Глава 4

К полудню, когда атаки Истинных особенно активизировались и появилась возможность прорыва, Зоров и Рангар вышли на городскую стену и из лазеров подожгли обширный участок воспламенявшейся как порох сухой желтой травы. Истинные в страхе отступили, и лишь изредка с их стороны постреливали лучники да метали камни штурмовые катапульты — не прицельно, наугад.

К Зорову подошел Праведный в золотистых доспехах с тремя полосками на груди — офицер — и низко поклонился.

— От имени Повелителя, Единого и Всеправедного, благодарю вас, воины великие и непобедимые, с оружием подобно молниям, за помощь. Однако позволю себе вопрос: отчего вы не обрушили свои огненные стрелы на врагов, премерзко именующих себя Истинными? Почему не испепелили их, а лишь напугали? Ведь испуг проходит, а ярость остается… злобная, нечестивая ярость… и мы, Праведные, должны будем отдавать свои жизни, чтобы защитить детей, матерей и жен?

— Я уже говорил тебе, что мы не собираемся воевать ни на чьей стороне, — устало произнес Зоров. — Тем более — убивать… Отпугнуть — это самое большее, что мы можем сделать для вас. Так что еще раз попроси Повелителя принять нас… иначе мы и того не будем делать, что пока делаем.

— У нас ваша женщина, — напомнил Праведный.

— А я тебе сказал, что, если с ее головы хоть волос упадет, я сожгу, к чертям собачьим, весь твой город! — повысил голос Зоров, а Рангар, поигрывая желваками, недвусмысленно повел стволом лазерного пистолета.

Праведный побледнел и опустил голову.

— Да будет так, — процедил он. — Я доложу Повелителю. Ждите.

И удалился, даже спиной ухитрившись показать, что оскорблен в своих лучших чувствах.

— Вот так-то, брат Рангар, — сказал Зоров. — Придется подождать.

— Да уж… — хмуро отозвался Рангар.

Они присели на уступ, идущий по всему внутреннему периметру городской стены. Несло гарью, экскрементами и отвратительно-сладковатым смрадом гниющих, разлагающихся трупов. Зоров едва сдерживал рвотные позывы. Более привычный к подобному Рангар только угрюмо сплевывал сквозь зубы.

Перед ними безликим, серым, каменным чудовищем притаился город Праведных. Только дворец Повелителя да еще несколько дворцов поменьше, принадлежавших его ближайшим сподвижникам, выделялись тем, что с натяжкой можно было назвать архитектурой. Все остальные дома напоминали казармы — чересчур напоминали.

— Ну и чего мы ждем? — спросил Рангар, в очередной раз сплюнув и так хватив кулаком по каменному парапету, что от того отвалился немалый кусок.

— Просто ждем, — ответил Зоров. — Нам велено подождать, вот и ждем. А ты, брат, запомни и повторяй как молитву: мы в левоспиральном мире, Желтом мире… и не вина этих людей, что они так… живут. Как и Голубой мир не виноват, что он… гм… таков.

Рангар снова хмыкнул, но промолчал. Он чувствовал, что Зоров прав, — но как бы не до конца прав. Чего-то он не учитывал. А Рангар это ощущал на уровне звериного инстинкта, чутья… но не мог сформулировать даже для себя. Все-таки мы отличаемся, подумал Рангар, и в какие-то моменты здорово отличаемся… но это и хорошо, наверное. И еще он в который раз подивился истинности земной поговорки (очевидно, истинности выстраданной), что хуже всего — ждать и догонять. А как раз этим им преимущественно приходилось заниматься в последнее время. Закрыв глаза, Рангар откинулся на холодный камень городской стены и почему-то вспомнил, как они попали сюда, в Желтый мир из мира Голубого.

…В конце концов после целого ряда мытарств (в основном имевших вид сескуально-эротических и прочих соблазнов, мужественно ими преодоленных) маленький отряд из трех человек добился аудиенции у Верховной Жрицы Любви, которая и сопроводила их к очередной Двери. Эта Дверь, как и предполагал Зоров, вела только в один мир — Желтый. Местным жителям пользоваться Дверью категорически запрещалось, а по иномирянам решение принимал либо конклав, либо Верховная Жрица единолично.

— Мне жаль отпускать вас, — с грустью произнесла величественная седая женщина, прекрасная даже в своем более чем зрелом возрасте. — Вы красивы душой и телом, и сердца ваши горячи и способны любить сильно и ярко. Но сейчас вами движет чувство еще более сильное… оно носит разрушительный характер и ему не место в моем мире. Но, как это ни странно звучит, особенно в моих устах, я уверена, что вы имеете право на это чувство… хотя и не здесь, конечно. Поэтому я говорю вам: прощайте.

— Благодарим вас. — Зоров поклонился, его примеру последовали Рангар и Лада. — Скажите только одно: перед нами прошли пятеро… из них один мальчик, а один в черном металле…

— Да, да я пропустила их… они неизмеримо более чужды нашему миру, чем вы… кроме мальчика, конечно. Ни я, ни мои сестры не делали даже попыток задержать их.

— Тем самым они увеличили свою фору, — мрачно констатировал Зоров. — Что ж, тем быстрее нам надо отправляться в путь. Прощайте!

Держась за руки, они шагнули в Дверь… их закружило, оторвало друг от друга… и они оказались в Желтом мире… и вновь порознь. Правда, никто не потерял сознания и не утратил оружие и одежду. Рангар и Зоров довольно быстро отыскали друг друга, а когда их попытался захватить патруль, устроили небольшую, но очень эффектную демонстрацию силы, после чего относиться к ним стали с большим почтением.

— Хорр! — короткий гортанный возглас вернул Рангара к реальности. За ними пришли, чтобы препроводить во дворец.

Повелитель, Всеправедный Ур, оказался тучным стариком с выцветшими глазами неопределенного цвета, прятавшими ум, хитрость и жестокость, обвислыми щеками и крючковатым носом. Латы его сияли золотым блеском, на тонких и бескровных губах, обычно сжатых презрительно и надменно, сейчас змеилась улыбка, отнюдь не добавлявшая ему обаяния. Принял он иномирян в Тронном, самом большом зале дворца; высокие мрачные своды подпирали колонны из камня цвета пережженной охры, чадное пламя факелов и тусклый свет из узких стрельчатых окон не могли развеять царивший здесь сумрак; относительно светло было лишь возле трона, огромного и нелепого, отдаленно напоминавшего формой китайскую пагоду. Сам Ур восседал на троне, а десяток его телохранителей с обнаженными кривыми саблями располагались полукругом у его подножия.

