Он убит?

— Ранен; он в худшем чем ты состоянии. Когда началась пальба, он кинулся на эскалатор, не имея кроме кинжала ничего, Даннэн дал по нему очередь; поэтому, я думаю, и не успел прикончить тебя. Тем временем гвардейцы открыли огонь из автоматов. Но он оперативно смылся. Сезар, как и ты летал в робомедицинском устройстве.

Дренажные трубки убрали; провода сняли, как и электроды. Раны перевязали, надели халат и переложили на кушетку, там можно было сидеть, стали давать нормальную пищу и вино, разрешили курить.

Женщина-доктор сказала, что опасность миновала, хотя он и сам сообразил. Ему хотелось знать, не ей ли он обязан тем, что остался жив.

— Через несколько недель встанешь на ноги, — сказал кузен. — Я присмотрю, чтобы новый дворец в Трасконе к тому времени был готов.

— Я, пока жив, никогда не войду в него, я не хочу и слышать о нем. Он должен был стать домом Илейн. А один я в него не войду.

Когда сны стали возвращаться, тревожные сны беспокоили все реже. Его часто навещали, приносили маленькие подарки, стараясь развлечь; и Лукас стал радоваться посетителям. Ему хотелось знать, как все действительно было, и как Даннэну удалось уйти.

— Он захватил "Отвагу", — сказал Ровард Гроффис. — Собрал шайку наемников, подкупил служащих горрэмской верфи. Мне кажется, Алекс убьет главного предателя, когда выяснит, что случилось. Мы пока не можем ничего доказать, пытаемся, но уверены, что Омфрей из Глеспита снабдил его деньгами. Он, конечно, будет отказываться, стараясь остаться в тени.

— Наверняка, все было заранее запланировано?

— Говорят, за месяц до того, как он начал набирать своих бандитов. Думаю, он все решил в ночь перед свадьбой. Тогда он пытался убедить леди Илейн бежать с ним. Полагал, что это возможно, но когда она отвергла его, решил убить вас обоих, — он повернулся к Отто Харкэману, пришедшему с ним. — Всю оставшуюся жизнь буду жалеть, что не послушался тебя тогда.

— Как он сумел захватить аэрокар Западной телекомпании?

— О. Утром перед свадьбой, он позвонил в редакцию и сказал, что с женитьбой связана какая-то пикантная история, почему герцог и поддерживает ее. Будто бы назревает скандал; настоял, чтобы репортер пришел к нему, он ему все расскажет. Они послали человека; с того времени живым его никто не видел; наши люди нашли его труп у дома Даннэна, когда мы осматривали место. Мы нашли кар с верфи с двумя людьми. Даннэн отправился прямо на верфь, где ему люди были уже в корабле, встретив его они улетели.

Лукас смотрел на сигарету, смотрел долго, пока не обжег пальцы. С трудом наклонился, чтобы погасить ее.

— Ровард, скоро будет закончен другой корабль?

Гроффис горько усмехнулся.

— Мы уделяли много внимания строительству "Отваги". Герцог сейчас в конец обанкротился. Шесть месяцев назад работы над вторым кораблем остановились, потому что денег не было, а надо было закончить "Отвагу", мы надеялись, что она достаточно добудет в Старой Федерации, и мы сможем закончить второй корабль. Потом с двумя кораблями и базой на Тэнисе, деньги можно будет грести лопатой. Но сейчас…

— Когда я был на Фламберге, — заговорил Харкэман. — Скверно. Король Наполеон собирался помочь илмерсанцам, и я должен был принять командование. Но сейчас слишком поздно.

Лукас взял трость и попытался встать. Сломанная нога срослась, но он был еще очень слаб. Сделал несколько неверных шагов и остановился, опираясь на трость, потом пересилив себя, подошел к окну и выглянул. Потом обернулся.

— Капитан Харкэман, вы сможете получить команду, здесь на Грэме. Что, если это произойдет у меня на борту? Мне хочется поохотиться на Эндрю Даннэна.

Оба посмотрели на него. Через секунду Харкэман сказал:

— Почту за честь, лорд Траск. Но где вы добудете корабль?

— Он сейчас наполовину закончен. Команда для него уже есть. Герцог Ангус сможет закончить его для меня, я заплачу баронством Траскона.

Он всю свою жизнь знал Роварда Гроффиса, но в первый раз видел оруженосца герцога Ангуса ошеломленным.

— Значит, ты отдашь за этот корабль Траскон? — поразился он.

— Законченный, оборудованный, готовый к космическому вояжу, да.

— Герцог согласится, — быстро отреагировал Гроффис. — Но, Лукас, ведь Траскон твое имение, твой титул, твои доходы…

— Если у меня будет корабль, мне это будет не надо. Я стану космическим викингом.

Харкэман вскочил с возгласом одобрения. Гроффис смотрел, открыв рот.

— Лукас Траск — космический викинг, — проговорил он. — Что я слышу!

— А почему нет? — Его беспокоили набеги викингов на Воинственные миры, потому что Грэм был такой планетой. Траскон был на Грэме, в Трасконе был дом, где они собирались жить с Илейн, растить детей и внуков.

— Это был другой Лукас Траск, Ровард. Он сейчас мертв.

6

Гроффис извинился, что ему надо уходить, пошел обернулся и извинился снова. Герцог Ангус спросил, не ослышался ли он, услышав рассказ оруженосца. Харкэман молчал пока герцог был в комнате, потом сказал:

— Лорд Траск, это меня ошеломило. Ведь странно, что капитан без корабля живет на подачки иностранцев. Мне хотелось бы думать, что благодаря вам, я стану счастливым.

— Выбросьте все из головы. Если кто-то и достоин, так это вы. Мне нужен космический капитан, и ваша беда обернулась удачей для меня.

Харкэман набил трубку.

— А вы вообще-то улетали с Грэма? — поинтересовался он.

— Несколько лет учился в камелотском университете; бывал на Экскалибуре, и все.

— И так, вы считаете, что ваш замысел удастся.

Космический викинг щелкнул зажигалкой и закурил.

— Знаете, конечно, как велика Старая Федерация, знаете и людей. Но как вы относитесь к ним? Я знаю, что многие далеко не лучшие астронавты. Мы толкуем о способностях, но эмоционально многого не воспринимаем. Корабль в гиперпространстве за год проскакивает световой год. Отсюда за тридцать часов можно попасть на Экскалибур. Но можно послать радиограмму о рождении сына, и он уже сам станет отцом, когда ее получат. Старая Федерация, куда вы собираетесь охотиться на Даннэна, занимает пространство в двести биллионов световых лет. А вы собираетесь охотиться на одного человека. Как вы это себе представляете, лорд Траск?

— Мне не хотелось бы думать об этом; все, что знаю, я сделаю. Планеты Старой Федерации, куда прилетают и откуда улетают космические викинги; являются базами грабежей и торговли, подобно Тэнису герцога Ангуса. На одной из них рано или поздно я найду место, где обосновался Даннэн.

— Мы узнаем, он был год назад, отправишься туда, годе через полтора-два он может появиться там. Мы сделаем набег на Старую Федерацию, лорд Траск. Сейчас там орудуют кораблей двести. Почему и нам не появиться? И так нас интересует расстояние и сроки вояжа. Вы понимаете, Даннэн может умереть от старости, хотя такая смерть нереальна для космического викинга, до того, как вы встретитесь с ним.

— Что же, я буду охотиться за ним до своей смерти. Ведь другой цели у меня нет и не будет.

— Думаю также. Но я не смогу быть с вами всю вашу жизнь. Мне хочется иметь свой корабль, похожий на "Корисанду", потерянный мной на Дюрандале. Со временем у меня будет такой. А пока, обещаю, командовать вашим.

Казалось, все проясняется. Вызванный робот разлил вино, и они поклялись друг другу.

Ровард Гроффис тем временем вернулся с герцогом Ангусом. Все понимали, что главной причиной для лорда Траска стала трагическая потеря. Сначала кузена Никколэя возмущала потеря фамильного имения, потом узнав, что герцог Ангус назначает его викарием баронетства и отдает ему новый дворец Трасков для резиденции, успокоился. Сразу стал вести себя, как любящий родственник у смертного ложа бабушки. Уордшейвны — финансовое и промышленное баронство; как только узнали дальние родственники, все слетелись, предлагая помощь.

Когда герцог Ангус обанкротился после потери "Отваги" от души перемывали ему кости.

Проводились совещания с бесконечными спорами юристов и банкиров; он заявил, что ему неинтересно. Траск хотел только корабль; самый лучший, и поскорей. Алекс Горрэм сразу начал работу на незаконченном корабле-сестре "Отваги". Пока Лукас не мог еще работать на верфи, а только наблюдал за работами над двухтысячефутовым скелетом шара на экране и лично давал советы инженерам и администрации. За одну ночь его комнаты в герцогском замке превратились из больничных палат в рабочие кабинеты.

Доктора, советовавшие найти новое интересное дело, сейчас остерегали от переутомления. Наконец, и Харкэман присоединился к ним.

— Вы справитесь, Лукас, — были отброшены все формальности. — Отвлечетесь от плохих мыслей; будете контролировать работу, наблюдать за установкой машин, время терпит. Мы ведь не собираемся вслепую гоняться за Даннэном. Есть только один способ перехватить его. Чем дольше он не услышит, что мы гонимся за ним, тем больше следов оставит. До того, как до него дойдет, у нас будет шанс. Потом, когда он выйдет из гиперпространства, то где-нибудь натолкнется на нас.

— Вы думаете, он отправится на Тэнис?

Харкэман встал, несколько минут походил по комнате, потом снова сел.

— Нет. Это идея герцога ангуса, не его. Он не сможет обосноваться на базе Тэниса, вы ведь знаете его команду.

Всех волновали соучастники Даннэна; герцог Ангус еще надеялся, что Омфрей из Глеспита не впутался в эту авантюру. Даннэн имел дело с полутора дюжинами работников горрэмской верфи, подкупленных им. Среди них были техники, но большей частью смутьяны и разнорабочие, в шайке было и несколько астронавтов; но большей частью бандиты, головорезы и воры. Сам Даннэн был астронавигатором, а не инженером.

— Этого мало для хороших набегов, — сказал Харкэман. — Они не в коем случае не обоснуются на Тэнисе, пока Даннэн совсем не рехнется, в чем я сомневаюсь, он отправится на планету с постоянной базой викингов, такую, как Хот или Нергэйл, или Дагон, или Ксочитл, чтобы завербовать офицеров, инженеров, а может и астронавтов.

— Машины и роботы на борту были исправны, когда он захватил корабль?

— Да, но были и другие причины, побуждающие его отправится на подобную планету.

— На что походит Тэнис.

— На Землю, относящуюся к третьему классу стеклянных Г-Солнц. Многие походят на Хольтэклер или Фламберг. Это последние планеты Федерации, колонизированные перед великой войной. Никто точно не знает, как это происходило. Там не было межзвездных войн; по крайней мере вы не найдете там больших сгоревших городов. Они, вероятно, много дрались между собой после того, как вышли из Федерации. Кругом остались следы этих конфликтов. Потом цивилизация стала исчезать; от машин они вернулись к использованию силы воды, ветра, животных. У них были рисунки некоторых земных животных, лодок и каноэ. Остались ружья — последнее от цивилизации.

