Глава 24

«Черт! Черт, черт побери! — пронеслось в голове Дэвида. — Уж кого-кого, а этого парнишку я убивать никак не собирался».

К счастью, Билли продолжал говорить, и говорить именно то, что дало Дэвиду передышку.

— Я-то знаю, что ты тоже будешь мучить меня своими дурацкими вопросами, — сказал Билли, — как тот, который приходил до тебя. Ты с ним уже говорил?

— С кем? — Интерес Дэвида был абсолютно неподдельным.

— С тем, другим. С Владом.

— Не знаю такого, почти честно признался Дэвид, лицо которого осветилось довольной улыбкой: разговор не был окончен, а значит, ребенок оставался вне опасности.

— Влад по крайней мере не пытался прикинуться врачом или санитаром. А ты,

— сделал вывод мальчик, — видимо, любишь врать.

— А как ты догадался, что я не санитар? — спросил Дэвид.

Билли криво усмехнулся.

— Секрет, — не без гордости сказал он. — Мой маленький секрет.

Тут-то Дэвид впервые ощутил словно укол тончайшей иголкой, первое прикосновение магической силы, исходившей от Билли. Теперь все вставало на свои места: мальчишка был колдуном! Маленьким, но колдуном. Это и спасло его от гибели в ту страшную ночь.

Собравшись с мыслями, Дэвид присел на край кровати Билли и, улыбаясь, сказал:

— Ладно, сдаюсь. Никакой я не врач и не фельдшер, да и вообще не медик.

Прав ты в другом: меня действительно просили, чтобы я порасспросил тебя кое о чем.

Билли был польщен столь полной и безоговорочной капитуляцией.

— Кто тебя прислал? — требовательно спросил он.

Демонстративно оглядевшись, якобы желая убедиться, что рядом никого нет, Дэвид заговорщически спросил:

— А ты никому не расскажешь?

— Обещаю, — абсолютно серьезно ответил мальчик.

Дэвид ткнул пальцем вверх, словно указывая куда-то в небо.

— Мое начальство, — почти шепотом сказал он, — очень важные птицы. И знаешь, если ты откажешься отвечать, мне от них влетит так, что мало не покажется.

Билли нахмурился.

— Но ведь это не правильно! — воскликнул он. — Тебя не должны наказывать за то, что я не хочу говорить.

— Ничего не поделаешь, — вздохнул Дэвид. — Такие уж они, эти важные птицы.

— Извини, я не хотел, чтобы тебе из-за меня попало.

— Да ничего, — отмахнулся Дэвид. — Я же понимаю, что ты не нарочно. — Затем, сделав вид, что в голову ему пришла спасительная мысль, Дэвид оживился и сказал:

— Слушай, а давай мы с тобой притворимся!

— В каком смысле?

— Ну, сделаем вид, что я тебя спрашивал, а ты отвечал. Что говорить, я сам как-нибудь придумаю. Только ты не проговорись, и все будет в порядке.

— А не слишком ли это похоже на вранье? — осведомился Билли.

Дэвид сделал вид, что думает, а затем, сокрушенно вздохнув, развел руками, словно признавая поражение.

— Согласен. Вранье это, по-другому и не назовешь. Ненавижу ложь. Я бы и тебя не пытался обмануть, если бы меня не заставили.

Он встал и стал собирать медицинские инструменты.

— Ладно, пойду я, — сказал Дэвид, — ничего, что-нибудь придумаем.

— Подожди, — окликнул его Билли, когда Дэвид уже стоял у дверей.

Дэвид с умоляющей улыбкой оглянулся и спросил:

— Ну что? Придумал, как мне выкрутиться? Усаживаясь на кровати и поправляя подушки, Билли сказал:

— Нет, выкручиваться не придется. Пусть все будет честно. Давай спрашивай.

Я обещаю ответить на все твои вопросы.

Дэвид снова подошел к кровати Билли.

— Спасибо, — сказал он, — ты меня просто спас. Давай сделаем вот как: не буду я тебя ни о чем спрашивать. Ты просто расскажи все как было. Я перескажу это своему начальству и попрошу, чтобы они тебя больше не беспокоили.

Билли кивнул и стал рассказывать подробно и обстоятельно. Поначалу он пытался сохранять спокойствие и бесстрастность, но чувства взяли свое, и на глаза его навернулись слезы. Мрачные воспоминания нахлынули на него, ожили в памяти, сжали сердце ледяными клещами.

…Он спал. Спал, но сон его вдруг стал тяжелым и беспокойным. Страх, предчувствие беды пробудили его; он понял: где-то рядом, совсем близко притаилось чудовище. Оно пришло по его душу, оно оскалило зубы и выпустило когти, оно уже почти настигло его…

Инстинкт, до того дремавший в душе ребенка, на миг пробудился — Билли вытянул вперед и вверх руки и прокричал невесть откуда взявшиеся слова только что рожденного заклинания. Его первого, оказавшегося сильным и действенным заклинания.

А в следующий миг — взрыв! — Билли зажмурился. — Слепящий огонь, пожирающий все вокруг.

Его последний крик: «Люпе!..»

Миг — и он снова в больничной палате, в медсанчасти русской космической крепости; он плачет и стесняется своих слез.

Дэвиду захотелось обнять мальчика, успокоить его, но он не позволил себе сделать эту ошибку. Что-то подсказало ему: Билли воспримет как унижение любую попытку общаться с ним не как со взрослым.

Действительно, Билли довольно быстро взял себя в руки и чуть смущенно сказал:

— Извини. Глупо получилось.