Доставивший их офицер пал ниц, Зоров и Рангар коротко поклонились. На секунду странная гримаса судорогой исказила лицо Правителя, но голос прозвучал сухо и спокойно:

— Как мне доложили, чужеземцы, вы отказались применить свое удивительное оружие против наших исконных врагов, премерзких тварей, богопротивно именующих себя Истинными. Почему?

— Мы вообще противники войн и убийств, — произнес Зоров. — Мы не выступим ни на вашей стороне, ни на стороне ваших противников. Мы стараемся лишь предотвратить кровопролитие, если это в наших силах. Что касается оружия… Его создатели предусмотрели вариант, когда им попытаются завладеть другие, и приняли меры. В чужих руках оно просто не будет работать. (Последнее было верно только для гравирезонатора, но приходилось пойти на эту ложь, чтобы обезопасить себя от поползновений Правителя завладеть лазерными пистолетами любой ценой.) Вот гляди, Всеправедный… — Зоров извлек из кобуры пистолет и спросил, оглядевшись: — Чего не жалко тебе в этом зале?

Глаза Правителя вспыхнули, и он указал пальцем на огромный каменный стол:

— Вот это… мои умельцы сделают еще.

— Смотри, Всеправедный, я нажимаю вот здесь…

Слепящий луч полыхнул в полумраке зала, и стол осел, аккуратно перерезанный пополам. Тут же Зоров с ловкостью профессионального престидижитатора выщелкнул аккумулятор и спрятал его в эластичном рукаве «камуфло».

— А теперь попробуй ты, — и Зоров протянул лазер Правителю. Сейчас, без энергии, пистолет был пригоден разве что для забивания гвоздей.

Всеправедный нетерпеливо дернул рукой, и начальник стражи торопливо схватил оружие и с поклоном передал его своему властелину. Тот долго и старательно давил на гашетку, крутил лимб уровня выходной мощности, щелкал переключателем режимов работы — безрезультатно.

— Теперь убедился? — спокойно спросил Зоров. — А теперь дай сюда и еще раз посмотри.

Проделав с быстротой, делавшей движение незаметным, обратную операцию с аккумулятором, Зоров перерезал стол в другом месте.

— Вот так. Кстати, мое оружие не работает даже в руках моего товарища, как и его — в моих.

Правитель выглядел крайне разочарованным. Рангар едва подавил смешок, глядя на его физиономию: Всеправедный будто бы вместо изысканного лакомства проглотил паука.

— А теперь, о великий, мы просим тебя отпустить женщину и показать, как мы можем покинуть этот мир. Думаю, сия тайна известна тебе. Не сомневаюсь, что, как человек умный и мудрый, ты не будешь возражать против этого, ибо пользы от нас тебе не будет, а хлопот мы можем принести… достаточно много.

Ур прикрыл глаза и долго молчал. Потом произнес, медленно и веско роняя слова:

— Чужеземец, ты сказал одну фразу… что вы стараетесь, по мере ваших сил, предотвратить кровопролитие…

— Это так, — подтвердил Зоров.

— Хорошо. Это ведь и моя — наивысшая — задача. Точнее, одна из наивысших задач…

Он еще помолчал некоторое время, затем почти беззвучно хлопнул в ладоши. Позади трона возникла тень человека, он скользнул к его подножию и склонился в глубоком поклоне.

— Фиру, приведи Мальдеху, — приказал Ур негромко. — Пусть чужеземцы услышат его печальный рассказ.

Мальдеху оказался единственным уцелевшим в кровавой бойне, устроенной диверсионным отрядом Истинных в его родной деревне. Даже у видавшего виды и много крови Рангара волосы зашевелились на голове от жуткого повествования седого как лунь пятнадцатилетнего мальчика с застывшими глазами, в которые навсегда и намертво въелся ужас.

— Вот так-то, чужеземцы, — проговорил Повелитель, и голос его заметно дрогнул. — Мы, конечно, тоже убиваем. Но только воинов, а не женщин и детей. Иногда — очень редко — нам приходится пытать захваченных в плен врагов, если они добровольно отказываются сообщить сведения, которые могут спасти сотни и тысячи жизней моего народа. Но такого мы не делаем. И Бог свидетель, делать не будем, как бы плохо ни обстояли наши военные дела. Поэтому я, Правитель Праведных Ур, прошу и заклинаю именем единого Бога-создателя: помогите нам! Уничтожьте эту скверну, и во всем нашем мире воцарится такой желанный мир и покой! И тогда, клянусь, ни одна капля крови не прольется более. А вы отправитесь далее своей благочестивой дорогой мудрости.

Да, искушение было велико. Очень велико. Рангар даже дернулся, пытаясь шагнуть вперед, но его поймал за рукав Зоров и остановил.

— Возможно, ты прав, Всеправедный, — глухим, надтреснутым голосом произнес он. — Но мы не можем, не имеем права сделать то, что ты просишь. (Ур закрыл глаза, и снова медленная судорога прокатилась по его лицу.) Пойми, ведь в массе своей солдаты армии Истинных не виноваты в том, что им приходится убивать, как и твои солдаты. А палачей и убийц надо вначале судить, а уж потом приводить приговор в исполнение.

Ур долго-долго молчал. Затем хрипло произнес:

— Подойдите ближе, чужеземцы. А вы все отойдите подальше… да и вы тоже. Если бы чужеземцы хотели, они испепелили бы меня уже давно… Вот так. Слушайте же, это не предназначено даже для ушей моих приближенных. Есть еще один способ установить мир… хотя бы временный. Сейчас у этих богомерзких Истинных развязаны руки… и я вынужден уйти в глухую оборону… таково их условие.

— Почему? — спросил Зоров. — В чем выражается их преимущество?

— Агентам богопротивного Харшу, диктатора Истинных, удалось похитить моего сына. Во всем моем государстве об этом знают только три человека. Я даже боюсь представить, что произойдет, если это станет достоянием широких кругов… пораженческие настроения и так уже заметны кое-где. А тогда начнется настоящая паника.

— Ты хочешь, чтобы мы освободили твоего сына?

