13

– После того, как погас свет, начался кавардак, – сказал Камерон.

Он вполоборота повернулся в кресле и что-то тихо сказал своему спутнику. Тот поднялся, чтобы наполнить стакан водой, и когда Камерон его брал, его рука дрожала.

Гаррисон внимательно наблюдал за его действиями.

– Вы уже достаточно долго даете показания, мистер Камерон, и мне кажется, Вы можете отдохнуть какое-то время. Поскольку мы проводим опрос свидетелей в хронологическом порядке, следующим выступит, естественно, мистер Кроуэлл. Благодарю Вас, мистер Камерон.

– Спасибо, сэр.

Камерон встал, бережно поддерживаемый своим спутником, и медленно заковылял по залу. Лицо его исказилось от боли.

– Мистер Кроуэлл, не могли бы Вы подняться со своего места сюда? – спросил Рид.

Невысокий коренастый мужчина поднялся со своего места и неуверенно направился к трибуне. Усевшись, он повернул голову, чтобы встретиться взглядом с Рикменом, который ободряюще кивнул ему.

Рид спросил:

– Ваше полное имя?

Кроуэлл нервно облизнул губы и кашлянул.

– Генри Джеймс Кроуэлл.

– Ваша профессия, мистер Кроуэлл?

– Я председатель нескольких компаний, в том числе и горнодобывающей компании Хукахоронуи.

Гаррисон спросил:

– Вы являетесь пайщиком этой компании?

– Да, у меня есть небольшое число акций.

– Мистер Бэллард был директором этой компании, не правда ли?

– Да.

– В чем заключались его обязанности?

Кроуэлл нахмурился.

– Я не понял вопроса.

– Какие обязанности были у мистера Бэлларда?

– Самые обычные директорские обязанности – действовать в интересах компании под руководством совета директоров.

– Который возглавляли Вы?

– Да.

– Вы выслушали показания по поводу вашего телефонного звонка мистеру Бэлларду. Вы в самом деле звонили ему?

– Да.

– Зачем?

– Меня не было в городе, и я вернулся только поздно вечером в субботу. Мой секретарь дал мне список сообщений от мистера Бэлларда, чтобы я перезвонил ему. Я понял, что дело неотложное, поэтому немедленно позвонил ему.

– И что он ответил?

– Он что-то говорил про обвал. Я почти ничего не понял – говорил он очень невнятно.

– Вы не просили его объяснить подробнее?

– Просил.

Кроуэлл сжал руки.

– На том конце провода было слишком шумно – музыка и всякое такое. Я не смог все разобрать.

Гаррисон задумчиво смотрел на него, затем повернулся в сторону.

– Да, мистер Смитерс?

– Может ли свидетель уточнить, просил ли его мистер Бэллард связаться с Министерством гражданской обороны и предупредить о надвигающейся катастрофе в Хукахоронуи?

Гаррисон перевел взгляд на Кроуэлла, который заерзал в кресле.

– Он упоминал что-то в этом роде, но было слишком много помех на линии. Шум и крики.

Он помолчал.

– Потом линия отключилась.

– Что Вы сделали потом? – спросил Гаррисон.

– Посоветовался с женой.

Зал внезапно ожил. Гаррисон строго постучал молотком.

– Так Вы связались с Министерством гражданской обороны?

Кроуэлл, казалось, колебался.

– Нет, сэр.

– Почему нет?

– Я подумал, что меня разыгрывают. Эта музыка и шум на том конце провода... ну, я и решил...

Его голос смолк.

– Так Вы подумали, что мистер Бэллард Вас разыгрывает? – поинтересовался Гаррисон.

Лайалл и Рикмен подняли руки одновременно. Гаррисон кивнул Рикмену.

– Вы подумали, что мистер Бэллард пьян? – спросил Рикмен.

Лайалл ухмыльнулся и опустил руку.

– Подумал.

– Когда Вы сказали, что мистер Бэллард невнятно объяснялся, Вы ведь это имели в виду, не так ли?

– Да, – ответил Кроуэлл.

И благодарно улыбнулся Рикмену.

– Вы не имеете права подсказывать свидетелю ответы, – мягко сказал Рикмен.

– Прошу прощения, мистер председатель.

Рикмен поощрительно улыбнулся Кроуэллу.

– Кто назначил мистера Бэлларда директором компании?

– Указание пришло из Лондона – согласно решению большинства акционеров.

– Значит, к этому назначению Вы не имеете никакого отношения. Можно ли сказать, что кандидатуру мистера Бэлларда Вам навязали?

– Как владельцу немногих акций, мне не приходилось особенно возражать.

– Если бы Вы имели решающий голос, кого бы Вы рекомендовали на эту должность?

– Мистера Доббса, инженера шахты.

– Который погиб.

Кроуэлл наклонил голову и ничего не сказал.

– У меня все, – сказал Рикмен.

– Что Вы подумали о мистере Бэлларде, когда впервые встретили его? – спросил Гаррисон.

Кроуэлл пожал плечами.