— Я был там пять лет назад. Тэнис подходит для базы. Там одна Луна, почти твердое никелевое железо, залежи урана и золота. Потом нормальная пища. Отправляясь на Дюрандаль, я потерял корабль. Когда я появился здесь, ваш герцог думал о Кситопотесе. Я убедил его, что Тэнис — лучшая планета для его целей.

— Даннэн может отправиться туда, захотев опередить Ангуса. Кроме того, он полностью экипирован.

— Никто не знает, что будет. Если бы я был Даннэном, то отправился бы на Нергэйл или Ксочитл. Там всегда найдется пара космических викингов, делящих свою добычу между набегами. Там он сможет пополнить свою команду. Надеюсь на Ксочитле мы будем первыми и узнаем все новости.

Что ж, пусть Ксочитл будет первым. Харкэман знал планету, был в дружеских отношениях с ксочитланской знатью. Работы на горрэмской верфи продолжались; строительство отваги отняло год. Но все заводы, закончив подготовительные работы, заработали в прежнем ритме. Лукаса удалось убедить больше отдыхать, с каждым днем силы его восстанавливались. Вскоре большую часть времени он проводил на верфи, наблюдая за работой, чтобы ничего не случилось в космосе со сверхскоростью, псевдогравитацией, всем шаровидным кораблем. Жилые каюты и мастерские будут обшиты бронированной сталью. Потом, когда корабль будет за тысячах миль от планет, сопровождаемый грузовыми кораблями; легкий ремонт можно легко производить в космосе. К тому же на борту будет четыре двухсотфутовых катера. Каждый из них имеет свой сверхмощный мотор и может летать с той же скоростью, как и сам корабль.

Отто Харкэман переживал, что у корабля еще нет названия. Ему не нравилось говорить просто "корабль" и скоро появилось несколько вариантов: "Илейн" — сначала хотел Траск, но почти сразу отбросил. Ему не захотелось примешивать это имя к действиям в Старой Федерации. "Месть", "Мститель", "Возмездие", "Вендетта", ни одно не привлекало его. "Немезида" красноречиво говорило само за себя, говорило о преступлении Даннэна. Так и порешили.

Сейчас он знакомился со своей новой профессией межзвездного разбойника и убийцы, против которой всегда восставала его душа. Компания Отто Харкэмана стала его учителем. Вэн Ларч — специалист по ракетному оружию, кроме того художник; Гветт Кэби — хмурый пессимист, прекрасный астронавигатор, композитор-математик; Шарль Реннэ, хороший астронавигатор и Элвин Карффард, помощник Харкэмана, сэр Патрик Морленд — новобранец, гвардейский капитан Лайонель из Ньюхэвна, командовавший боями в условиях антигравитации.

Все они смогли бы работать на фермах Траскона, Лукас решил, что "Немезида" возьмет только пятьсот бойцов, хотя натренируют тысячу.

Он поговорил с Ровардом Гроффисом.

— Будем держать язык за зубами, — сказал герцогский оруженосец. — Вы, сэр Патрик и капитан Харкэман отберете пятьсот лучших. Остальных герцог возьмет к себе на службу. Через несколько дней Омфрей из Глеспита обнаружит, что космический викинг действительно отправился в рейд.

Герцогу Ангусу придется собрать новый налог с Глеспита, чтобы внести залог за баронетство Траскона. Харкэман любил некоторых старых писателей доатомного века и цитировал:

— Золото не всегда купит вам хороших солдат, но хорошие воины всегда добудут вам золото.

"Немезида" вернулась на горрэмскую верфь и опустилась на свои изогнутые шасси, похожая на чудовищного паука. "Отвага" родилась с символом меча и атома; у "Немезиды" будет свой знак; голова бизона на золотисто-зеленом фоне Траскона. Траск выбрал голову, пронзенную мечом, она будет гербом корабля, когда он отправится в круиз.

Когда через двести часов они снова приземлились на горрэмской верфи, то узнали, что в их отсутствие в порт заходил странствующий фрахтовщих из Морглэя с новостями о Эндрю Даннэне. Его капитан по настоянию герцога Ангуса ждал их в его дворце.

Двенадцать человек сели вокруг стола в апартаментах герцога. Капитан — аккуратный маленький человек с седой бородой попеременно, то курил сигарету, то пил бренди.

— Я вылетел из Морглэя двести часов назад, — сказал он. — Я пробыл там двенадцать местных дней, триста стандартных галактических часов, а улетел через 320. Корабль "Отвага" улетел оттуда несколькими днями раньше. Через 1200 часов из Чиндзора на Куртану.

В комнате было тихо. Легкий ветерок колыхал занавески на открытых окнах; в саду между деревьев порхали ночные существа.

— Никак не ожидал, — проговорил Харкэман. — Я думал он сразу отправится в Старую Федерацию. — Он отглотнул вина. — Конечно, Даннэн — сумасшедший. А у психов свои повадки, как у левши с ножом. Он непредсказуем.

— Бывали и не такие сумасшедшие, — вставал Ровард Гроффис. — Мы очень мало общаемся с Куртаной. Это единственный случай, о котором мы слышали.

Стакан капитана фрахтера был наполовину пуст, он долил его из графина.

— Это был первый корабль с Грэма за эти годы, — согласился он. Это, конечно, привлекло внимание. И герб его изменен, не меч и атом, и голубой полумесяц. И отличаясь от других капитанов, он переманил к себе их людей.

— Именно сколько и какого сорта?

Человек с седой бородой пожал плечами.

— Я был слишком занят погрузкой для Морглэя, чтобы обращать внимание. Почти весь космический корабль заполнен офицерами и астронавтами. Много инженеров и техников.

— Потом, пользуясь бортовыми приборами, он собирался обосновать где-нибудь базу, — вставил кто-то.

— Если он улетел с Куртаны 1200 часов назад, он еще в гиперпространстве, — сказал Гветт Кэби. — Это займет более 2000 часов от Куртаны до ближайшей планеты Старой Федерации.

— Далеко ли до Тэниса? — спросил герцог Ангус. — Я уверен, что он где-то там. Он ждал, когда я закончу и оборудую другой корабль и отправлю в космос; ему хотелось бы и его заполучить.

— Я полагаю, что Тэнис будет его последним пристанищем, — проговорил Харкэман, — но его перемещения могут изменить все планы. Он сможет направиться на Тэнис.

— Он — сумасшедший, а вы пытаетесь приписать ему ему ложку здравомыслящего, — проворчал Гветт Кэби. — Вы ведь отдаете отчет своим действиям, как всякий нормальный человек. Конечно, я могу ошибиться, но…

— Да, он — сумасшедший, и капитан Харкэман не отрицает это, — вступил Ровард Гроффис. — Даннэн всех нас ненавидит, и его светлость, и лорда Лукаса, и Сезара Карвалля; он считает, что двоих убил. Ненавидит капитана Харкэмана. Но, как он расправится сразу со всеми? Перед полетом на Тэнис.

— Вы говорите, он запасся продуктами и оружием?

— Ну да. Ружья, снаряды, противоракетные установки.

— Чем еще? Машинами для обмена?

— Нет, золотом.

— Да, Лотар Ффэйл обнаружил, что Даннэн много золота взял из банков Глеспита и Дидрексберга, — сказал Гроффис. — Он погрузил его на захваченный корабль.

— Хорошо, — проговорил Траск. — Мы не можем быть ни в чем уверены, но можем подозревать, что он отправился на Тэнис, это более вероятно. Я не могу учесть все за и против, чтобы найти его там, но лучшего места для торговли трудно найти. Сначала отправился туда.

7

На наружных экранах, обычно серых в течении 3000 часов, сейчас кружили разноцветные краски полей гиперпространства хороводом невероятных цветов. Не найдется и двух наблюдателей, видевших такое, все это трудно себе представить.

Траск чувствовал, что захлебывается от восторга; заметил, что и Отто Харкэман чувствует то же. Это было нечто, неиспытываемое раньше. Даже Гветт Кэби — астронавигатор, попыхивал трубкой и с интересом смотрел на экран.

Потом вдруг появились звезды, только что их там не было, роскошными блестками на черном бархате космоса заполнили экран. В центре мертвой бездны ярче других желтым светом горела звезда Эртэдо — солнце Тэниса. Свет от нее шел десять часов.

— Неплохо, Гветт, — проговорил Харкэман, беря чашку кофе.

— Святая Джинна, — великолепно, — подтвердил кто-то. Кэби зажег трубку.

— О, это грандиозно, — завистливо выговорил он. Этому седовласому человеку с взлохмаченными усами трудно было угодить.

— Это немного можно приблизить. Нужны три микропрыжка, я срежу последний. А сейчас не мешайте мне. — Он стал нажимать кнопки заводя установленный винт и винкер.

В какой-то миг на экране Траск увидел лицо Эндрю Даннэна. Он заморгал и сунул сигарету зажженным концом в рот. Вынув ее и стряхивая над пепельницей заметил, что у него дрожат руки. Отто Харкэман должен был тоже увидеть.

— Спокойно, Лукас, — прошептал он. — Не психуй. Нам только показалось.

— Я уверен, что это — он. Это был он.

Нет, это — плод воображения. Давайте взглянем на вещи здраво.

— Допустим. Если мы ошибаемся, а его нет, это — просто обман. Если мы правы, и это — он. Это — катастрофа.

Думать можно было и так, и эдак. В боевой рубке загорелся красный свет полной боевой готовности.

— Отлично, — сказал Кэби. — Прыжок.

Потом повернул красную рукоятку вправо. Экран снова заиграл цветами; потом снова темно, будто демон проталкивает корабль через колдовскую башню. Экран стал тускло-серым, слепо глядя в беспредельный космос. Потом расцветился снова, звезда Эртэдо в центре походила на монету с маленькими искорками или планет, рассыпанных вокруг нее. Тэнис был третьей обитаемой Планетой Г-класса с обыкновенной луной, диаметром пятьсот миль, хорошо видимой в телескоп.

— Знаете, — проговорил Кэби, боясь сглазить, — это не так уж плохо. Думаю нам остается сделать еще один микропрыжок.

Иногда, подумал Траск, выражение "микро" используется в отношении пятидесяти пяти миллионов миль.

— А, как вы считаете? — спросил его Харкэман, так почтительно, будто обращался к опытному командиру, а не новичку.

— Где Гветт посадит нас?

— По возможности ближе, конечно.

Это займет по крайней мере световую секунду, когда "Немезида", выйдя из гиперпространства, приблизится к чему-нибудь по размеру равному Тэнису. Распавшееся поле само вытолкнет ее.

— Допустим, что Даннэн был там часов девятьсот. За это время он может оказаться на станции обнаружения и может на катере отправиться на Луну. На "Отваге" четыре командирских катера, как и на "Немезиде", на его месте я бы захватил два у планетного патруля. Допустим, что мы обнаружим его, как только сделаем последний прыжок и выйдем между Луной и планетой. Если это случится, мы можем столкнуться на дороге.