— О, это было бы лучшим выходом! Но он упрятан так надежно, что до него не добраться даже вам. А если бы и удалось… У его охранников приказ; при малейшей опасности подобного рода умертвить моего сына. Нет, это, увы, нереально. Я хочу предложить… точнее, попросить вас… умолить вас… ответить Харшу тем же, что он сделал со мной. Ибо сейчас это не под силу даже лучшим моим людям… принца тщательно охраняют. Однако все же не так, как моего сына. Тем более иногда он гуляет, выезжает в войска… да что там! Я снабжу вас детальнейшей информацией!

Зоров колебался только мгновение, затем кивнул:

— Хорошо. Паритет я тебе обеспечу. По сути, это то же самое Равновесие, только в более узком смысле… Но ты должен поклясться, Всеправедный, что обращение с принцем будет… достойным.

— Клянусь Богом, великим, всемогущим и всеблагим!

— Тогда давай свою информацию. Но перед операцией мы должны встретиться с нашей женщиной и убедиться, что у нее все в порядке.

— Да разве я возражаю? — всплеснул пухлыми руками Ур. — Я что, враг себе?

Ладу содержали в довольно богатой по местным меркам опочивальне на третьем этаже дворца. При ней безотлучно находились две мощного телосложения женщины в строгих желтых рясах, вход сторожили трое гвардейцев из дворцовой охраны. Все, что хоть отдаленно напоминало оружие, у нее отобрали. Увидев Рангара и Зорова, Лада радостно вскрикнула и бросилась к мужу, прижавшись к его груди.

— Тебя не обижали здесь, малыш? — шепнул Рангар ей на ухо. Лада отрицательно качнула головой и почему-то всхлипнула.

— Мы тебя еще ненадолго покинем… есть одно дело… а затем продолжим наш путь. Кстати, по нашему требованию все твое оружие тебе вернут. Жди нас и ни о чем не беспокойся. Мы здесь сейчас очень важные птицы. Ну и ты тоже, естественно.

Рангар не хотел волновать Ладу рассказом о том, что им предстоит сделать. И пока считал нецелесообразным сообщать жене один очень интересный факт из секретных сведений, доведенных до них по распоряжению Правителя. А факт сей имел место в одном из разведдонесений из стана противника:

«Сообщаю также о появлении во дворце Харшу пятерых чужеземцев очень странного облика (источник — агент Оратор, подтверждение — агенты Плотник и Маэстро). На первых порах об этом болтали свободно, но внезапно рты позакрывались и на эту тему говорят не то чтобы неохотно — вообще не говорят. Единственное, что удалось установить достоверно: диктатор проводит с чужеземцами все свое время. Менестрель».

Было о чем задуматься перед вылазкой в лагерь Истинных. Было.

Только-только диск местного светила всплыл над застилавшей горизонт пеленой то ли тумана, то ли дыма, в столицу Истинных великий город Танат-Риис потянулись крестьянские повозки с пахучим домашним хлебом и копченым мясом, молоком и сыром, свежей рыбой и сочными плодами декато, медом и вином. Сейчас, когда доблестная армия Истинных крепко потеснила этих фанатичных варваров, с идиотской спесью именующих себя Праведными, дела в окрестных деревнях пошли гораздо лучше. И Всемудрейший Властитель, богоравный Харшу-Узревший-Истину, совершил шаг воистину достойный собственной мудрости — открыл базары и разрешил крестьянам торговать, чем резко поднял их активность и производительность. И это — несмотря на военное положение. И армия, не в пример совсем недавнему прошлому, когда продукты у крестьян почти стопроцентно изымались на нужды военных, зажила сытнее и лучше, и здравицы Всемудрейшему звучали все чаще и чаще; лишь горстка аристократов, недовольная резким обогащением помещиков, коих благородные по-прежнему называли не иначе, как быдлом, затаила злость. Впрочем, чувства сии ох как глубоко таить приходилось, ибо тысячи чутких ушей у богоравного, и скор он на расправу…

В одной из ничем не примечательных повозок, укрытой как от палящих лучей, так и от внезапного ливня шкурой болотного оленя тлану, ехали три крестьянина, в чем вряд ли усомнился бы даже самый придирчивый взгляд. Однако лишь один из них (да и то в далеком прошлом) был крестьянином; двое других имели о сельском деле (тем более местном) весьма смутное понятие. Первого звали Тан, и он считался одним из самых ловких и хитрых шпионов Праведных; еще десяток кругов тому назад он сменил крестьянскую робу вначале на солдатский, а затем и на офицерский мундир; быстрая карьера и изворотливый, хитрый ум в сочетании с твердостью характера и преданностью идеям праведности заставили обратить на него внимание Тайной канцелярии, куда он вскорости и попал на службу. Двое других были Зоров и Рангар. Под непривычной крестьянской одеждой (к достоинствам которой можно было отнести разве что ее просторность) скрывались их истинные наряды и оружие.

Приближались столичные ворота, охраняемые элитными белокольчужниками Всемудрейшего.

— Почаще кланяйтесь и держитесь подобострастно, — в который уже раз повторил нехитрую инструкцию Тан. — Когда буду давать хабарь сержанту, глазами не зыркайте, а лучше вообще отвернитесь… от греха подальше. По законам этого придурка Харшу свидетельство трех человек даже низкого сословия достаточно для обвинения чиновника почти любого ранга… кроме дворян, ежели они находятся на государственной службе. Дворянина может обвинить только другой дворянин. А для уличенного во взяточничестве две дороги: либо правая рука долой, либо на передовую.

— И что, все равно берут? — спросил Зоров с интересом.

— Берут, — презрительно хмыкнул Тан. — Боятся, но берут. Тоже мне — Истинные…

— А ваши, значит, не берут? — продолжил расспросы Зоров.

— Да как можно!.. — задохнулся от возмущения Тан. — Мы же — Праведные!

— Ну-ну, — примирительно произнес Зоров. — Не сердись. Мы в вашем мире новички и многого не ведаем.

А сам вспомнил недавнее долгое ожидание в холодном мрачном холле — своеобразной приемной Всеправедного Ура — и совершенно удивительное преображение неприступного секретаря Правителя, когда маленький бриллиантик с пряжки пояса Лады перекочевал ему в карман…

Тем временем повозка подъехала к подъемному мосту и остановилась на досмотровой площадке, повинуясь взмаху рослого воина в кольчуге из белого металла.

— Сюда, сюда подъезжай, — зычно крикнул он. Судя по плюмажу, украшавшему шлем, это и был сержант.