— Не глупее, чем у тех, кто заставил меня выпытывать у тебя все это, — сказал Дэвид, почти не кривя душой, — ну что, дорассказать сможешь?

— А больше и рассказывать нечего, — пожал плечами Билли. — Потом… единственное, что я помню, — это пустота, в которой я плаваю, как в воде. Затем и это исчезло. Наверное, я потерял сознание, а когда очнулся, то очутился в этом дурацком госпитале. А все остальные… они погибли, все… — Чтобы не расплакаться, Билли был вынужден замолчать.

В палате повисла тишина. Билли молча боролся со слезами, а Дэвид украдкой следил за ним, с удивлением узнавая в мальчике самого себя — в далеком детстве.

Уже больше тысячи лет прошло с тех пор, как он, шестилетний ребенок, остался сиротой: его родители погибли в авиакатастрофе. Только особые способности и редкая сила воли не позволили Дэвиду исчезнуть, раствориться в многомиллиардной толпе нищих, оставшихся безымянными людей. Острый ум, физическая сила, выносливость и ловкость помогли ему выжить и «сделать себя».

Как одаренный и перспективный спортсмен, он легко поступил в военную академию Вест-Пойнт и даже получил стипендию. Здесь он отлично проявил себя как в учебе, так и в спортивных состязаниях, выиграв немало медалей для родного учебного заведения, а затем и для всей страны. Выступал он в классическом десятиборье и в военном пятиборье. Олимпийские игры уже ждали Дэвида, но в его судьбе произошел новый поворот: он был переведен на службу в отборочный отряд корпуса «Одиссей».

Неожиданно, как это только что произошло с Билли, волна трагических воспоминаний захлестнула Дэвида. Старые обиды, боль поражений и неудач, а главное — кровавые тени убитых им людей ярко высветились в памяти. Чудовищные образы проплыли перед внутренним взором: кровь, много крови; люди, на коленях молящие о пощаде… Ни жалости, ни пощады — эти чувства неведомы ему. Их место занято ненавистью и холодным расчетом, верой в правоту своего дела и решимостью выполнить поставленную задачу любой ценой.

«Тревога!» — заверещала, завибрировала в кармане Дэвида гремлин-шкатулка.

Что-то не так! Рядом опасность!

Гормоны, стимуляторы, активаторы и прочая химия хлынули в вены.

Мыслительный процесс неизмеримо ускорился. Тело приготовилось к предельным нагрузкам.

Где враг? Кто он?

Дэвид заметил, что Билли подозрительно смотрит на него. Неужели? Нет, только не он. От этого загадочного мальчишки опасность не исходила.

Но откуда? Где противник и откуда ждать нападения?

— Что случилось? — спросил Билли. — Что-то не так?

Дэвид заставил себя вновь войти в роль:

— Да нет, показалось… Лучше скажи, там, на корабле… ну, помнишь, ты говорил про какое-то чудовище, которое, мол, тебя и разбудило?

— Это-то уж точно мне показалось, — отмахнулся Билли, — не было там никакого чудовища… если не считать ракеты.

— Но ты ведь не ее почувствовал, не ракета же напугала тебя так сильно. Ты же ее не видел!

Билли понял, что Дэвиду удалось разгадать его тайну — обладание магическими способностями. Словно прочитав его мысли, Дэвид поспешил заверить:

— Ты не бойся, про это я никому ничего не скажу.

Билли кивнул и сказал:

— Понимаешь… мне приснилось… какое-то животное? — нет, не живое оно было… ну, чудовище, что ли? Но не ракета — это точно. Вот и все.

— Скорее всего, — заявил Дэвид абсолютно уверенным голосом, — это просто совпадение.

На самом же деле уверен Дэвид был как раз в обратном: по его глубокому убеждению, совпадений не бывает, особенно таких. А значит (Дэвиду даже стало не по себе), что-то там действительно было! Что-то черное, злое, затаившееся…

Но что именно?

Или — кто?

— Кто-то идет, — сказал Билли.

Дэвид вздрогнул, метнулся к двери и у самого порога замер. Мгновение ожидания, оценки, и все стало ясно: это он — тот, чье приближение Дэвид не спутал бы ни с чьим другим. Наконец-то! Дэвид с некоторым удивлением поймал себя на этой мысли.

— Это Влад, — сообщил Билли. — Тот, который приходил до тебя. Дэвид кивнул и сказал:

— Я знаю.

Билли вдруг понял, что происходит и чем это грозит.

— Ты убьешь его? — дрогнувшим голосом спросил он.

Дэвид заставил себя умерить желания. Как бы ни хотелось ему сойтись в равном, беспощадном, но честном поединке с противником, он понимал, что поддаться искушению значило провалить операцию.

Никто не должен знать о его присутствии на борту станции «Бородино».

— Не сейчас, — отвечая на вопрос Билли и убеждая в чем-то сам себя, сказал он и взял со столика шприц-пистолет.

Билли с ужасом наблюдал за тем, как пистолет приставляется к его руке, крепко сжатой стальными пальцами Дэвида.

— Меня? — выдохнул Билли.

Нажатие курка — и препарат был впрыснут в кровь мальчика. Билли тотчас же упал на подушки — бледный и тихий как покойник.

Дэвид развернулся, лихорадочно продумывая путь к отступлению.

Одна мысль, не относящаяся к операции, засела в его голове: пошли они все!.. Пошли они все, во главе с отцом Зорзой! Пошли туда вслед за ним и все остальные!..

Делайте что хотите, но мальчишку я убивать не собираюсь!