— Многие капитаны пытаются выйти к Луне, закрытой планетой, — сказал Харкэман. — А вы?

Великан покачал своей взъерошенной головой. — Нет. Если у них на Луне есть летательные аппараты, они могут выскочить на нас по кривой вокруг планеты. Вы меня слушаете, Гветт?

— Да. В этом что-то есть. Остановка сейчас беспокоит меня. Шарль, зайди на минуту.

Они посоветовались, Элвин Карффард — помощник командира присоединился к ним. Наконец, Кэби отодвинул большую красную рукоятку, повернул ее и сказал:

— Итак, прыжок. — Он толкнул ее. — Думаю, срежем полмиллиона миль.

На экране снова замелькало, когда все успокоилось, третья планета была прямо в центре. Это была маленькая Луна, но она казалась большой, освещаемая солнцем с одной стороны. Кэби закрепил красную рукоятку, взял табак и зажигалку, сложил в ящик и закрыл его.

— Все ваше, Шарль, — сказал Рэнне.

— Восемь часов до атмосферы, — сказал Рэнне. — Если не потеряем много времени на выстрел к Джениору.

Вен Ларч посмотрел на Луну на экране.

— Ничего движущегося не вижу. На пятьсот миль один планетбэстер, — сказал он.

Минуту назад Тэнис был в шести с половиной биллионах миль. Секунду назад на пятьдесят миллионов ближе. Сейчас в четверти миллиона и гораздо ближе смотрится на экране. Нужно еще восемь часов. За это время со сверхскоростью можно проскочить сорок восемь триллиона миль.

Это можно сравнить с прогулкой человека по комнате в течение целого дня.

В телескопе Тэнис был похож на любую планету земного типа, контуры прикрыты облаками, и моря, и континенты; обширные серые, коричневые и зеленые пятна; на полюсах ледяная шапка. Рельеф поверхности — это большие горные хребты, реки, еще плохо вырисовывались, но Харкэману, Шарлю Рэнне и Элвину Карффарду казалось, что они узнают их. Карффард позвонил по телефону Полу Кореффу — офицеру связи, но тот ничего не обнаружил в зоне наблюдения на планете.

Может быть они ошиблись, и Даннэн не появился на Тэнисе.

Харкэман мог спать, когда захочет, сдав дежурство; он рухнул в кресло и закрыл глаза. Траск тоже так мог. Могут пройти часы, прежде чем что-то произойдет, пока можно отдохнуть, потом будет не до отдыха. Он выпил кофе, запасся сигаретами; встал и прошел в командирскую рубку, взглянуть на экран. В сигнальном устройстве обнаружения было много приборов, Вэн Аллен насчитал счетчик микрометеоров, поверхностный термометр, гравитационный измеритель, радар, эхо-сканер. Он вернулся и сел в кресло, глядя на экран. Планета, казалось не приближается, хотя они летели с приличной скоростью. Он сидел и смотрел на нее…

Вздрогнув очнулся. Изображение на экране увеличилось. Ленты рек и горные хребты вырисовывались четче. Вероятно в северном полушарии стояла очень ранняя осень. Ниже шестидесяти параллели лежал снег, коричневая полоса отодвинулась к южной зеленой. Харкэман сел и закурил. Прошло четыре часа.

— Хорошо вздремнул? — спросил он. — Мы кое-что приняли. Теле-радио сигналы. Немного, но все же.

— Места мало изучены за те пять лет, что я здесь был. Из-за этого мы не стали задерживаться. На нецивилизованных планетах, где побывали космические викинги все изучалось поверхностно.

За четыре месяца их пребывания в гиперпространстве, во время долгих разговоров много можно было услышать об этом. Технический уровень Тэниса, радиотелевизионная связь за пять лет мало изменилась. — Вы не теряли людей?

Это случалось часто, мужчины женились на местных женщинах; тот, кто не уживался с товарищами; кое-кому нравилась планета, и они оставались, считая, что могут помогать и учить.

— Нет, мы не оставались там долго, только триста пятьдесят часов. Кое-что взяли; некоторые выходили.

Даннэн. Он снова смотрел с линейного борта; и еще было постоянное красное свечение. Все было готово к бою. Он вызвал робота-официанта, выбрал пару блюд и стал есть. Проглотив первый кусок, обратился к Элвину Карффарду:

— Пол узнал что-нибудь новое?

Карффард проверил. Маленькое антигравитационное поле искажало эффект. Все было далеко от верного результата. Он вернулся к своему ленчу. Поел и закурил сигарету после кофе; зажегся красный свет, и голос из одного из репродукторов закричал:

— Обнаружение! Обнаружение планеты! Радаром и микролучами.

Карффард что-то быстро начал говорить в микрофон; Харкэман слушал.

— Отходите от заданного направления у двадцать пятой северной параллели, — сказал он в сторону. — Может быть корабль прячется за планетой. На Луне ничего нет.

Казалось они приблизились к планете, увеличивая скорость. В самом деле корабль летел с прежней скоростью, но при снижении создалась иллюзия ускорения. Снова загорелся красный свет.

— Обнаружен корабль! В верхних слоях атмосферы облетает планету с запада.

— Это "Отвага"?

— Трудно сказать, — ответил Карффард, потом крикнул: — Она на экране! Искра на десять часов!

Заговорили громкоговорители на борту другого корабля:

— Обнаружен корабль!

Бойницы засветились красным светом. И Эндрю Даннэн в командирской рубке…

— Корабль вызывает нас, — это был голос Пола Кореффа из палубной рубки. — Вымпел Воинственного мира неизвестен.

Вопрос: Что за корабль? Информация: его охранение комбинированное. Ответ: Пожалуйста говорите.

— Что ж, — сказал Харкэман. — Будем взаимно вежливы и побеседуем. Какое комбинированное охранение?

Голос Кореффа ответил, Харкэман стукнул кулаком. Экран связи сразу загорелся, Траск вцепился руками в ручки кресла. Самого Даннэна или только лица, похожее на лицо его врага, видел он?

Глубокий вздох вырвался из его груди, когда он понял, что корабль не "Отвага". "Отвага" был двойником "Немезиды", командирские рубки были идентичны. Эта же отличалась. "Отвага" была новым кораблем, а этот был старый, капитан потрепан в рейдах, команда — всякий сброд.

Человек, сидевший лицом к экрану, не был Эндрю Даннэном или кем-то похожим на него. Темнолицый мужчина со шрамом через все лицо; с черными курчавыми волосами на голове и груди под распахнутой рубашкой. Перед ним стояла пепельница, тонкая струйка дыма тянулась от сигареты, в серебряной чашке дымилось кофе. Он весело ухмылялся.

— Вот те раз! Капитан Харкэман с "Отваги"! Глазам не верю! Приветствую у Тэниса. Что за джентльмен с тобой? Не герцог Уордшейвнский?

Часть вторая. Тэнис

1

Он быстро взглянул в зеркало над экраном, чтобы убедиться, что не обманывается.

Отто Харкэман, сидевший рядом с ним расхохотался.

— Капитан Волкенхэйн, вот неожиданная встреча. Это ты — бич космоса? Я не ошибаюсь? Что делаешь здесь на Тэнисе?

Голос из одного из репродукторов сообщил, что обнаружен второй корабль над северным полюсом. Темнолицый капитан на экране самодовольно ухмыльнулся.

— Это Гэрван Спассоу на "Колдунье", — сказал он. — А что мы делаем здесь — управляем планетой. И не собираемся отступаться от нее.

— Вот как! Вы и Гэрван объединились. Помогаете друг другу. Ваша маленькая планета, вся ваша собственность. Я рад за обоих. Что вы разводите — домашнюю птицу?

Самодовольство стало исчезать. Тон изменился.

— Не морочь мне голову; нам известно зачем вы здесь. Ну нет, мы первые появились здесь. Тэнис — наша планета. Вы думаете, что сможете отнять ее?

— Знаю, что смогли бы, — сказал Харкэман. — Мы справимся и с тобой, и со Спассоу; пары катеров достаточно, чтобы разбить "Колдунью". Только нам это не к чему.

В данный момент он не смог скрыть своего удивления. Если эти парни думают, что "Немезида" это "Отвага"… И он закончил свою мысль вслух:

— Тогда "Отвага" вообще не появилась здесь!

Человек на экране спросил:

— Так вы не на "Отваге"?

— Нет, конечно. Прости мою оплошность, капитан Волкенхэйн, — извинился Харкэман. — Это "Немезида". Джентльмен со мной, лорд Лукас Траск — ее хозяин; а я командир. Лорд Траск — капитан Боук Волкенхэйн — командир "Бича космоса". Капитан — космический викинг. — Он сказал так, будто кто-то сомневался в этом. — И, как я говорил, они сообщили с капитаном Спассоу, чей корабль приближается. Вы слышали, что он подтвердил, что "Отваги" здесь нет?

Ошеломленный Волкенхэйн пытался понять.

— Значит, у уордшейвнского герцога два корабля?

— Насколько знаю, ни одного, — заявил Харкэман. — Этот — собственность лорда Траска. "Отвагу", которую мы ищем, захватил Эндрю Даннэн.

Человек со шрамом на лице и волосатой грудью, закурил сигару. Потом вынул изо рта, будто удивились, как она туда попала.

— Но разве не герцог послал сюда корабль, обосноваться на базе? Так мы слышали.

Слышали, что ты прилетел с Фламберга на Грэм, чтобы принять командование.

— От кого? И когда?

— На Хоте. Приблизительно две тысячи часов назад, джилгэмишерец принес новость с Ксочитла.

— Ну вот узнаем это из пяти или шести рук, ваша информация годилась полтора года назад, когда вы ее получили.

— Сколько вы пробудите на Тэнисе?

— Около тысячи часов, — печально отозвался Харкэман. — Жаль тратить зря время. Рад нашей встрече, Боук. Передавай привет от меня Гэрвану, когда встретитесь.

— Значит вы не остаетесь? — ужаснулся Волкенхэйн, обычная реакция человека, только что избежавшего жесткой трепки, выгнавшей бы обоих. — Вы снова отправляетесь в пространство?

Харкэман пожал плечами.

— Хотите задержаться здесь, лорд Траск? "Отвага" очевидно где-то в пути. Она была в гиперпространстве, когда капитан Волкенхэйн со своим приятелем прибыл сюда.

— А что здесь интересного? — казалось бы услышал в ответ Харкэман. — Домашняя птица?

Харкэман покачал головой.

— Эта планета капитана Волкенхэйна и капитана Спассоу. Пусть так и будет.

— Но, взгляните; это отличная планета. Там большой город с десятью или двадцатью тысячами жителей; храмами, дворцами и прочим. Еще пара городов старой Федерации. Один важен для нас, там большой космопорт. Мы проделали на нем много работы. Местные жители не побеспокоят вас. У них только копья и несколько самострелов и фитильных пушек…

— Знаю, бывал здесь.

— Хорошо, а не можем ли мы чем-нибудь поторговать? — спросил Волкенхэйн.

В его голосе прозвучали жалобные нотки нищего.