Повозка подъехала и стала так, что поравнялась с открытым люком в толстой стене небольшой постройки перед воротами. Острые глаза Рангара приметили покатый дощатый настил, примыкавший к люку и уходивший куда-то в подвальную темноту. Судя по блеску полированных досок, настилом пользовались весьма часто.

— Чего везешь?! Торговое дозволение где?! — гаркнул сержант так, что уши заложило, а сам, приблизившись, значительно поглядел в глаза Тану. Тот, беспрерывно кланяясь, торопливо сунул заранее приготовленный объемистый мешок в люк. Мешок, набирая скорость по гладкому настилу, ухнул вниз. Зоров и Рангар как склонились в поклоне, так и не поднимали глаз.

— Ничего не побьется? — совсем не зычно, а очень даже тихо спросил сержант.

— Никак нет, ваша доблесть… вино в бурдюке, а мед в кадке. Остальное не бьется, хе-хе, — шепотом выпалил Тан.

— Ты мне еще похехекай, — проворчал сержант и вновь гаркнул во всю силу своих могучих легких: — Этих пропустить!

Вот так, без особых затей и применения сильнодействующих средств, Зоров и Рангар оказались в Танат-Риисе. Как глубокомысленно заметил впоследствии Зоров, взятка — она и в Афр… то есть и в Желтом мире взятка…

Под вечер, когда больше половины товара было распродано, Тан в который раз повторил свои наставления:

— Сейчас мы сдадим остатки товара под охрану и пойдем, как это здесь принято, в кабак. Там мы быстренько «напьемся» и, шатаясь, уйдем якобы на ночлег. Со стороны это все должно выглядеть вполне натурально, ибо шпиков и в крестьянских харчевнях хватает. Затем вы в укромном месте сбросите крестьянскую одежду — в ней вы дойдете только до первого патруля, которыми оцеплен торговый район, — и наденете балахоны уборщиков мусора — их вы найдете в этом узелке. Балахоны эти, надобно вам знать, самый незаметный и привычный глазу наряд в этом городе, да и все, в том числе и патрули, воротят от уборщиков мусора нос… а тем не менее мусорщикам разрешено ходить везде вплоть до ограды дворца самого Харшу. Ну а дальше…

— Да, дальше мы сами, — сказал Зоров. — Спасибо за помощь.

— Это мой долг Праведного! — вскинул голову Тан.

Зоров взглянул на него как-то странно, но промолчал.

Дворец Всемудрейшего стоял на самом возвышенном месте столицы — горе пророка Алайи. Гора, правда, в лучшем случае тянула на невысокий холм, но — делать нечего — историческое название!

Увенчанный мощным фортификационным сооружением холм живо напомнил Зорову слайды средневековой Англии. Замок окружал тройной частокол из уходящих, казалось, в самое небо толстых железных пик; кроме того, по кольцевым аллеям снаружи и изнутри частокола прохаживались до зубов вооруженные патрули в белых кольчугах — причем, судя по головным уборам, внутренние патрули целиком состояли из офицеров. Одно казалось обнадеживающим: до самого дворца тянулся густой парк.

Близилась полночь; затаившиеся в тени разлапистого дерева Зоров и Рангар выжидали, изучая порядок прохождения патрулей и выискивая закономерности во временных интервалах их следования. Сейчас они уже сбросили балахоны мусорщиков и были одеты в свою настоящую одежду. Зоров бросал нетерпеливые взгляды на табло наручного прибора, сейчас работавшего в режиме хронометра. Встроенный в прибор микропроцессор тут же выдавал вероятностные интервалы прохождения очередной тройки патрульных. Зорову очень не нравилось, что с появлением каждого нового патруля оценки компьютера менялись.

— Черт их всех побери, Рангар! — едва слышным шепотом выругался Зоров. — Такое впечатление, что они шляются, как кому вздумается!

— Тогда начальник патруля — гений, — так же тихо ответил Рангар.

— Что будем делать? — шепот Зорова повис в воздухе, и он сам продолжил: — Ни один из патрулей усыпить нельзя — следующий за ним немедленно подымет тревогу… слышь, как перекликаются? Единственная надежда — проскользнуть между. Но как? Часто идут, гады…

— Гады? — полунасмешливо переспросил Рангар. — И ты, Брут… Это еще мне такие слова простительны — Коарм, по земным меркам, средневековая планета, и я варвар, у которого руки по локоть в крови… Но ты… землянин, человеколюб, гуманист…

— Заткнись! — бросил Зоров. Может, чуть резче, чем сам того хотел.

— Ладно уж, — хмыкнул Рангар. — Ты, брат, такой же ершистый, как я. Не злись. Давай лучше о деле. Что там твой компьютер дает? Когда будет самый благоприятный момент?

— Через три минуты сорок секунд, — в шепоте Зорова еще сквозила обида. — Максимальный зазор — двенадцать секунд. Вероятность — 0,86.

— Что ж, выбирать не приходится. Скомандуешь?

Зоров молча кивнул. Неприятный осадок после эскапады Рангара никак не хотел растворяться. Возможно, потому что Рангар прав, и никто из них не имеет права даже в мыслях считать любого из жителей этого мира (и не только этого) своим врагом? Или все же имеет? Проклятые вопросы… Он сжал зубы и перевел взгляд на хронометр, отсчитывавший последние секунды перед прорывом.

Зоров не знал, что очень скоро жизнь сама ответит на эти вопросы.

Две тени, сливаясь с окружающей темнотой, беззвучно скользили меж деревьев и кустов. Тройной забор вокруг дворца им удалось миновать благополучно, и теперь они неуклонно приближались к цитадели богоравного. Но тут их поджидала настоящая неприятность

— Берхи… собаки… — в один голос выдохнули Рангар и Зоров.

И в самом деле, еще два частокола окружали дворец Всемудрейшего, но только теперь между ними по усыпанной песком дорожке ходили не патрули, а бегали огромные клыкастые животные в шипастых железных ошейниках, напоминавшие земных мастифов. Для Зорова и Рангара исключительной удачей оказалось то, что они подошли к дворцу с подветренной стороны.

— Ну, брат, пришла пора для твоего антиграва, — прошептал Рангар. — С берхами шутки плохи. И парализаторы наши могут не сработать из-за небольших различий в длинах волн. Конечно, если установить выходную мощность на сто процентов, им просто поразрывает мозги, но…

— Я тоже люблю животных, — буркнул Зоров. — Цепляйся за меня и держись крепко. Сейчас полетаем… — и прибавил крепкий старинный оборот на родном языке.

