Глава 54

Посреди дороги стояли семеро мужчин. На головах у них были шляпы от солнца, а в руках ружья, рубашки их промокли от пота, а лица выражали решимость не отступать.

Кейт Пеппер затормозил так, что машина остановилась вплотную перед ними, и положил обе руки на руль, чтобы они были видны, в то время как один из мужчин подходил ближе. Боковое стекло из-за жары было опущено.

– Если вы мне тут начнёте вешать всякую юридическую лапшу, – прорычал мужчина, – я снесу вам башку, паломник.

– Не имею такого намерения, – спокойно заверил Кейт.

Мужчина ударил себя кулаком в измождённую грудь.

– Мы здесь всё это посадили, мы и будем снимать урожай. Мы не станем возвращаться в город и смотреть, как наши семьи голодают, только потому, что в каких-то там бумагах написаны какие-то там слова, понятно?

Кейт глянул на поля по обе стороны дороги; они расплывались в жарком мареве.

– Вы меня с кем-то путаете.

Глаза мужчины глубоко запали. Он давно уже не брился, но борода у него так и не выросла. Тусклые волосы свисали слипшимися прядями.

– Но вы же явились от тех?

– Я не уверен, что понимаю, что вы имеете в виду, – осторожно объяснил Кейт.

– От фирмы недвижимости? Ну, раз вы всё ещё ездите на машине.

– Нет. Уж точно не от них.

Мужчины, следовательно, были захватчиками земель. О таких сообщалось всё чаще. Люди уезжали из городов и захватывали землю, раньше принадлежавшую крупным компаниям недвижимости, которые когда-то замышляли построить на этих землях поселки. Вначале полиция в это вмешивалась, случались перестрелки, были даже убитые, но в последнее время город уже редко предпринимал что-нибудь против самозахватов. У мужчин были хорошие шансы.

– Я всего лишь что-то вроде торгового представителя, – объяснил Кейт. – Я ищу посёлок, который называется Пирсдейл. Это где-то здесь, мне сказали.

Безбородый оглянулся на остальных, крикнул:

– Он хочет всего лишь проехать в Пирсдейл!

Под палящим солнцем никто не сделал лишнего движения.

– Прямо, – сказал один. – Миль пятнадцать ещё.

– Спасибо! – крикнул Кейт.

– Странно пахнет от вашей машины, – усмехнулся мужчина.

Кейт кивнул.

– Я езжу на фритюрном жире. Когда случается раздобыть его, конечно.

Мужчина удивлённо поднял брови.

– И что, получается?

– Ещё как, если надо.

– Тут вы правы, – горько сказал мужчина. – Когда-то я вёл кафедру искусственного интеллекта в университете Чикаго. Доктор Роберт Курцман. Сейчас я сам уже в это не верю, настолько это нереально.

Кейт согласился:

– Я понимаю, что вы имеете в виду.

Они дали ему проехать.

До Пирсдейла оказалось всего четырнадцать миль, и хотя посёлок с виду был заброшенным, фирма «Edgar Miller & Son», которая вот уже несколько поколений производила непромокаемый текстиль, всё ещё существовала. Кейт Пеппер остановился возле большого, выкрашенного в тёмно-зелёный цвет здания и вошёл внутрь.

Он встретил скрюченного старика, Эдгара Миллера-младшего, шефа и владельца, и тот с астматической одышкой поведал ему о почтенных традициях дома и о ключевых моментах истории: они славились специальными тканями всех видов, делали поставки во все концы света и удовлетворяли самые высокие запросы.

– Мы были поставщиками НАСА, молодой человек, – гордо просипел он. – Для космических скафандров астронавтов. Наши ткани побывали на Луне!

– Здорово! – восхитился Кейт. Было, правда, заметно, что те великие времена давно миновали. В глубине цеха он насчитал трёх рабочих, а в маленькой застеклённой конторке секретарша печатала письма на механической пишущей машинке.

– Даже русские покупали у нас. Не много, но всё же. В наших папках есть счета «Роскосмосу»; у кого ещё такие есть? И, конечно, мы оснащали космическую станцию… – Он вздохнул. – Это вы уже застали, да? Которая рухнула.

– В январе, да, помню…

– Это трагедия, вы не находите?

Кейт поддакнул и воспользовался паузой, чтобы изложить своё дело. Почти обнадёженный – после того что он тут услышал.

– «KAPPELLING-SUPERTEX»? – повторил старик. – Да, был у нас такой. Хороший был прибор. Многие вещи вообще можно было сделать только на нём.

– Вы сказали, был?..

– Мы его продали в прошлом году. На металлолом. Мне очень жаль, но пришлось. – Он покачал головой. – Прежние ткани мы больше не выпускали. Только палаточный брезент. Водоотталкивающий. Сейчас большой спрос на палаточный брезент.

Вернувшись в машину, Кейт взял в руки свой список и вычеркнул из него строчку «Edgar Miller & Son», Пирсдейл. Оставалось ещё две строки.