— Я могу вызвать Гэрвана и переключить на ваш корабль…

— Ладно, у нас на борту много товаров, — сказал Харкэман. — Мы могли бы кое-что продать за хорошую цену. Как вы на счет автоматов?

— Но ведь вы не собираетесь здесь оставаться?

Волкенхэйн запаниковал.

— Послушайте, я переговорю с Гэрваном, и мы решим вместе. Прошу прощения, я отвлекусь на минуту…

Когда он исчез, Харкэман, откинув голову, захохотал будто услышал непристойный анекдот. Но Траску совсем не хотелось смеяться.

— Ничего меня не смешит, — констатировал он. — Мы попали в дурацкое положение.

— Простите, Лукас, — Харкэману все еще было смешно. — Пусть так, но пара куриных воров! Я бы пожалел их, если бы это не было так смешно. — Он снова расхохотался. — Вы знаете, о чем они думают?

Траск покачал головой.

— Кто они?

— Я имею в виду эту парочку. Они грабили планеты вроде Сета, Херта, Мелкарта, где местные туземцы не оказывали сопротивления и не прятали добро. Не знаю, что они хотят. Никто близко не общался ни с одним из них. Я думаю лучше иметь с ними дело, чем улететь. Я, вероятно, так и поступлю. У них есть корабли, и они совершают набеги, но сейчас не собираются менять базу на Тэнисе; у них нет на примете хорошей планеты, и они вцепились в эту.

— Что они еще могут делать?

— Вы о чем? — свистнул Харкэман. — У них нет оружия, нет людей. Только мелким воровством они могут заниматься в космосе.

— Мы могли бы продать оружие.

— Могли бы, если бы у них были деньги, но у них нет. Но нам бы надо спуститься и разрешить людям погулять по земле и посмотреть на небо. Здесь также неплохие девочки, — сказал Харкэман. — Но когда я вспоминаю какую-нибудь, так сразу принимаю ванну.

— Что мы собираемся узнать о Даннэне? Где он был 2000 световых лет назад? — с отвращением проговорил он.

— Согласен, люди должны отдохнуть на земле. Мы можем задержаться, хлопот с ними не будет.

Три корабля медленно сходились в пятнадцати тысячах миль от планеты, выше линии солнечного заката. Эмблемой "Бича космоса" были разлетающиеся кометы; но это больше походило на веник, чем на бич. Эмблема "Колдуньи" — свернувшаяся змея с головой, руками и грудью женщины. Волкенхэйн и Спассоу появились на экране, Траск пошутил, что "Немезида" попала под перекрестный огонь, Харкэман и Элвин Карффард расхохотались.

— Чем-то походит на корабельный митинг, — сказал Карффард. — Они летают взад-вперед уже два часа.

— Но, Волкенхэйн и Спассоу не хозяева кораблей, — объяснил Харкэман. — Они в долгу у своей команды, и они все собственники. Эти двое даже не командиры; только возглавляют выбранный командирский совет.

На экране оба были более или менее капитанами. Волкенхэйн надел куртку. Гэрван Спассоу маленький, начинающий лысеть человечек. Глаза у него близко посажены, тонкие губы горестно кривятся. Он сразу заговорил:

— Капитан, Боук сказал мне, что вы не служите уордшейвнскому герцогу, — обиженно, как бы обвиняя их, заявил он.

— Это так, — подтвердил Харкэман. — Мы появились здесь, потому что лорд Траск рассчитывал застать здесь другой корабль с Грэма "Отвагу". Мы надеемся, вы не будете против, если мы спустимся и дадим нашим людям погулять на свободе часов пятьдесят. Они были в гиперпространстве три тысячи часов.

— Посмотрите-ка, — завопил Спассоу. — Он хочет обмануть нас, если мы разрешим спуститься…

— Капитан Спассоу, — вмешался Траск. — Оскорбляя нас, вы компрометируете себя.

Спассоу воинственно и многообещающе уставился на него.

— Понятно, о чем вы думали, направляясь сюда. Намеревались оставить здесь капитана Харкэмана наместником уордшейвнского герцога, хотели подлизаться к герцогу.

— Ну, что ж? Могу заверить, что капитан Харкэман служит у меня, а я нисколько не заинтересован в захвате базы на Тэнисе.

Волкенхэйн и Спассоу посмотрели друг на друга. Вообще-то просто на экранах их глаза встретились, ведь каждый был на своем корабле.

— Понимаю в чем дело! — опять крикнул Спассоу. — Здесь два корабля, "Отвага" и этот. Герцог снарядил первый, а кто-то этот. Оба собрались отдохнуть на базе!

В головах роились всякие мысли. Вместо того, чтобы превратить в капитал свои ценности, они собрались во что бы то ни стало удержать планету. Но в данном случае возможны все способы выгодного предательства.

— Зачем вам надо приземляться, Отто, — заметил Волкенхэйн.

— Я сам бывал три тысячи часов в гиперпространстве.

— Ты из этого старого городишки с двумя высотными домами с башнями, не так ли? — спросил Харкэман. Он взглянул на видеоэкран. — Сейчас там должна быть ночь. Как в космопорту? Когда я был здесь, он был в скверном состоянии.

— О, мы привели его в порядок. Набрали бригаду из местных для работ…

Город был известен по описанию Отто Харкэмана и картинам Вэна Ларча, нарисованных за долгий перелет от Грэма. Зрелище было впечатляющим, на миле разбросаны здания-близнецы с километровыми шпилями, с огромным космопортом, похожим на восьмиконечную звезду.

Тот, кто строил его на закате старой земной цивилизации, был уверен, что город станет метрополией густонаселенной и преуспевающей планеты. Потом солнце Федерации погасло.

Никто не знал, что происходило на Тэнисе после этого, но ясно, что ничего хорошего. Две башни, казалось построенные на века, постепенно стали разрушаться. Большинство маленьких строений превратились в груду булыжников. Но космопорт выглядел сносно. Центральный восьмиугольник состоял из построек, сзади треугольник доков и складов. Центральное здание по виду было целым, боковые почти все разрушены.

"Немезида", следую за "Бичом космоса" и "Колдуньей" спускалась, буксируемая своими катерами. Создалась иллюзия, что приблизившись к городу, они исчезли. Между строениями было много деревьев, маленькие поля и садовые участки. Когда-то там было три высотных здания. Буквально вертикальные города. Где стояло третье образовался застекленный кратер с гребнем из упавших валунов. Похоже, что кто-то приземлился в средней ракете в двадцати километрах от базы. В дальнем конце порта находилось что-то непонятное; а один из восьми доков и склады мало чем отличались от кучи шлака.

То, что осталось от города было мертво и запущено. Это определенно необычная бомбардировка, подумал Харкэман, а скорей всего нейтронная или омега-лучевая, которые убивают людей, не причиняя вреда имуществу. Или биооружием, созданным людьми, их же и истребляющим.

— Много людей работают над чудовищными проектами уничтожения цивилизаций; замечательных умов; а потом люди не знают как все восстановить. Они возвращаются в каменный век. Я видел такие планеты. Тэнис, я полагаю, одна из них.

Об этом говорилось на одном их долгих послеобеденных совещаний на пути с Грэма. Кто-то из благородных искателей приключений, сказал:

— Но разве те, кто остался жив, не поняли, что произошло?

— Старые времена были колдуны, успешно колдовавшие. Потом они перессорились и разлетелись, — проговорил Харкэман. — Кто, что понял?

Из всего можно сделать какой угодно вывод.

Когда катера слегка подтолкнули "Немезиду" к ее стоянке; можно было увидеть копошившихся в космопорту людей. Или Волкенхэйн и Спассоу не брали больше людей, чем им требовалось и завербовали для работ местных жителей. В основном, живущих в умирающих городах, отметил Харкэман.

Всего было около пятисот. Они занимались горными разработками, собирали металл из старых зданий, продавали металлургическим заводам, сами покупали пищу, текстиль, порох и другие товары, производимые в других местах. По равнинам можно проехать сто миль на волах; к чему трудно привыкнуть людям, привыкшим к цивилизованным маршрутам.

— Не завидую, беднягам, — проговорил Харкэман, глянув вниз на людей, похожих на муравьев в космопорту.

— Боук Волкенхэйн и Гэрван Спассоу вероятно превратили многих из них в рабов. Если бы я на самом деле собирался устроить здесь базу, я бы не пользовался их методами.

2

Сложилась такая ситуация.

Спассоу, Волкенхэйн и несколько офицеров встретили их в вестибюле большого здания посреди космопорта. Войдя и спустившись по длинному коридору они прошли мимо дюжины мужчин и женщин, убиравших мусор лопатами и руками, складывавших его на подъемник. На мужчин и женщин были наброшены грубые пончо, на ногах надеты сандалии. За ними следил надзиратель в юбке, сандалиях и короткой кожаной куртке; к его поясу был прикреплен короткий меч; он свирепо размахивал плетью. На голове у него был шлем космического викинга с эмблемой "Колдуньи" Спассоу. Надсмотрщик поклонился, приложив руку ко лбу, когда они подошли. Пройдя, услышали, как он орет на рабочих и звук его плети.

Они превратили людей в рабов; а надсмотрщики пресмыкаются перед хозяевами, а потом накидываются на подчиненных. Нос Харкэмана скривился, будто ему предложили съесть кусок сырой рыбы.

— У нас восемьсот таких. Там только триста, годных для той работы; мы собираем людей в селениях, расположенных вдоль большой реки, — сказал Спассоу.

— Чем вы кормите их? — спросил Харкэман. — Или это вас не беспокоит?

— О, находим чем, — вмешался Волкенхэйн. — Набираем партию добровольцев, отправляем в деревню, пусть отбирают у местных жителей и несут сюда. Сначала им оказывали сопротивление, но у некоторых были самострелы и мушкеты. Справившись со своей миссией деревню сжигают, жителей расстреливают.

— Вот это да, — выговорил Харкэман. — Если корова не хочет доиться, стреляй ее. Правда, молока вы от нее больше не получите, но…

Их привели в комнату в конце коридора. Вероятно это был конференц-зал или что-то в этом роде, раньше он был отделан панелями, но сейчас их не было. В стенах, то тут, то там были двери; обращал на себя внимание глазок для подглядывания в двери.

В середине комнаты стоял большой стол; стулья и кушетки, обитые разноцветной тканью. Вся мебель сделана в ручную, хитроумно соединена колышками, втулками и отлично отполирована. По стенам развешано тропическое оружие: копья, бумеранги, самострелы, ружья, сделанные неумело, но с большим старанием.

— Все это сделали местные жители? — спросил Харкэман.

— Да, многое мы взяли в большом городе у развилки реки, — ответил Волкенхэйн. — Мы потрясли их пару раз, там, где набирали рекрутов.

Потом он взял дубинку с концом, обтянутым кожей и ударил в гонг, требуя вина.

Голос откуда-то ответил:

— Да, хозяин, несу!

Через минуту вошла женщина, неся кувшины. На ней был не по росту большой голубой халат, а не пончо, как у рабов, работавших в коридоре. Если бы не испуганное лицо, эту сероглазую женщину с каштановыми волосами можно было назвать красивой. Поставив кувшин на стол и достав серебряные чашки, она торопливо ушла, когда Спассоу прогнал ее.