…Неведомо по какой ассоциации Зоров вспомнил свою первую ночь на Планете Карнавалов в качестве агента ОСК, и похожее на сегодняшнее проникновение на крышу энергоблока на острове Виктория… как давно это было, в который раз подумал он, и как тогда все казалось простым!.. Существовала тайна, мрак которой необходимо было развеять во имя светлых идеалов… Развеял. Благодарное человечество долго сюсюкало, так и не узнав, что произошло на самом деле. А кто вернет ему Джоанну? Которую он, он, ОН погубил своим тупоумием и подозрительностью?! Остро шевельнулся в груди осколок той, великой, нечеловеческой боли, терзавшей Алзора… Да, Рангару удалось вытащить душу Джоанны из информационного коллапсара. Ну и что? Где она сейчас? В инфернальной бездне информационных структур? Которые, по Мак-Киллану, строго ортогональны структурам мира материального и посему практически в последнем неощутимы?

— Ты что, в космос собрался улететь? — изумленный шепот Рангара прервал поток его мыслей.

Они в самом деле воспарили на такую высоту, откуда дворец Всемудрейшего выглядел небольшим светлым пятном с пляшущими светлячками факелов на сторожевых башнях. Открылась и панорама ночной столицы — россыпи огней почти от горизонта до горизонта. Да, большим городом был Танат-Риис.

— Извини, задумался, — буркнул Зоров, переводя антиграв в режим снижения. Минуты через три они опустились настолько, что стали хорошо различимы окна замка: часть — тускло освещенные бегающими сполохами факельного огня, большинство — темные, как провалы в ничто. К одному из таких провалов Зоров и устремился, справедливо полагая, что за ним — пустая комната. Во всяком случае, вероятность этого значительно превышала нулевую. Возможно, конечно, что там спали. Но он шуметь не собирался.

Подлетев к окну вплотную, он принялся за работу. В первую очередь он из специальных соединяющихся штырей собрал рамку, по размерам чуть уступавшую оконному проему. Затем в углах рамки прикрепил вакуумные присоски и приложил получившуюся конструкцию к оконному стеклу. Легкий чмокающий звук сообщил ему, что присоски прилепились к стеклу. Из ножен на поясе Зоров извлек многоцелевой десантный нож и нажал на кнопку. С тихим щелчком выскочило лезвие, гиперонитовая кромка которого позволяла резать даже алмаз, как масло. Одним движением, совершенно не прикладывая усилий, он провел по стеклу за внешним периметром рамки. И закрывавшее окно стекло оказалось у него в руках. Спрятав нож и придав своему телу горизонтальное положение (соответственно такое же положение принял Рангар, который распластался на спине брата), Зоров осторожно вплыл в комнату. Пахнуло затхлостью и пылью — помещение явно было нежилым. Зоров включил фонарик, и глазам разведчиков предстал большой, очень пыльный и почти пустой зал (в одном из углов горкой была свалена какая-то рухлядь — скорее всего обломки мебели).

— До порога желательно перелететь — наследим, — шепнул Рангар.

Зоров молча кивнул, завис вместе с Рангаром на полутораметровой высоте, аккуратно вставил стекло назад, убрав рамку с присосками, и закрепил стекло несколькими каплями прозрачного, моментально сохнущего клея. Затем они плавно подлетели к единственной двери, ведущей из зала, и Зоров осторожно повернул массивную, с затейливой резьбой дверную ручку… с противным тягучим скрипом дверь отворилась… нервы сжаты в комок…

Тишина. Пустой и длинный, тянущийся в обе стороны коридор. Редкие факелы в настенных держателях бросают тускло-багровые отсветы. Пол выложен мозаичными плитками, стены украшены фресками, но на всем лежит печать запустения. Пыли, правда, на полу нет — скорее всего ее сдувают царящие здесь сквозняки, и это позволяет Зорову и Рангару встать на ноги.

— Такое впечатление, что этот коридор окольцовывает весь замок, — сказал Рангар, настороженно бросая взгляды влево-вправо. — А это значит, что от него должны идти радиальные ответвления, ведущие к центру. И, кажется, один из них вон там… видишь?

— Вижу, — тихо отозвался Зоров, и они неслышными тенями двинулись в том направлении. Слева и справа им попадались двери вперемешку с глубокими нишами, вполне вероятно, предназначавшимися для часовых. Возможно, когда-то они и стояли в них, бдительно и не очень неся караульную службу, но сейчас это крыло замка явно пустовало, и начальник дворцовой охраны не считал необходимым выставлять здесь посты.

В радиальном коридоре факелов горело гораздо больше, но вот светлее от этого почему-то не было. Чадный, дымный, тусклый темно-багровый огонь производил странное впечатление…

— Кислорода здесь, что ли, мало, — сказал Рангар, озирая убегающую вдаль вереницу огней.

— С кислородом все в порядке, восемнадцать процентов, — произнес Зоров, поглядев на табло анализатора, перевел глаза на прибор на запястье, вздрогнул и быстро скомандовал:

— Немедленно назад!

В кольцевом коридоре он, не отрывая взгляда от наручного экранчика, перевел дух, и Рангар с тревогой заметил мелкие бисеринки пота на лбу и висках брата.

— Что случилось?!

— Там, в коридоре, началась интенсивная разрядка всех батарей… и этот странный факельный огонь… В общем, я вижу только одно разумное объяснение этим феноменам: где-то в недрах дворца работает генератор энтропийного поля.

— Разве такие существуют?

— На Земле — только как экзотическое теоретическое допущение. Несколько лет тому назад Эйнард Эйфио в одной из своих работ обосновал принципиальную возможность существования поля, рассеивающего любые виды энергии. В пределах действия этого поля, например, невозможны ядерные реакции, а скорость химических замедляется, особенно быстрых реакций типа горения и взрыва. Не работают лазеры и прочие энергоизлучатели, а все виды энергонакопителей и аккумуляторов разряжаются. При достаточно высокой плотности энтропийного поля оно способно останавливать жизнедеятельность организмов любых форм и видов.

— И ты хочешь сказать…

— Трудно допустить что-то иное.

— Но откуда оно взялось, демон его раздери?!

— Черный Гладиатор, — сказал Зоров устало. — Помнишь разведдонесение некоего Менестреля? Если принять, что вся эта гоп-компания сидит сейчас где-то там, — он кивнул в сторону сердца дворца, — а мы с тобой совершенно не представляем, кто или что есть Черный Гладиатор… откуда нам тогда знать, какой технический уровень доступен ему? Так что примем пока как рабочую гипотезу, что враг наш обладает энтропийным генератором, который сейчас работает. Причем локально, закрывая полем только центральную часть дворца, и не на полную мощность.