Обратный путь он проделал другой дорогой. Он видел полицейские машины, едущие в сторону захватчиков земель, и пожелал захватчикам хорошего исхода.

Весь минувший год Маркус и Кейт провели, обследуя двадцать две фирмы, производившие материалы, прослоённые нанотехнологическими методами. Скоро выяснилось, что телефонными переговорами не обойтись; приходилось ехать на места, расспрашивать людей, выходить на след. Для этого годился только Кейт, поскольку над Маркусом всё ещё висела угроза ареста. Помимо этого, Кейту, в силу его прежнего хобби, по всей стране были известны люди, у которых он не только мог найти приют, но которые хорошо знали свои места и людей, соответственно, тоже, – и так далее.

В одной из таких поездок он, кстати, узнал, что Брюс, которому когда-то удалось перевести на керосиновый привод фольксваген-«жук», взорвался при попытке переоборудовать тойоту на водородный привод.

Эти поиски не были совсем уж безрезультатными. Хоть большинства фирм уже и не существовало, но они смогли побеседовать с прежними владельцами и выяснили многое о проблемах и технических возможностях производства нано-технологических продуктов. Они разыскали одного производителя в Портленде, который согласился им поставить подходящую матричную ткань – несколько тюков они сразу купили про запас – а в университете Сиэтла нашлась лаборатория с приборами, способными производить нано-частицы, необходимые для остракционной плёнки. Этот контакт они завязали через Берниче: по случаю семейной поездки в Сиэтл незадолго до первого дня рождения Джой Кэролайн выяснилось, что брат акушерки работает в университете и знает кого-то, кто занят в этой области.

Но нерешённой проблемой оставалось сведение всего этого воедино, то есть, собственно, изготовление плёнки. Из отрывочных записей и тех сведений по технике производства, которые они накопили, стало понятно, что имеющийся кусок плёнки был произведён на особой машине для пропитки текстиля. Эта машина, «KAPPELLING-SUPERTEX», была в своё время задумана для того, чтобы снабдить текстиль модным эффектом блеска или оснастить его определёнными свойствами – например, способностью отталкивать какую-нибудь особую грязь или пропускать пар или что-то в этом роде. Для производства остракционной плёнки требовалось дополнительное приспособление, прежде всего потому, что «молекулярная субстрата», то есть нано-частицы, в процессе закрепления распределялась магнитом. Конструкторские чертежи для этого дополнительного приспособления в документах были.

Единственное, чего не хватало, – самой машины.

Немецкой фирмы «KAPPELLING GmbH», как они быстро выяснили, давно уже не существовало. Уже в девяностые годы она была куплена конкурентами и вскоре ликвидирована. От бывшего американского торгового представителя они узнали, что он импортировал когда-то все четырнадцать машин этого типа; он передал им список, который Кейт теперь и отрабатывал. И из него не вычеркнутыми оставалось ещё два пункта.

«За школой направо», – значилось на описании дороги, которое дал ему его приятель Бурт. Приятно было снова увидеться с Буртом. Он перебивался тем, что ремонтировал приборы всех видов; такое занятие однозначно было перспективно. А его теперешняя подруга чинила одежду так, что она становилась как новая, и оба процветали, если вспомнить, какая была обстановка. По крайней мере, вечер они провели прекрасный.

А вот это здание, наверное, и есть школа. Типичное строение из красного кирпича, двухэтажное, с мачтой, откуда печально свисал звёздно-полосатый флаг.

Одна комната на втором этаже была выгоревшей. Её окна зияли прокопчённой чернотой, как две пустые глазницы. Лишь в одном классе сидели дети, и все они повернули головы в сторону машины Кейта, когда тот медленно проезжал мимо.

Он свернул направо. Дома на широкой, тенистой улице по большей части были брошенными. Выбитые стёкла, двери нараспашку, поломанная мебель на газонах.

Но некоторые дома не пустовали – и назло обстоятельствам даже «благоденствовали». В садиках паслись козы, привязанные к колышкам. На верёвках сушилось бельё, а под водосточными трубами стояли бочки, чтобы собирать дождевую воду. У одного дома стояла даже лошадь, а рядом телега, в которую её можно было впрячь.

Показалась бензоколонка, в точности по описанию. Закрылась она, должно быть, уже очень давно. Вокруг валялся мусор, сами колонки исчезли, а в распахнутых дверях конторки сидела чёрная кошка, словно карауля то, что осталось.

Может, остановиться в уединённом месте и дозаправиться из канистры, припасённой в багажнике? Лучше, чтоб никто не видел, сколько канистр он возит с собой. Это могло пробудить алчность, а от неё добра не жди. Достать бензин становилось всё труднее, даже за большие деньги. О причинах говорили разное. Значит, схлопнулось очередное нефтяное поле, которое перенапрягли в попытке компенсировать падение добычи. Кейту это было ясно; ведь всегда одно цепляется за другое, а беда не приходит одна, разве не так? Если в доме сломалась стиральная машина, можно держать пари, что в ближайшие две недели откажет холодильник, телевизор или другой прибор. Почему же с нефтяными полями должно быть по-другому?