— Полагаю, глупо спрашивать, сколько вы платите этим людям за работу и за вещи, что отбираете у них, — сказал Харкэман.

Люди с "Бича космоса" и "Колдуньи" расхохотались этому нелепому вопросу. Харкэман пожал плечами.

— Ну, что ж. Это ваша планета. Делайте, что хотите.

— Вы считаете, что мы должны платить им? — недоверчиво поинтересовался Спассоу. — Чертовски глупо платить дикарям!

— Не такие уж они дикие, не как туземцы Ксочитла. Вы бывали там и знаете, как принц Виктор обращается с ними.

— Мы не собираемся со своими церемониться, как он, — проговорил Волкенхэйн.

— Придется, — возразил Харкэман. — У вас два корабля. Для набегов пользуетесь одним, другой здесь, на планете. Если улетят оба, местные жители, которых вы терроризируете взбунтуется, если на базе никого не останется.

— А почему бы вам к нам не присоединиться, — наконец сказал Спассоу. — С тремя кораблями нам бы было удобней.

Харкэман вопрошающе воззрился на него.

— Джентльмен, — обратился Траск. — Все не так просто. Знаете почему мы не можем присоединиться?

— Ну что ж, — проговорил Волкенхэйн. — Мы разрешим вашей "Немезиде" побыть здесь. Почему бы и нет? Три корабля уместятся на базе. У отца Ника Гретэма было только два, когда он стартовал на Джигенат, а посмотрите, что получилось.

— Нам это интересно? — спросил Харкэман. — Боюсь, что не очень. У Тэниса больше возможности. На время отложим решение и поглядим.

На восточной половине звездного неба серебрится Луна. Она маленькая, хотя была близко. Он шел к краю палубы наблюдения, и Илейн шла с ним. Изнутри слышались крики пирующей команды "Немезиды" с несколькими членами "Колдуньи" и "Бича космоса". Звезда отодвигалась к югу. Один из катеров наблюдал за планетой. Далеко внизу разожгли костры, и Лукас мог слышать пение. Вдруг он узнал голос бедного туземца, захваченного Волкенхэйном и Спассоу. Илейн быстро исчезла.

— Вы попались на удочку космического викинга, Лукас?

Он обернулся. Это был барон Ретмор, полетевший с ним, жаждая захватить планеты, обосновать базы и накопить денег.

— Минуту. Я бы сказал, что это не совсем так.

— Я тоже. Они грубые и жадные садисты.

— Что ж, грубость можно простить, но Спассоу и Волкенхэйн еще бесчестны и глупы. Если бы Эндрю Даннэн появился здесь, он бы сделал отличный выбор в свей подлой жизни. Не могу понять, почему его здесь нет.

— Думаю, еще объявится, — сказал Ретмор. — Я знал и его, и Невила Ормма. Оба болезненно мстительны… — Он невесело рассмеялся. — Это я вам говорю!

— Почему же он сразу не прилетел сюда?

— Может не хотел сразу обосноваться на Тэнисе. Надо что-то создавать, а Даннэн — разрушитель. Думаю, он где-нибудь загрузит корабль оружием, потом продаст. Полагаю дождется другого корабля. Потом выберет маршрут… — Останавливаясь, он проговорил это.

— Он все время стоит у меня на пути, начиная со свадьбы.

На следующее утро Лукас и Харкэман на аэрокаре отправились осматривать город у развилки реки.

Город был новым в том смысле, что построен после распада цивилизации Федерации и потери техники. Он стоял на длинной треугольной насыпи, очевидно во избежание наводнений. Работы проводились лопатами, пользовались запряженными волами. Цивилизованным людям, имевшим антигравитационное и энергетическое оборудование было непривычно это видеть. От пятидесяти до ста человек с соответственными инструментами могли провозиться до лета.

Много усилий нужно было, чтобы уложиться в срок; копая землю лопатой; увозить возами бревна; обстругивать их; тесать камни, обжигать кирпичи. Он оценил их труд. Они строили дома, садили деревья, вдоль реки выросли доки, к которым причаливали лодки. Местные жители назвали его Трейдтауном.

Когда они приблизились зазвучал большой гонг, и белые клубы дыма вырвались из сигнальной пушки. Лодки, длинные, как каноэ и круглые, многовесельные баржи поспешно отъезжали от берега; в бинокль были видны люди, рассыпавшиеся по полям, погоняющие волов.

Когда они появились над городом, никто не обратил на них внимания. У них была предупреждающая сигнальная система, сделанная по желанию Волкенхэйна и Спассоу. Но она была им ни к чему; кварталы города были сожжены артиллерией. Светло было от взорвавшегося химического вещества; город был подобен корове, убитой, не дав молока.

Они медленно облетели тысячу футов. Когда повернули назад, из труб заводов по обжигу посуды или кирпича, находившихся в предместьях, повалил черный дым; пламя питало что-то смолистое. И еще поднимался какой-то черный дым.

— Вы знаете эти люди многое бы сумели, если бы могли познакомиться с антигравитацией и ядерной энергией, — сказал Харкэман. — У них есть порох, и уж никак не меньше воображения чем у жителей старой земной цивилизации. У них все организовано, и обязательно кто-нибудь найдется, кто станет родоначальником цивилизации.

— Мне тревожит мысль, что будет с этой планетой, если Спассоу Волкенхэйн надолго обоснуются здесь.

— Может это и не так уж плохо. Все может произойти, кто знает, что ждет их обоих. Они сами деградируют. Останутся здесь на какое-то время, а когда бессильны будут справиться с местными жителями, снова превратятся в трусливых воришек, но долго еще будут здесь, презирая рабов, но в конце концов их корабли обветшают, а они не смогут восстановить их. Через некоторое время на них нападут местные жители, если они ослабят бдительность, и выгонят. Но туземцам это впрок не пойдет.

Они снова повернули аэрокар на запад и полетели вдоль реки. По дороге осмотрели несколько деревень.

Одна или две относились к периоду Федерации, около них были плантации до случившегося. Большая часть была построена через пять веков. Две были разрушены в наказание за самооборону.

— Вы знаете, — сказал он, немного помолчав. — Я хочу сделать все по хорошему. Дам возможность Спассоу и Волкенхэйну убрать прочь с их планеты.

Харкэман, ведший аэрокар, быстро повернулся.

— Вы, что сошли с ума или как?

— Когда кто-то высказывает свое мнение не стоит считать его сумасшедшим. Надо спросить, что он имеет ввиду. Чьи это слова?

— Учту, — усмехнулся Харкэман. — Что вы имеете ввиду, лорд Траск?

— Я не смогу захватить Даннэна без погони. Я должен загородить ему путь. Вы все сами прекрасно понимаете. Когда до него дойдет, я обоснуюсь здесь на базе; рано или поздно он натолкнется на нет. А если и нет, мы побольше разузнаем о нем, когда корабли будут заходить сюда, круг замкнется над Старой Федерацией.

Минуту Харкэман раздумывал, потом кивнул.

— Да, если у нас будет база, как на Мергеле или Ксочитле, — согласился он. — Там бывают от четырех до пяти кораблей космических викингов, торговцев и других.

Если бы у нас был груз, какой прихватил Даннэн, у нас была база, такая, как те. Но у нас нет того, что надо, а вы знаете, что у Спассоу с Волкенхэйном тоже.

— Мы сможем получить все с Грэма. Когда все встанет на свои места, средства, вложенные герцогом Ангусом в тэнисскую авантюру, окупятся. Если раскошелиться, то все возвратится сторицей, никто ничего не потеряет, а наоборот — приобретет. Есть планеты низкой цивилизации на уровне весельных лодок и воловьих упряжек, набеги на которые дадут все, что надо.

— Верно. Я могу назвать полдюжины таких на расстоянии пятисот световых лет. Хоть там не такие порядки, как у Спассоу и Волкенхэйна. И есть машины, можно добывать золото и другие ценные вещи, которые можно продать на Грэме.

И если у нас все получится, вы отправитесь дальше охотиться на Даннэна, а не станете сидеть здесь, собирая слухи и поджидал его. Так мы охотились на болотных свиней на Конеде, когда я был ребенком; а именно выбрав хорошее местечко, сидели, дожидались.

Они пригласили Спассоу и Волкенхэйна пообедать на борту "Немезиды"; это поможет больше узнать о ресурсах и возможностях Тэниса.

Наконец, когда они изрядно подвыпили бренди и угостились кофе; Траск лениво проговорил:

— Я верю, что сообща много можно сделать на этой планете.

— О чем мы вам и толкуем все время, — пылко поддержал Спассоу. — Это великолепная планета…

— Может быть. Сейчас все возможно. Нам нужен космопорт для одного дела.

— Что ж, а какого? — захотелось узнать Волкенхэйну.

— Здешний космопорт, — сказал Харкэман.

— Можно восстановить. Нам нужна корабельная верфь для производства любого ремонта и чтобы строить корабли. Я ни разу не видел, чтобы корабль, войдя с ценным грузом на базу викингов не нуждался в ремонте. Принц Виктор и Ксочитла теряет добрую половину денег на ремонт корабля, как и Ник Гретэм с Джигената и Эверрад с Хота.

— Инженерные работы в нормальной и псевдогравитационной средах, — добавил Траск. — Сталелитейные заводы и установка оборудования; заводы по производству робототехники и…

— О, вот в чем дело! — воскликнул Волкенхэйн. — Делая по двадцать рейсов корабли здесь все получат, а что будет иметь мы?

— Такие базы запланированы герцогом Ангусом. "Отвага" — дубликат "Немезиды" — доставила все необходимое, пока не была захвачена пиратами.

— Когда?..

— Пришло время раскрыть правду, — хмыкнул Харкэман. — Я собирался это сделать. — Он вынул изо рта сигару, глотнул бренди и рассказал о герцоге Ангусе и тэнисской авантюре.

— Это лишь часть обширного плана; Ангусу нужно экономическое превосходство Уордшейвна, это цель его политических амбиций. И это было подтверждено деловыми кругами. Я был противником этого, потому что считал, что Тэнис таким образом лишит преимуществ родную планету.

Он рассказал им об "Отваге" и грузах, бывших на ней, а потом, как Эндрю Даннэн захватил ее.

— Мне досадно, что он овладел кораблем так не вовремя. Даннэн расстроил мой брак, ранил меня, тестя, убил девушку, на которой я собирался жениться, все рухнуло меньше, чем за полчаса. Я снарядил этот корабль на собственные деньги, нанял капитана Харкэмана, оставшегося без экипажа и появился здесь для поимки и расправы над Даннэном. Верю, что смогу создать лучшую базу на Тэнисе. Или она будет полезна или все рухнет. — Он взял сигару и закурил. — Я приглашаю вас, джентльмены, стать моими партнерами.

— Нам надо поговорить, обговорить, где добыть деньги для финансирования, — настаивал Спассоу. — Уордшейвнский герцог и другие, кто заинтересован в Тэнисе вложат деньги. Только так можно восполнить потерянное с "Отвагой".