— Откуда такие глубокие выводы?

— Что-то на Коарме ты, братец, позабыл о дедукции и логике. Поле локально, потому что в радиальном коридоре оно есть, а в кольцевом — нет.

Что касается ограниченной мощности… Я уже говорил, что поле достаточной плотности способно останавливать процессы жизнедеятельности. Я изложил достаточно ясно?..

— Вполне, — проворчал Рангар. — И, между прочим, однажды с подобным мне уже довелось столкнуться. Остров Тарнаг-армар, где располагалась Цитадель Сверкающих, окружал мертвый пояс, в котором погибало все живое. Мы прорвались сквозь него только благодаря кольцу Дальвиры.

— Вам повезло. Энтропийное поле — страшная штука. И хотя сейчас генератор работает лишь на долю своей мощности, нам придется все энергоемкое оружие оставить где-то здесь, чтобы подобрать на обратном пути. Иначе мы вообще останемся без оружия. Конечно, все это чрезвычайно усложняет нашу задачу…

— Ничего, брат, — прищурился Рангар. — Свой путь к Цитадели двенадцать лет назад я проделал без лазеров и прочей хитрой техники. Авось и сейчас прорвемся.

— Так тому и быть. — Зоров ощутил прилив злого азарта и усмехнулся: — Два брата-акробата с мечом, но без гранаты…

— Чего это тебя на стихи потянуло? — в тон ему спросил Рангар.

— Да так… анекдот один древний вспомнил, про статую в лучах заката… Так, думаю, вот эта ниша вполне подойдет.

Он первым отстегнул пояс-антиграв и лазерный пистолет, завернул их вместе с гравирезонатором и гранатами в камуфляжную пленку (обладавшей, подобно материалу комбинезона, способностью к мимикрии), расчистил в глубине ниши место от мусора, положил туда сверток и притрусил сверху тем же мусором.

Рангар повторил эту же операцию со своими гранатами и лазерным пистолетом.

И два разведчика скользнули в глубь радиального коридора, хоть и потерявшие в огневой мощи, но вряд ли ставшие от этого менее опасными.

Вначале им просто-таки необыкновенно повезло; точнее, они решили, что им повезло, — а разница между истинной удачей и удачей мнимой весьма существенна и обоим было суждено в этом убедиться на собственной шкуре, причем и самом прямом, физическом смысле этого слова.

Первый же пост, на который они наткнулись, состоял из двух тяжеловооруженных гвардейцев; охраняли они ничем не примечательную лестницу, ведущую наверх, причем толстый слой пыли на ступеньках свидетельствовал, что ею не пользовались давно.

Атака Рангара и Зорова была столь стремительна, что гвардейцы оказались в глубоком нокауте, так ничего и не успев понять. Рангар особым образом связал гвардейцев и заклеил им рты липкой лентой. Зоров достал из поясного кармана флакончик и дал понюхать одному из стражников. Тот дернулся и открыл глаза.

— Тихо, — как можно более зловещим голосом произнес Зоров, приставив кинжал к горлу пленного. — Будешь говорить — оставлю в живых, не будешь… — Он более чем понятным жестом провел лезвием поперек горла.

Пленник с круглыми от ужаса глазами торопливо закивал. Зоров отодрал ленту и спросил:

— Где принц?

Глаза гвардейца закатились — он был на грани обморока. Зоров сильно встряхнул его за плечи и настойчиво повторил вопрос.

— В… опочивальне… — просипел пленник.

— Отведешь нас туда, минуя другие посты. Если попробуешь выкинуть фортель, прирежу немедленно.

— Мне и так не жить, — обреченно сказал гвардеец, дрожа всем телом. — Трибунал — и конец.

— Мы тебя слегка пораним… будто бы ты храбро бился. Тогда самое большее тебя пошлют на передовую, а там далеко не все гибнут. Глядишь, еще героем вернешься.

Некоторое время пленник раздумывал. Затем все с тем же обреченным видом кивнул:

— Похоже, у меня нет выхода… я отведу вас. Но предупреждаю: двери в опочивальню принца охраняют шесть искуснейших бойцов из команды телохранителей самого Всемудрейшего! Вам не одолеть их!

— Это не твоя забота, — жестко усмехнулся Зоров. — Веди! Да, еще вот что: почему здесь пост? Ведь этой лестницей, судя по пыли, давно никто не пользовался. Куда она ведет?

— На смотровую галерею. Оттуда виден Пиршественный зал, где Всемудрейший устраивает обеды и ужины.

— Ах вот оно что! — сказал Зоров и многозначительно посмотрел на Рангара. Тот едва заметно кивнул — подумали они об одном и том же.

…Схватка у дверей опочивальни принца была короткой, но отчаянной. Телохранители принца в самом деле оказались отличными бойцами, к тому же сражались они с отвагой обреченных — уж их-то в случае поражения ожидала верная смерть от руки палача. И как знать бы исход схватки, если бы не фантастическое мастерство Рангара владения двумя мечами. Но они победили, и когда обезоруженные и израненные охранники поняли это, то дружно выхватили кинжалы и ударом в сердце покончили с собой.

— Фанатики… — содрогнулся Зоров. Глаза Рангара мрачно блеснули.

— У нас на Коарме в схожих ситуациях настоящие воины поступают так же.

Сзади раздался сдавленный храп. То ли вдохновленный примером телохранителей принца, то ли во всплеске отчаянной решимости, порожденной сознанием нарушенного воинского долга, пленный гвардеец повторил то, что перед этим сделали шестеро его коллег. Только вот способ самоубийства ему пришлось избрать не в пример более жуткий, учитывая, что руки его по-прежнему были связаны за спиной. Он воспользовался тем, что один из мечей, выбитый Рангаром из рук какого-то охранника во время боя, вонзился в стенку и застрял между кирпичами кладки. Пленник подошел, наклонился над застрявшим мечом и перерезал себе горло о его лезвие…

— Семь трупов, — угрюмо прокомментировал Зоров. — А ведь мы договорились не убивать без самой, самой крайней нужды.

— Не мы их убили, — произнес Рангар, впрочем, без особой уверенности в голосе.

— Не мы? — Уголки губ Зорова печально дрогнули. — Что ж, думай так, если тебе легче.