– Подумал, что он достаточно самостоятельный молодой человек, правда, может быть, слишком молодой для такой работы.

– Показалось ли Вам, что он расположен к выпивке и розыгрышам?

– Тогда он не производил такого впечатления.

– А когда?

– Тем вечером, мистер председатель.

Гаррисон вздохнул, раздраженный закоренелой тупостью Кроуэлла.

– Но мы заслушали показания, что мистер Бэллард не был пьян и не собирался кого-либо разыгрывать. Почему же Вы не поверили ему, что он Вам говорил?

Кроуэлл горестно покрутил головой и посмотрел в сторону Рикмена, который сделал вид, что читает важную бумагу.

– Я не знаю, просто он так говорил.

– Тут было высказано предположение, что мистер Бэллард был Вам навязан. – Гаррисон произнес «навязан» с неприязненной интонацией. – После его назначения Вам приходилось кому-нибудь жаловаться на его деятельность?

– Нет.

Гаррисон медленно покачал головой, глядя неприязненно на свидетеля.

– Очень хорошо. Больше вопросов у меня нет.

Он взглянул с трибуны вниз.

– Да, мистер Бэллард.

– У меня есть вопросы.

– Я вижу, что у Вас все еще нет юридического представителя. Вы считаете, это разумно? Наверное, Вам приходилось слышать поговорку: «Защищающий себя сам – легкая добыча для хорошего юриста».

Бэллард улыбнулся.

– Она годится в обычном суде, а Вы, мистер председатель, не раз повторяли, что у нас совсем не судебное разбирательство. Я считаю, что имею право задавать вопросы свидетелю самостоятельно.

Гаррисон кивнул.

– Очень хорошо, мистер Бэллард.

Бэллард посмотрел на Кроуэлла.

– Мистер Кроуэлл, две недели спустя после катастрофы правление освободило меня от занимаемой должности. Почему?

Взметнулась рука Рикмена.

– Протестую! То, что произошло две недели спустя, не имеет никакого отношения к нашему расследованию.

– Мистер Рикмен возражает по существу.

– Я в самом деле не думаю, что имеет.

Бэллард встал.

– Могу я с Вами не согласиться?

– Конечно.

Бэллард достал блокнот.

– Я записал то, что Вы говорили в начале заседания. Вы поставили условие, что данные здесь показания не будут использованы в последующих судебных разбирательствах Мне кажется, что это расследование – единственное возможное открытое слушание.

Он перевернул страницу.

– Во второй день Макгилл сказал, что количество смертных случаев в результате катастрофы было больше чем могло бы быть. Возражение против этого заявления Вы отклонили на том основании, что это не судебное разбирательство, и Вы также можете контролировать данное слушание самостоятельно.

Он взглянул вверх.

– Мистер председатель, наше расследование широко освещается прессой, и не только в Новой Зеландии, но и в Великобритании. Несмотря на ваши разыскания, люди все равно будут склонны обвинять кого-либо в этих бессмысленных смертях. Сейчас были сделаны определенные обвинения по поводу моего характера, моего пристрастия к выпивке и предположительной любви к розыгрышам, которые я не могу игнорировать. Я прошу разрешения задать мистеру Кроуэллу вопросы в этой связи, ведь неспроста я был уволен с моей должности две недели спустя после катастрофы.

Гаррисон быстро проконсультировался с двумя своими помощниками, потом сказал:

– Портить чью-либо репутацию – не задача нашей Комиссии. Вы можете сесть, мистер Бэллард, и задавать вопросы мистеру Кроуэллу.

Рикмен сказал предостерегающе:

– Они могут быть опротестованы, мистер председатель.

– Разумеется, могут, – спокойно согласился Гаррисон. – Вы же видите, что слушание проходит согласно уставу Комиссии по расследованию. Продолжайте, мистер Бэллард.

Бэллард сел.

– Почему я был освобожден от должности, мистер Кроуэлл?

– Это было единодушное решение правления.

– Это не исчерпывающий ответ на мой вопрос, но пока не будем на этом останавливаться. Вы показали, что не имели к моему назначению никакого отношения, что сами бы выбрали другую кандидатуру, и что получили указания из Лондона. Вы обычно получаете указания из Лондона, мистер Кроуэлл?

– Конечно, нет.

– Тогда откуда же Вы получаете указания?

– Ну как же, от...

Кроуэлл неожиданно остановился.

– Я не получаю, как Вы говорите, указаний. Я – председатель компании.

– Понятно. Считаете себя кем-то вроде диктатора?

– Это оскорбительный вопрос.

– Вы вправе так считать. И все-таки прошу Вас ответить.

– Разумеется, я не диктатор.

– Но ведь невозможно не быть ни тем, ни другим, – заметил Бэллард. – Либо Вы получаете инструкции, либо нет. Так как, мистер Кроуэлл?

– Как председатель, я подчиняюсь правлению. Все решения принимаются сообща.

– Весьма демократично, – проговорил Бэллард. – Но решение о моем назначении на пост директора не было совместным решением правления, не правда ли, мистер Кроуэлл?