— Но потом этот герцог не сбежит от нас? — спросил Волкенхэйн.

— Герцог, — заметил Харкэман, — на Грэме, а мы здесь на Тэнисе. Между нами две тысячи световых лет.

Этот ответ, казалось, удовлетворил Спассоу, но ему захотелось узнать, кто займется этим на Тэнисе.

— Мы соберем все три команды, — начал он.

— Ничего подобного, возразил Траск. — Я хочу все обсудить здесь на Тэнисе. Ваши люди могут голосовать или за или против за вас, но не за меня. Вы сообщите вашим великолепным командам только результат. Всем приказам, отдаваемым мной придется беспрекословно подчиняться.

— Не знаю, как люди к этому отнесутся, — проговорил Волкенхэйн.

— Я знаю, как поступить, если воспротивиться, — сказал Харкэман. — И знаю, что будет, если нет. Знаю ваши шансы на кораблях и шансы ваших людей. Мы у них на поводу не пойдем. Лукас Траск — хозяин, я — капитан. И я подчиняюсь его приказам, а все подчиняются мне, что и как делать.

Спассоу взглянул на Волкенхэйна, потом пожал плечами.

— Это, как захотят люди, Боук. Ты хочешь возразить? Я нет.

— Первый приказ, — сказал Траск, — чтобы всем работающим на вас людям заплатили. Уберите эту уродливую моську, надзирающую за ними. Если кто-то из них захочет остаться, хорошо, они будут получать премии хорошо снабжаться, им будут выдавать паек, спецодежду, постель, в общем все, что надо; зарплату. Мы сделали специальные жетоны, определим место, где можно покупать товары. Отштампуем пластиковые или титановые диски. Поручим это Элвину Карффарду. Организуем работы, назначим умного мастера. Охрану Лютино доверить армейским сержантам, выдать им оружие, обучить, это будет в некотором роде сипайская армия. Даже лучшие добровольцы не заменят лучше обученные воинские части. Набеги на деревни прекратятся. Мы будем платить за все, что возьмем.

— Мы позаботимся об этом, — поддержал Волкенхэйн. — Наши люди считают, что с этим справятся кое-кто из местных жителей.

— Я поступлю так же, — сказал Харкэман. — Я на своей планете. Это наша планета и наши люди. Не станем же мы грабить свой народ. Вот сразу и объявите им это.

3

Волкенхэйну и Спассоу понадобилось много сил и времени для убеждения своих команд в правоте Траска.

Харкэман и барон Ретмор — уордшейвнский политик, были удовлетворены.

— Я похоже упоминал о поддержке мелких арендаторов, — сказал последний. — Не надо ничего внушать людям, пусть считают это своей идеей.

Устроили собрание обеих команд, барон Ретмор произносил зажигательные речи, в то время как лорд Траск и адмирал Харкэман, награжденные по его предложению этими титулами оставались в стороне. На обоих кораблях все было собственностью каждого, а ни кого-то отдельно. Организовав базу на Тэнисе, никто не объявил планету своей. Присоединившись к "Немезиде" они кое-что поняли. И в конце концов признали признали авторитет лорда Траска и адмирала Харкэмана. После чего Тэнис стал феодальным владением, а три корабля составили эскадру.

Первое, что сделал адмирал Харкэман, получив звание, это приказал провести осмотр кораблей. Его не очень разочаровало состояние двух кораблей, потому что он был готов к худшему. Они были годны для космического рейда, пролетели с Хота сюда на своей энергии. Годились для не слишком серьезных боев. Его радовало, что "Немезида" могла разнести их в случае конфликта. Машины были в хорошем состоянии, но вооружение никуда не годилось.

— Мы не собираемся проводить время на Тэнисе, — заявил он обоим капитанам. — Эта планета — база налетчиков, исходный пункт для набегов на другие планеты. Мы не собираемся искать легких противников. Если планету можно ограбить безнаказанно, то не стоит пачкать руки. Мы готовы вступить в бой на сопротивляющихся планетах, но особенно рисковать людьми я не хочу, так и собой.

Спассоу попытался возразить:

— Но у нас и не будет поражений.

Харкэман огрызнулся:

— Знаю, какие вы герои на таких планетах, как Сет, Кситопотес и Мелкарт. Не может покрыть свои расходы; вот почему ваши корабли мало на что годятся. Ладно, это время кончилось. Оба корабля должны быть тщательно проверены, у нас есть свой шкипер. Хотелось бы надеяться, что ваше оружие и снаряды в порядке. Не надейтесь на "Немезиду", когда мы будем вдали от планеты.

— В первую очередь займемся "Колдуньей", — сказал Траск. — Она сможет присматривать за планетой вместо катеров.

Работы на "Колдунье" начались на следующий день. Важные конфликты между офицерами и механиками разрешались на "Немезиде".

Барон Ретмор побывал на борту и вернулся хохоча. — Знаете, что представляет собой экипаж? — спросил он. — Офицеры, главный механик, орудийный механик, астронавигатор и кое-кто еще. Спассоу возглавляет этих болванов. Я так и сказал им. Никто не пикнул; они считают, что мы собираемся отстранить Спассоу и назначить кого-то из них, каждый думает, что его. Не знаю, сколько это продлится, но надо что-то предпринять. Продержаться пока не подберем лучшего.

— Нам надо избавиться от Спассоу, — согласился Харкэман. — Думаю назначить одного из наших людей вместо него.

Волкенхэйна можно оставить на "Биче космоса", он — астронавт. Но Спассоу никуда не годится.

Местные проблемы тоже осложнились. Жители говорили на языках землян, похоже, что там собрались потомки разных рас, прилетевших из Солнечной системы в третьем веке, но это была объединяющая всех раса.

На цивилизованных планетах язык постоянен в микрокнигах и записях. Но книги можно читать, а записи слушать только с помощью электронных аппаратов, а на Тэнисе они давно исчезли.

Большинство людей Спассоу и Волкенхэйна были взяты из селений в радиусе пятисот миль. Приблизительно половина хотели вернуться; они делали ноты, инструменты, а остающийся металл обменивали и отправляли домой. Найти свою деревню было нелегко. По каждой расползлись слухи, что космические викинги будут платить за взятое.

"Колдунью" тщательно осмотрели. Ей еще было далеко до хорошего корабля, но она стала лучше, чем была. Стало лучше с оборонным снаряжением, ее можно было выводить на орбиту. Эвкин Карффард принял командование, там осталось несколько офицеров от Спассоу, от Волкенхэйна и с "Немезиды".

Харкэман намеривался заняться переподготовкой всех офицеров "Колдуньи" и "Бича космоса" и постоянно менять их.

Рабочая охрана поняла свое назначение и интенсивно тренировалась. Жетоны были отштампованы, можно было их отдавать за товары. Через некоторое время их раздали жителям, чтобы они могли покупать. Денег уже почти не было. Кое-кто изучил антигравитационные подъемники; кто-то научился управлять бульдозером, учились обращаться с кнопками и рычагами. У них было мало времени, думал Траск, наблюдая за работами в космопорту. Пройдет еще много времени, пока половина их, научится управлять аэрокарами.

Когда "Колдунья" патрулировала на орбите, "Бич космоса" был в порту, на нем кипела работа. Было решено, что Волкенхэйн поведет его на Грэм; часть команды "Немезиды" полетит с ним и расскажут все герцогу Ангусу и другим акционерам про Тэнис; барон Ретмор, Патрик Морленд и несколько других годились для этого. Элвин Карффард в случае необходимости мог замещать Волкенхэйна, а Гветт Кэби — астронавигаторов.

— Возьмем "Немезиду" и "Бич космоса" и совершим большой набег, — сказал Харкэман. — Нам не хочется посылать "Бич космоса" на Грэм порожним. Когда барон Ретмор и лорд Вэлпи расскажут герцогу Ангусу и акционерам, что у них будет много больше ценностей от тэнисских рейдов. Они дадут понять, что игра стоит свеч. Но там для себя тоже надо много денег.

— Но Отто; оба корабля? — забеспокоился Траск. — А вдруг появится Даннэн и никого, кроме Спассоу и "Колдуньи" не найдет?

— У нас есть шанс, я думаю он появится не раньше чем через год, полтора. Знаю, мы сглупим, если будем ждать его раньше. Но для набегов, в которые я собираюсь пустить два корабля, и мне не хочется оставлять их здесь, даже, если вы против.

— Я не возражаю, но можно ли Спассоу оставлять здесь одного?

— Мы оставим и своих людей; Элвина, например, хотя у меня без него будет больше работы; барона Ретмор, лорда Вэлпи и людей, обучающих наших сипаев. Кроме того, схитрим и оставим кое-кого из людей Волкенхэйна, можем и предложить Спассоу отправиться с нами. Правда, тошнит от его вида, но это будет разумнее.

— Наметили место для рейда?

— Три. Первая — Кипера. До нее только тридцать световых лет. Это не так уж далеко; как раз для трусливых воришек. Это относительно безопасно, кроме того решим, как поступить с людьми Спассоу и Волкенхэйна, и подготовиться к следующей работе.

— А потом?

— Эматерэзу. Я слышал о ней лет двадцать назад. Многое могло случиться за двадцать лет. Сам там не был. Обычная цивилизация, похожая на земную до начала атомной эры. Они не знали ядерной энергетики, но пользовались солнечной и гидроэнергией, никаких атомных бомб, но мощное химическое оружие, которое они использовали друг против друга. Это последнее что я узнал от пиратов с Экскалибура двадцать лет назад.

— Звучит многообещающе. А третья?

— Беовульф. Если на Эматерезу нас не очень потреплют, и если оставим ее напоследок, то после нее нам понадобится капитальный ремонт.

— Как этот?

— Да у них есть атомная энергия. Не думаю, что стоит напоминать о Беовульфе Спассоу и Волкенхэйну. Подождите пока не справимся с Киперой и Эматерэзу. Тогда они почувствуют себя героями.

4

От Киперы во рту остался противный привкус; он оставался пока цветные блики не исчезли с экрана и не сменились серой пустотой гиперпространства. Гэрван Спассоу, которого они взяли с собой, упрямо смотрел на экран, будто видел восхитительную планету, покинутую ими.

— Хорошая планета; в самом деле хорошая! — ликовал он, повторяя это уже в двенадцатый раз. — Три города за пять дней, и все у них забрали. Мы уже захватили два миллиона стелларов.

Ущерб был колоссальный, но страдания и смерть в расчет не принимались.

— Заткнись, Спассоу. Уже много раз слышали. — Одно время он не разговаривал с парнями. Закон Грэшема гласит: плохие манеры вытесняют хорошие. Спассоу на это было плевать.

— Кто это, как вы думаете?..

— Он считает, что лорд Траск с Тэниса, — сказал Харкэман. — Он прав. — Он внимательно посмотрел на Траска, потом повернулся к Спассоу.

— Мне хотелось, чтобы он услышал, что ты шлепаешь своими мокрыми губами о двух миллионах вшивых стелларов, скорее полтора миллиона. У нас три корабля и база. За один рейд пехота и астронавты получат по сто пятьдесят стелларов. Мы — по тысячи. Сколько раз мы сможем участвовать в такого рода набегах, трусливых воришек?