Принц спал так крепко, что даже не проснулся. На всякий случай Зоров сделал ему укол, гарантировавший полную бессознательность в течение восьми часов. Запаковав принца в ковер, они бегом вернулись к нише, где оставили оружие. В любой момент могла подняться, тревога.

— Ну что? — спросил Рангар. Братья посмотрели друг другу в глаза и все поняли без слов: никто даже подумать не мог об уходе, не побывав на смотровой галерее.

— Только очень быстро, — лишь буркнул Зоров, и они помчались, стремительно и бесшумно, как два призрака в мятущейся багровыми сполохами полутьме.

Вот и лестница, где они оставили одного связанного гвардейца. Он так и не пришел в себя, неподвижно скрючившись у стены.

Лестница. Один… два… три пролета. Галерея. Высокие перила ограждают провал на добрых двадцать метров. Так вот он какой. Пиршественный зал Всемудрейшего Харшу.:.

В центре исполинского помещения — громадный стол, уставленный разнообразными яствами и напитками. Вокруг стола — высокие стулья с резными спинками, и не сосчитать сколько. Большинство из них, однако, пустуют. Лишь у одного конца стола, где на резко выделяющемся своими размерами и богатством отделки стуле-троне восседает седой грузный мужчина в золотых доспехах — видать, сам Харшу, — сидят люди числом не более двадцати. И среди них…

Только ценой невероятного усилия воли да прокушенной губы Рангар удержал в груди готовый вырваться стон…

По правую руку от Всемудрейшего восседал бывший Президент Академии естественных наук Крон-армара Балеар Коннефлет, за ним — бывшие Верховные Маги Пенелиан Дируит и Клеохар Беарлиф, а еще дальше… В глазах Рангара защипало и взгляд на миг потерял резкость… но он успел увидеть. Возле Клеохара высилась забранная в темный металл фигура Черного Гладиатора, к левому запястью которого цепью был прикован сын Рангара Олвар Ол. Заметил Рангар и восковую бледность тонкого, изможденного личика, и темную синеву под глазами, и сами глаза — безжизненные, остановившиеся.

Зоров не успел помешать Рангару, да и смог бы ли?..

Веер бешено вращающихся сюрикэнов метнулся косо вниз, и Пенелиан с Клеохаром, одинаковым жестом схватившись за горло, рухнули со стульев. Балеару сюрикэн угодил чуть ниже и, видимо, попал в поддетую под камзол кольчугу, так как тот вскочил на ноги и что-то громко крикнул на незнакомом, но нечто смутно Рангару напомнившем языке. И уж вовсе никакого вреда не причинили метательные снаряды земных ниндзя Черному Гладиатору, со звоном отскочив от брони.

Еще раз успел метнуть сюрикэны Рангар (а Зорова охватило некое странное, жутковатое оцепенение: он впервые не знал, как поступить, ибо рассудок и навыки профессионала требовали одного, а сердце, душа — совсем иного; зато он хорошо знал, что подобное раздвоение оказывается, как правило, для профессионала гибельным… и ничего не мог поделать). Еще несколько человек за столом упало, диким голосом завопил Всемудрейший, но по-прежнему, словно заговоренный, стоял Балеар, и вновь сюрикэны отскочили от доспехов Черного Гладиатора. Но теперь с каким-то непостижимым выражением лица — оно будто бы осветилось изнутри ярким светом — вскочил на ноги Олвар и вскрик «Папа!!!» птицей взметнулся под своды зала.

А дальше начался какой-то чертов бред, и ни Зоров, ни Рангар так и не составили ясной картины последовавших событий. Цепь отдельных, порой противоречивых фрагментов — и все.

…Вначале Черный Гладиатор с прикованным Олваром будто, бы метнулся в сторону, и огромный кусок пола под ним начал проваливаться. Затем, без всякого перехода, Рангар и Зоров ощутили себя в бессмысленно длинном, гудящем туннеле, где они бежали, спасаясь от преследовавших их жутких монстров с молекулярными дезинтеграторами в крючковатых когтистых лапах… Потом наступило отрезвление, но оно было связано с болью: толстые арбалетные стрелы осыпали разведчиков. Они не смогли пробить нифриллитовую кольчугу Рангара и сверхпрочную ткань комбинезона Зорова, но несколько стрел поразили незащищенные ноги одного, а ткань «камуфло», хоть и не разорвалась, растянулась и вместе с наконечником стрел вошла в тело… это было больно, очень больно… и только тогда наваждение окончательно пропало, и Рангар с Зоровым рванулись назад, к далекому тайнику с оружием и поясом-антигравом, который давал единственный шанс на спасение…

Дворец напоминал растревоженный улей. Рангар и Зоров уже не неслись подобно бесплотным призракам, а ковыляли, оставляя, вполне материальные кровавые следы, а сзади, спереди, справа, слева слышался грозный топот окружавших их стражников… Им еще раз пришлось вступить в бой — на последних крохах воли и усилий воистину запредельных, и они таки прорвались сквозь строй преградивших им путь гвардейцев… И рухнули, истекая кровью, в нишу, где лежало оружие и запакованный в ковер принц.

— Ну, с-суки… — пробормотал Зоров, неверной уже рукой доставая из свертка лазер. — С-сейчас…

У него уже не возникала глубокомысленная дилемма — считать или не считать врагами настигающих их гвардейцев, он действовал как автомат, боевая машина, но выстрелил все-таки лучом парализующего поля, а не смертоносным огненным шнуром.

Когда преследователи медленно осели на пол, Зоров мутно зыркнул на Рангара и проговорил, с трудом ворочая языком:

— Уходим!

И тут же понял, что Рангар потерял сознание. Тогда Зоров, двигаясь словно во сне, включил пояс-антиграв, не надевая его, а зажав в зубах. Сразу стало легко, и ему удалось взвалить на одно плечо почти невесомое тело Рангара, а на второе — принца. Затем Зоров непослушными руками привязал их к себе монопластовыми ремнями, выжег лазером дверь ближайшей комнаты и, переведя антиграв в режим горизонтального полета, с ходу вышиб стекло и оказался в спасительной темноте.

На свободе.

Приземлились они уже за городом в лесу. Зорову едва-едва удалось дотянуть до полянки — аккумуляторы антиграва дохли на глазах, и последние метры они скорее падали, чем летели. Но по-настоящему спасла их десантная чудо-аптечка Зорова. И уже через полчаса лечения Рангар, чье состояние внушало Зорову серьезную тревогу, открыл глаза.