– Это решение не обязательно должно было быть единогласным, – ответил Кроуэлл. – Как Вы изволили заметить, это демократичная процедура, где решает большинство.

– Но не такая демократичная, чтобы кто-то решал единолично. Разве неизвестно, что тот, кто контролирует большинство голосов, управляет и компанией?

– Это обычная система.

– И Вы показали, что указание о моем назначении было принято держателем большинства акций в Лондоне. Этот акционер – член правления?

Кроуэлл испуганно вздрогнул. И ответил глухо:

– Нет, вовсе нет.

– Значит, это неправда, что ваше правление директоров не имеет реальной власти и поэтому весьма далеко от демократизма?! Значит, по-вашему, это неправда, что компания контролируется откуда-то извне? Например, из Лондона?

– Вы неправильно представляете ситуацию, – угрюмо произнес Кроуэлл.

– Давайте перейдем от моего назначения к увольнению, – сказал Бэллард. – Указание о моем увольнении тоже пришло из Лондона?

– Это не исключено.

– Уж Вам-то наверняка это известно Вы – председатель компании.

– Но я не обязан контролировать ежедневные дела компании.

– Нет, – согласился Бэллард. – Это обязанность директора. Вы сами показали это. Разумеется, Вы не предполагаете, что я сам себя уволил?

Дэн Эдвардс не смог удержаться. Громкое хихиканье донеслось из ложи прессы, и Гаррисон посмотрел вверх, нахмурившись.

– Это просто смешно, – заметил Кроуэлл.

Бэллард сухо ответил:

– Мне так не кажется. Остается еще одна альтернатива. Не считаете ли Вы, что увольнение директора шахты было столь незначительным событием в ежедневной текучке, что Вам о нем просто не сообщили?

– Разумеется, не считаю.

– Тогда Вы знаете, от кого исходит инициатива моего увольнения, правильно?

– Теперь я припоминаю, инструкция о Вашем увольнении действительно была получена из Лондона.

– Понятно. Но и это не ответ на мой вопрос. Разве Ваша связь с Лондоном не свидетельство того, что Ваше правление – всего-навсего марионетка, за ниточки которой дергают в Лондоне? Разве предположение, сделанное Вами, не доказывает, что компания может предстать не в самом лучшем свете благодаря данным этой Комиссии показаниям? А Ваше предположение о том, что я, как неопытный новичок, лучше всех подхожу на роль человека, на которого можно спихнуть ответственность, и именно тогда-то и была дана инструкция из Лондона о моем увольнении?

– Протестую! – воскликнул Рикмен. – Мистер Бэллард не имеет права решать за свидетеля.

– Пожалуй, я согласен, – ответил Гаррисон. – Мы не можем допустить вопросы в такой последовательности, мистер Бэллард.

– Я снимаю вопрос. Вернемся к моему телефонному разговору с мистером Кроуэллом. Что Вы сделали, когда линия отключилась? Ах, да; Вы стали советоваться с женой, не так ли? О чем именно Вы говорили?

– Я не помню.

И Кроуэлл добавил с раздражением:

– Было очень поздно, мы оба очень устали.

– Когда Вас разъединили, Вы пробовали перезвонить?

– Нет.

– Нет? Почему нет?

– Вы слышали мои показания. Я думал, Вы пьяны.

– И как долго Вам казалось, что я пьян, мистер Кроуэлл? – мягко спросил Бэллард.

Кроуэлл выглядел встревоженным и растерявшимся.

– Я не понял Ваш вопрос.

– Это очень простой вопрос. Отвечайте, пожалуйста.

– Я совсем не думал об этом.

Бэллард пододвинул к себе листок.

– Вы сообщили, что Ваш секретарь оставил множество сообщений от меня. Вы также сказали, что, судя по количеству и тону этих сообщений, дело было неотложным. Значит, Вы считали, что я был пьян целый день? Первый раз я оставил Вам сообщение в одиннадцать тридцать утра.

– Я уже сказал Вам. Я не думал об этом.

– Похоже, что так. Так Вы не пытались мне перезвонить?

– Нет.

– И Вы не пытались связаться с Министерством гражданской защиты?

– Нет.

– Мне просто интересно, мистер Кроуэлл, что же Вы сделали? После разговора с женой, я имею в виду.

– Пошел спать.

– Вы пошли спать, – медленно повторил Бэллард. – Благодарю Вас, мистер Кроуэлл. У меня все.

Он подождал, пока Кроуэлл не привстал из кресла наполовину.

– Да, у меня еще один небольшой вопрос. Вы добровольно пришли сюда давать показания, или Вас вызвали повесткой?

– Я протестую, – произнес Рикмен. – Это не имеет к делу никакого отношения.

– Я согласен, мистер Рикмен, – сказал Гаррисон. – Не следует доводить до сведения Комиссии, что мистеру Кроуэллу была послана повестка – мы уже знаем об этом.

Он не обратил внимания на протест Рикмена и спокойно продолжил:

– Теперь, мне кажется, пришло время перерыва на ланч.