— Вы называете это трусливым воровством?

— Ну да. Так и раньше называли. Если ты слыхал.

И тут Спассоу оскорбился.

Потом на какое-то время на его хитрой роже мелькнуло выражение алчности, потом понятливости. Очевидно, ему была знакома репутация Отто Харкэмана, то чем он занимался, что не искал легких путей добывания денег.

На Кипере было легко; местные жители не сопротивлялись. Стрелковое оружие и лучевые пушки не могли вести огонь в большом радиусе. Кое-где пытались, но боевые машины налетали, бомбили, стреляли. Они дрались с отчаянной безнадежностью, точно так, как он стал бы защищать Траскон.

Он занялся кофе и сигаретой. Взглянув, увидел, что Спассоу ушел, а Харкэман сидит в конце палубы, дымя короткой трубкой.

— Вы видели слона, Лукас? — спросил он. — Вам не кажется, что он похож на этого слона?

— Старое земное слово, я где-то читал. Все, что я знаю, слон — животное размером с нашего грэмского мегатерия. На первый взгляд поражает воображение. Слонов надо видеть. Это был ваш четвертый рейд. Вы увидите его.

Он раньше бывал в боях; вел воинов Траскона при пограничном конфликте с бароном Мэнниувелом, там были только бандиты и конокрады. Ему показалось, что это походит на то. Он вспомнил, как очень давно его мучило предчувствие, будто на экране рос город, а "Немезида" спускалась на него. Четыре катера с нее и два с "Бича космоса" спиралью двигались в сотне миль за городом; "Бич космоса" вошел в сплющивающийся круг в двадцати милях от его центра… "Немезида" продолжала свое безжалостное падение, пока не оказалась в десяти милях от земли, потом выбросила десант и боевые машины с несколькими яйцевидными роботами. Все должно задрожать. И все шло успешно не то, что у дурацкой банды Волкенхэйна.

Потом экран ожил. Короткий и бессмысленный бой в городе. Он мог еще видеть бесполезные маленькие пушки, калибром семьдесят или восемьдесят миллиметров, на высокой повозке, которую тащили шесть косматых криволапых зверя. Они были очень неуклюжи, пытались дотащить до места, но ракета, брошенная с аэрокара попала прямо в ствол. Пушки, снаряды, люди, даже отряд в пятидесяти ярдах позади бесследно исчезли.

Маленькая группа, в которой было несколько женщин, пыталась защитить верх высокого полуразрушенного здания ружьями и револьверами. Один воздушный кавалерист уничтожил их одним выстрелом.

— У них нет шансов, — чуть-чуть жалея, проговорил он, — но они продолжают драться.

— Да, не правда ли, глупо? — добавил Харкэман, стоявший рядом.

— А как бы вы поступили на их месте?

— Дрался бы. Попытался бы уничтожить, как можно больше врагов, прежде чем прикончили бы меня. Земляне такие же дураки, как эти. Вот почему, мы больше люди.

Если посмотреть на резню в городе, то это был ад, сотворенный людьми. Траск спустился вместе с Харкэманом, бой, если его можно так назвать, все продолжался. Харкэман считал, что люди должны видеть его среди себя; чувствовал себя виноватым.

Он и сэр Патрик Морленд вошли в большое пустое здание, построенное в те времена, когда Кипера была членом республик земной федерации. Воздух был едким от дыма, сыпались хлопья пепла.

Удивительно, сколько сгорело в этом городе из остекленного камня. Не менее удивительно, как хорошо сохранилось все, что было близко к земле. Люди в этих городах не теряли гордости.

Они были одни в огромных пустых проходах; грохот и ужас отодвинулись от них; а может они от них; потом войдя в зал увидели мужчину; одного из местных жителей, на корточках сидевшего у тела женщины и качая ее на руках. Она была мертва, у нее была снесена половина черепа; он крепко прижимал ее к себе; ее кровь залила его рубашку. Рядом с мужчиной лежал забытый карабин.

— Бедняга, — проговорил Морленд и шагнул вперед.

— Нет.

Траск отстранил его левой рукой. Правой выхватил револьвер и убил мужчину. Морленд был потрясен.

— Лукас, дьявол! Зачем ты это сделал?

— Мне хотелось бы, чтобы Эндрю Даннэн то же сделал бы со мной.

Он неловко сунул револьвер в кобуру.

— Каково бы ему было, если бы он остался. Сколько еще неожиданного встретили мы здесь сегодня? И мы окажемся не лучше сумасшедшего Даннэна.

На следующее утро собрав все ценное, отправили на корабль, потом отправили за пять миль к другому городу. Селения, встречавшиеся на пути, еще ночью были ограблены и сожжены людьми Волкенхэйна. Никто не был предупрежден, на Кипере не было электричества, радио, телеграфа; новости развозили глашатаи на лошадях. В полдень было покончено и с этим городом. Там происходило то же, что и в первом.

Это произошло в деревне. Крупный рогатый скот — уроженец этой планеты, с крупными телами, однорогие, размером с грэмского бизона или одного из мутантов земного кэрабоаса на Тэнисе, с длинной шерстью, как у земных яков. Он велел воинам с "Немезиды", ранее работавших на его трансконском ранчо выбрать коров и четырех быков, чтобы их хватило на весь путь. Может кое-кто доживет и до Тэниса, а там акклиматизируется, они бы, пожалуй, были самой ценной добычей с Киперы.

Третий город был у развилки реки, походил на Трейдтаун Тэниса. Его грабили два дня. Кипериане предпочитали такой транспорт, как грубо отесанные лодки с колесами, в них перевозили товары всех сортов. Самое лучшее, что у кипериан были деньги — большие золотые монеты, в банках их было много.

Город был отстроен после падения Федерации, восстал из последовавшего варварского периода, потому основными товарами были продукты леса. Все загорелось сразу, огонь бушевал двое суток. Это было видно на телескопических экранах, даже, когда их убрали из атмосферы, мрак заволок планету, в темноте брезжил мертвенно-бледный свет.

— Грязное дело.

Харкэман кивнул.

— Разбой и убийство всегда таковы. Не спрашивайте, кто сказал что космические викинги — профессиональные разбойники и убийцы, но тот, кто это изрек не остерегся, и был ограблен, как многие простофили в старой Федерации.

— Мертвец. Лукас Траск из Траскона. Он забыл, что говорил это.

— Вам хотелось бы сохранить Траскон и остаться на Грэме?

— Нет. Если бы захотел, то ежеминутно думал бы о том, что думаю сейчас. Конечно, нет.

— А я полагаю, что, да. По крайней мере, грызет червячок. Я просто рвался в свой первый набег, мечтал о нем целый год. Он отдал свою чашку роботу и встал.

— Отдохнем пару часиков. Потом проглотим несколько витаминок из аптечки. Это полезно. Проверим готовность кораблей; выпьем и скажем:

— Отлично сделано, мальчики.

Илейн снова пришла к нему, когда он отдыхал. С ужасом смотрела на него; он пытался спрятать от нее лицо, но понимал, что пытается спрятаться от себя.

5

Они прямо направились на Эглонсби, Эматерэзу, "Немезида" и "Бич космоса". Радары подняли их за пять световых секунд; тогда уже многие планеты знали, что они летят, никто не удивился зачем. Пал Корефф на мониторе поймал по меньшей мере двадцать радиостанций, заставляя кого-нибудь опознавать их. Это была однообразная работа, кое-кто запаниковал, но все отзывались на земном языке.

Гэрван Спассоу забеспокоился. На коммуникационном экране появился Боук Волкенхэйн.

— У них есть радио и радары! — закричал он.

— Ну и что? — спросил Харкэман. — У них они уже лет двадцать, когда Рок Морган побывал здесь на "Коулсаке". А есть у них ядерная энергетика?

— А, если и есть. Человек с дубинкой легко справлялся с человеком, у которого оружие — кулак; с ружьем легко справиться с шестью с дубинками; а два корабля с ядерным оружием могут избавить целую планету от жителей.

— Ведь, правда, Лукас?

Тот кивнул.

— Пол, можешь узнать, что делается на эглонсбийской станции?

— А что вы собираетесь делать? — хотелось узнать Волкенхэйну.

Предложить капитулировать. Если не захотят, сбросим адскую зажигалку, потом предложим сдаться другому городу. Вряд ли второй откажется. Если уж собрались убивать, сворачивать с пути не будем.

Волкенхэйна ошеломила эта идея сжечь не разграбленный город. Спассоу что-то прошипел.

— …учить грязных неоварваров читать…

Корефф предложил ему заткнуться. Он поднял телефонную трубку.

— Космические викинги "Немезиды" и "Бича космоса" вызывают город Эглонсби, космические викинги…

Он повторил это несколько раз; эфир молчал.

— Вэн, — вызвал он орудийный отсек. — Поработай в четырех милях над городом.

Положил трубку и посмотрел на южный полюс корабля. Телескопический экран потемнел. Волкенхэйн на борту другого корабля, предупреждая закричал. Не закрытый фильтром экран "Немезиды" показал падение снаряда. Город Эглонсби взлетел на воздух. Потом все потемнело. На другом экране вспыхнуло оранжево-желтое пламя. Через некоторое время фильтры убрали, телескопические экраны освободили. Он поднял телефонную трубку.

— Космические викинги вызывают Эглонсби, последнее предупреждение. Отвечайте.

— Эглонсби вызывает космических викингов. Ваша бомба нанесла колоссальный ущерб. Приостановите огонь, пока с вами не свяжется кто-нибудь из руководителей. Говорит главный оператор центральной государственной телестудии. Я ни чего не решаю, потому и не могу ничего вам сказать или что-то обсуждать.

— Ага, похоже на диктатуру, — заметил Харкэман.

— Схватите диктатора, пистолет к виску и все ваше.

— Ничего не знаю. Пусть кто-нибудь из руководства сообщит о капитуляции города. Если через час не сдадитесь, уничтожим город.

Через минуту заговорил другой голос.

— Это — Гонсалес Джен — секретарь Педросано Педро — президента Совета синдикатов. Мы подключим президента для разговора с вами.

— Подключайте сразу ко мне.

Не прошло и пятнадцати минут, как появился президент.

— Мы можем сопротивляться, но понимаем, что всем рискуем, — начал он.

— Погодите. Что вы знаете об ядерном оружии?

— Из истории; у нас нет. Мы никак не можем расщепить ядро.

— Вы можете потерять все и всех на Эглонсби, в радиусе сто миль. Вы все еще хотите сопротивляться?

Президент не хотел, так и сказал. Траск спросил, кому он подчиняется.

— Я уполномочен решать, как поступать в непредвиденных случаях, — тихо добавил, — а это такой. Совет автоматически поддержит мое решение.

Харкэман нажал на кнопку.

— Что я говорил. Диктатура с фальшивым парламентом во главе.

— Если он не марионетка оптархии. — Траск подвинулся к Харкэману, нажав на кнопку.

— Как велик ваш совет?