— Ноги… что у меня с ногами? — были его первые слова.

— Уже ничего… страшного. Часа через два сможешь идти. А было скверно, конечно. Восемь арбалетных стрел… в одну ногу пять, в другую три. Аптечка впрыснула тебе комплекс сильнейших заживляющих и регенерирующих препаратов плюс обезболивающее и стимуляторы. Мне тоже досталось… но минут через сорок я уже смогу двигаться более или менее полноценно. Антиграв гавкнул. В моем лазере осталось около двадцати процентов заряда, в твоем примерно сорок пять. Энтропийное поле сожрало более половины емкости аккумуляторов.

— А гравирезонатор?

— В порядке. Как ни странно, энтропийное поле совсем не повлияло на стерженек из таурида… интересная физическая загадка, кстати.

— Нам сейчас не о физических загадках думать надо, — хмуро бросил Рангар. — Жаль, что эта штука только на тебя настроена…

— А то бы ты с гравирезонатором наперевес пошел бы в атаку на дворец Всемудрейшего, — произнес Зоров с иронией.

— Знаешь что, брат… заткнись! Ты хоть знаешь, что такое семья, сын?

— А вот это удар ниже пояса, брат, — произнес Зоров, закусив губу. — Если ты думаешь, что я хочу спасти твоего сына меньше тебя, то, смею утверждать, ты ошибаешься. Только я не потерял голову и способен рассуждать здраво. И простая логика подсказывает, что Черный Гладиатор с твоим сыном и этим… как его… который уцелел…

— Балеаром, — угрюмо подсказал Рангар.

— Вот-вот, Балеаром, уже в очередном мире — Синем. И нам надо поспешить в страну Праведных, доставить Правителю принца, соединиться с Ладой и продолжить погоню. Заметь — у нас теперь численный перевес. Твои меткие броски отправили на тот свет двух магов-предателей.

— Пожалуй, ты прав, — после некоторого раздумья вынужден был согласиться Рангар. — Но как ты собираешься добираться до столицы Праведных?

— Пока пешком. Потом, если повезет, захватим лошадей.

— А этого что, на горбу переть? — Рангар кивнул головой в сторону рулона, в котором мирно покоился ничего не подозревающий о происшедших бурных событиях сын Всемудрейшего Харшу.

— Зачем на горбу? Скоро я его разбужу, уколю тетрабутал и пойдет, как миленький. Тетрабутал, знаешь ли, делает людей очень, ну просто очень послушными.

— Нам придется раздобыть местную одежду, — сказал Рангар. — Да и принца не помешает загримировать и переодеть… нас ведь ищут, не так ли?

— Это все так, но я не вижу нерешаемых проблем, — пожал плечами Зоров. — С нашей-то подготовкой… Что-то ты мне не нравишься, брат, — вдруг резко изменил он тему и внимательно стал разглядывать Рангара.

— Да я и сам себе не нравлюсь. — Рангар попытался улыбнуться, но у него не получилось. И тут его прорвало. Глаза полыхнули мрачным пламенем, кулаки сжались до белизны в костяшках пальцев и голосом, похожим на звук раздираемой жести, он проговорил: — Я знаю, что ты меня понимаешь… и я понимаю тебя, нам таки надо было уходить… но как подумаю… как подумаю, Саня, что Олвар у этих негодяев… на цепи, как берх… а он ведь позвал меня, позвал! Ты же слышал… и видел… на цепи…

Голос Рангара осекся, и он закрыл ладонями лицо.

— Успокойся, брат. — Зоров положил на плечо Рангара руку. — Если бы они хотели смерти Олвара, то давно бы убили его. Нет, он нужен им живым! И это дает нам и надежду, и шанс.

— Ладно, — глухо, не отнимая ладоней от лица, произнес Рангар. — Только этой надеждой и жить буду…

Путь до столицы Праведных Рангар запомнил плохо. В памяти остались лишь отдельные разрозненные эпизоды. Зато лицо сына — бледное, тонкое, прозрачное — постоянно стояло перед внутренним взором. И еще застывшие, потухшие глаза Олвара с синими тенями под ними. А в ушах стоял его крик, давший выход неистовой вспышке надежды на освобождение… увы, пока оказавшейся беспочвенной. Ночью сон не шел к Рангару, и он лежал неподвижно и беззвучно плакал с сухими глазами… так может плакать только душа человека. И лишь однажды две слезинки скатились по потемневшим, заросшим многодневной щетиной щекам — когда они добрались-таки до дворца Всеправедного, и Рангар сжал в объятиях Ладу, зарывшись лицом в ее волосы.

— Ведь совсем рядом же был… мог по колонне спуститься… — бормотал он по-русски, и не понимая слов, но постигая чуткой женской душой смысл, Лада гладила его по голове, прижимаясь к нему, словно пытаясь забрать в себя всю его боль и все его отчаяние.

— У меня есть одна идея, как в Синем мире попробовать избежать… э-э-э… всем известных нежелательных эффектов, — сказал Зоров, когда Всеправедный привел их в тайное святилище к уже привычному кубическому камню. После того как Зоров и Рангар доставили пленного принца. Повелителя Ура не покидало хорошее расположение духа — чересчур уж хорошее, если вдуматься. Но ни Зоров, ни тем более Рангар с Ладой не обратили на это внимания, мысленно уже продолжая погоню за врагами в Синем мире.

— Удачного пути вам, великие воины, — поблескивая маслянистыми глазками, выспренне произнес Ур. — Мне очень жаль, что вы покидаете нас, но уговор есть уговор. А то, что вы совершили, должно вообще очень быстро закончить войну.

И произнеся слова традиционного прощания, он удалился.

— Что ты предлагаешь? — спросил Рангар, пропустив, как и Зоров с Ладой, слова Всеправедного мимо ушей.

— Теперь мы не просто возьмемся за руки, но, максимально сконцентрировавшись, попробуем превратиться в единое целое. Мне кажется, это должно сработать. Не знаю, правда, как Лада… — Он с сомнением посмотрел на женщину.

— Она сможет, — уверенно заявил Рангар. — Кое-чему научил ее я, кое-что она знает сама… она ведь немного чародейка, не забывай. Думаю, все получится.

— Тогда начинаем, — сказал Зоров.

Они крепко взялись за руки, некоторое время постояли, закрыв глаза, и затем живой цепью и почти единым организмом — Рангар, Лада и Зоров — шагнули в расступившуюся твердь Двери.