— Шестнадцать депутатов, выбранных синдикатом. Есть синдикаты заводов, фабрик, малого бизнеса…

— Государство первого земного докосмического века. Бенни — американский лось, — проговорил Харкэман.

— Давайте уступим и договоримся.

Когда они удостоверились, что народ предупрежден о бесполезности сопротивления, "Немезида" спустилась на две мили от центра города.

Здания были — невысокие тысячефутовые, несколько пятисотфутовых, стояли друг к другу ближе чем на планетах Воинственного мира, которым присущи широкие проходы. В нескольких местах дороги пересекались. Харкэмана рассмешило это.

— Посадочные площадки. Я видел такие на других планетах, где нет антигравитации. Для крылатых летательных аппаратов, работающих на химическом горючем. Надеюсь, у нас время осмотреться. Держу пари, они здесь даже путешествуют.

"Великий ущерб", причиненный бомбой был приблизительно равен эффекту от среднего урагана, но слабее сильных ветров Траскона. Сильнее оказался моральный ущерб.

Траск встретился с президентом Педросаном и Советом синдикатов в просторном хорошо меблированном кабинете в верхнем этаже одного не очень высокого здания.

До Волкенхэйна только сейчас дошло, что эти люди почти цивилизованы. Их представили. Фамилии хозяев стояли перед именами, это был намек на культурную и политическую организацию использования регистрации в алфавитном порядке. Хозяева были одеты во что-то напоминавшее униформу. Когда все расселись вокруг большого овального стола, Харкэман вытащил револьвер и стукнул рукояткой.

— Лорд Траск, вы сами хотите иметь дело с этими людьми? — для проформы спросил он.

— Конечно, адмирал, — он стал говорить с президентом, не обращая на других внимания. — Мы хотим, чтобы вы поняли, что мы контролируем город, и мы требуем полного подчинения.

Если покоритесь, ничего плохого вам не сделаем; жестоки не будем с народом. Этот визит не обойдется вам дорого, это будет простая цена по сравнению с тем, что мы могли бы сделать.

Президент и депутаты переглянулись. Пусть это заботит налогоплательщиков; а они выйдут сухими из воды.

— Вы поняли, что мы хотим максимум ценного, но в минимальном объеме, — продолжил он. — Драгоценности, шедевры искусства, самые роскошные меха. Редкие металлы. Металлы для монет: золото и платину. У вас есть валюта, я полагаю?

— О, нет! — вяло отнекивался президент Педросан. — Наша валюта в обороте. Денежные знаки очень просты.

Харкэман неучтиво фыркнул. Вероятно, вероятно, он раньше встречался с подобной экономической системой. Траску хотелось знать пользуются ли они золотом или платиной.

— И золотом, и драгоценностями, иногда. — Видно они не были совершенными экономическими пуританами.

— Конечно, и платиной в промышленности.

— Если им надо золото, пусть отправляются Столголэнд, — сказал один из членов синдиката. — У них большой золотой запас.

Таким образом он мог обвинить их в том, что они едят свои пальцы, а может и своих детей.

— Я видел очень старые карты этой планеты, Столголэнда на них нет.

— Хотелось бы, чтобы и на нашей тоже, — вставил генерал Эктер из службы безопасности.

— Для планеты будет лучше, если вы переключитесь с нас на них, — сказал кто-то.

— Джентльменам еще не поздно изменить решение, — сказал Педросан. — Мне собирать золотые монеты у своего народа? Когда Траск кивнул, он продолжил:

— Все основано на столголэндской валюте. Действительны бумажные деньги, теоретически переводящиеся в золото. На самом деле золото нации сконцентрировано в трех банковских сокровищницах. Мы точно знаем где.

— Вы заинтриговали меня, президент Педросан.

— А? Что ж у вас два больших корабля и шесть катеров; есть ядерное оружие, на этой планете нет. Вам подвластна антигравитация, для нас это сказка. Но у нас полтора миллиона наземных войск; есть самолеты, танки, химическое оружие. Если вы нападете на Столголэнд мы будем всецело на вашей стороне; Генерал Дарго будет командовать войсками. Все, что мы попросим, когда вы погрузите золото Столголэнда на свои корабли, это чтобы вы оставили наши войска нам.

Это все, что было на встрече. Была и вторая; только Траск, Харкэман и сэр Патрик Морленд представляли космических викингов, правительство Эглонсби представляли президент Педросан и генерал Дарго. Они встретились в более интимной обстановке в маленьком, но роскошном кабинете в том же здании.

— Если вы собираетесь объявлять войну Столголэнду, пока не подавайте вида, живите дружно, — советовал Морленд. — Мы не собираемся навсегда здесь оставаться.

— Вот как? — казалось Педросан хотел сказать что-то очень важное. — Значит вы предупредите их? Конечно, нет. Наша атака будет неожиданна для них. Это ничего не даст, но нарушит оборону, — добавил он. — Капиталисты Столголэнда не давали нам жить все эти годы. Если не вы, так они напали бы на нас, как только улетят ваши корабли. И я бы также поступил, будь на их месте.

— Но вы хоть поддерживаете с ними мало-мальские дружеские отношения?

— Конечно. Мы цивилизованы. Правительство и народ Эглонсби миролюбивы…

— Да, понятно, мистер президент. Здесь есть их посольство?

— Они называют его так! — воскликнул Дарго. — Это гадючье гнездо шпионов, готовящих свержение!..

— Мы справимся с ними, — сказал Харкэман. — Вы не сможете изолировать всех их агентов с нашей помощью, это вызовет подозрение. Мы попытаемся заполучить их.

— Да. Вы подниметесь в воздух и обратитесь к народу с призывом сотрудничать с нами; прикажите своим войскам присоединиться к нашим и собирать дань на Эглонсби, — сказал Траск. — В этом случае, если Столголэндцы увидят ваши войска, собравшиеся вокруг нашей посадочной площадки, они подумают, что вы помогаете грузить добычу.

— И мы объявим, что большая часть — военное снаряжение, — добавил Дарго. — Этим объясниться, почему наши пушки и танки на ваших кораблях.

Когда столголэндское посольство было захвачено космическими викингами, посол попросил разрешить ему связаться со своим руководством. Он предложил: если космические викинги не станут угрожать и не навредят их войскам, то им доставят десять тон золота.

Траск сделал вид, что благосклонно принимает это предложение.

Столголэнд располагался в узких и мелководных морях государства Эглонсби; это были крошечные острова, но каждый из них имел нефть. У нефтяных компаний были самолеты и наземные машины; нефть была причиной раздора двух наций. Шпионаж в Эглонсби был отлично налажен, и советы Траска захватить посла подтвердили подозрение, что готовится какая-то авантюра. Ежечасно радиостанции Эглонсби призывали народ присоединиться к космическим викингам и готовиться к войне. Шпионы Эглонсби в Столголэнде активизировались. Столголэндские армии сосредоточились в четырех морских портах на побережье, обращенном к Эглонсби; были собраны все типы кораблей. Тем временем симпатии траска и к тем и к другим улетучились.

Вторжение в Столголэнд началось на пятое утро после их прибытия на Эглонсби. Перед рассветом шесть катеров взлетели, покружили над планетой и полетели на север в двух из тройки было золото. Их обнаружили радары, но слишком поздно. Хотя на двух даже не было оружия, три улетели со слитками и монетами.

Четыре морских порта были нейтрализованы брошенной ядерной бомбой. Подходящее слово, нейтрализованы, подумал Траск, в нем не было отзвука смерти, увечий, ожогов. "Немезида" и "Бич космоса" могли выполнять роль десантных кораблей; они высадили войска Эглонсби в Столгонополисе. Пока они грабили город с обычной жестокостью, космические викинги грузили золото и другие ценности.

Они оставались там и на следующее утро, когда туда прибыл президент Педросан с предложением столголэндскому премьеру и его кабинету капитулировать. К вечеру возвратились в Эглонсби.

Добыча составляла полмиллиарда экскалибурских стелларов. Боук Волкенхэйн и Гэрван Спассоу были так поражены, что лишились дара речи.

Потом начался грабеж.

Они забирали машины, стальные листы и сплавы легких металлов. Город превратился в склад, переполненный ценностями. Несмотря на протесты социалистов и эгалитеристов (поборников равноправия), на которых опиралось правительство, золото было конфисковано. Там еще было несколько больших музеев. Вэн Ларч — специалист в этой отрасли выбрал лучшее.

Также там была огромная публичная библиотека. В ней исчез Отто Харкэман с шестью людьми и антигравитационной шаландой. Ее исторический отдел пригодиться в будущем.

Президент Педро Педросан этой ночью выступил по радио из Столгонополиса.

— Так вы, космические викинги, держите свое слово, — возмущался он. — Вы покидаете меня и моих солдат, собираясь грабить Эглонсби. Вы обещали не трогать нас, если я помогу вам получить золото Столголэнда.

— Ничто такого я не обещал. Обещал помочь захватить Столголэнд. Вы получили его, — ответил Траск. — Обещал избежать ненужных жестокостей и потерь. Я уже повесил дюжину своих молодцов за воровство и убийства. Через двадцать четыре часа нас здесь не будет. Сами можете начинать грабить. Мы умываем руки.

Это было правдой. Те несколько воинских частей и полиция, оставленные в городе не смогли справиться с толпой, потревоженной космическими викингами. Люди хватали все, что попадет под руку. Произошло по меньшей мере двенадцать изнасилований и жестоких убийств, преступников повесили. Никто из команд, даже с "Бича космоса" не возмутился. Они чувствовали свою вину перед местными жителями и то, что не подчинились приказу.

Несколько воинских частей на самолетах улетели их Столголэнда. Им там больше нечего было делать.

Харкэман пополнил свой запас микрокниг, сейчас стоял на командной палубе и хохотал.

— Не знаю, что станет делать Педросан. Чертовщина какая-то, я сам не знаю, что бы стал делать, очутись в таком положении. Наверное, с половиной армии вернется назад, другую половину оставит в Столголэнде и обе потеряет. Думаю, заглянет сюда года через три-четыре из любопытства. Если мы получим еще процентов двадцать их того, что получили Вояж окупится.

После того, как они вышли в гиперпространство, почувствовав себя в безопасности, три стандартных галактических дня на корабле трезвых не было.

Харкэман нес чепуху, начитавшись исторических рукописей, которые нашел. Спассоу ликовал. Никто не сможет больше называть их трусливыми воришками. Он это повторял все время. На Кипере, соглашался он, может, так и было. Вшивые два или три миллиона стелларов!

6

На Беовульфе было скверно.

Волкенхэйн и Спассоу противились грабежам. Никто Беовульф не грабил; это был крепкий орешек. На нем была ядерная энергия и атомное оружие; антигравитационные и обыкновенные летательные аппараты; они колонизировали пару планет своей системы. У них было все. Беовульф был цивилизованной планетой, а вы еще не имели дела с такими. Кроме того, разве мало грабить на Эматерэзу?

— Нет, не хотим, — сказал им Траск. — Если мы собираемся что-то сделать на Тэнисе, нам нужна энергия, ведь не ветряными же мельницами или турбинами пользоваться. Как вы заметили, Беовульф владеет ядерной энергией. Вот, гд