К той нефти, которая ещё поступала, в первую очередь прикладывались военные, забирая столько, сколько им нужно. В последнее время всё чаще поговаривали, что атомное оружие представляет собой проблему; если ракеты не поддерживать должным образом, они перестают действовать. А даже подозрения об этом допустить нельзя, иначе исчезнет эффект устрашения, и снова станет мыслимой большая война. Так что приходилось, невзирая на цену и обескровливание остальных отраслей, пускать значительную долю нефти в инфраструктуру атомного вооружения.

«После бензоколонки вторая улица налево – и до конца». Кейт ещё раз перечитал записку и поднял глаза. М-да. Это здесь, но что касалось предприятия «Nu-Chem», поставщика полупроницаемой плёнки всех видов для нужд химической промышленности, то Бурт однозначно был не в курсе.

Кейт вышел из машины. Пахло дымом: должно быть, пожар, который сровнял с землёй здание фирмы, случился не так давно. Он перешагнул через расплющенную сетку ограждения. Должно быть, тут не обошлось без нескольких приличных взрывов, если судить по состоянию стальных несущих опор.

Он прошёлся по разрушенной территории, ища какую-нибудь фирменную табличку, которая подтвердила бы ему, что он не ошибся адресом.

Пожаров было на удивление много. Причиной часто были поджоги – попытка вытянуть из страховщиков хоть немного денег. Акция отчаяния, которая в большинстве случаев оканчивалась неудачей.

Кейт споткнулся о какую-то железяку, лежавшую в золе, нагнулся и поднял её. И опознал на ней логотип – красную букву «К» на синем фоне.

Адресом он не ошибся. Только опоздал.

Здесь, в тени кукурузного поля, приятно было заниматься прополкой. Должно быть, дул ветер. Маркус хоть и не ощущал его, но слышал, как шелестели пожелтевшие на солнце, высохшие стебли.

Пропалывать капусту было просто, попутно можно было размышлять. А подумать есть о чём. Он был пока что недоволен конструкцией машины. Основные элементы были ясны, но целое требовало ещё столько работы, что в принципе машина могла считаться лишь лабораторным образцом. Требовался принцип, который годился бы на практике. Машина, которая работала бы надёжно, экономично, безотказно. Чтобы с ней мог управиться любой идиот. Сам по себе метод действовал. Если не считать того, что они ещё не нашли возможности производить плёнку. Вначале зелёная масса подавалась в измельчитель, который перемалывал её в пыль. Технически это было просто и ещё поддавалось оптимизации с точки зрения энергозатрат и срока службы.

Измельчённая масса смешивалась с горячей водой и бактериальной культурой. Что касалось бактериальных штаммов, их богатый выбор они нашли в архиве Farsight Instituts вместе с подробным описанием и результатами исследований. Здесь знали толк в бактериях и их возможностях. Не говоря о том, что такие микроорганизмы – по большей части дрожжевые – возникали и сами по себе: при брожении вин, например.

Полученный бульон, который через некоторое время приобретал запах браги, поступал в ёмкость, дно которой создавала плёнка. Требовалось поддерживать определённую температуру и постоянно перемешивать, чтобы вся брага приходила в соприкосновение с плёнкой, тогда на нижней стороне плёнки вскоре повисали капельки с острым запахом – пахло, конечно, не виски «Джек Дэниэлс», но чем-то не менее спиртосодержащим. Ёмкость стояла с лёгким наклоном на один угол, куда всё и стекало. Добыча была внушительной – временами достаточной, чтобы обеспечить собственным топливом поездки в город по делам, – однако не такой обильной, как ожидалось по расчётам. Слишком много алкоголя так и оставалось в браге.

Через определённое время, когда спирт уже почти не выделялся, эту брагу выливали и остаточный алкоголь сжигали. После чего оставались гранулы, пригодные в качестве удобрения. Отец Маркуса продумал и этот аспект, которому отводилась существенная роль: растительные отходы сельского хозяйства содержали минеральные вещества, которые полагалось снова вернуть земле, чтобы не высасывать из неё соки. Спирт, химическая формула которого С₂Н₅ОН, состоял только из углерода, кислорода и водорода; таким образом, остракция не вовлекала в свой круговорот никакие минеральные вещества.

Но всё было пока что далеко от совершенства. Метод действовал, а аппарата не было. Маркусу сильно мешало то, что измельчение, размешивание, а главным образом подогрев браги и плёнки до сорока градусов Цельсия расходовали энергию. Поддержание температуры массы плохо сказывалось на балансе.

– Папа! Папа! – услышал он звонкий голосок дочки.

Он выпрямился, оглянулся и с улыбкой смотрел, как Джой Кэролайн бежит к нему, как всегда, полная необузданной энергии.

В дверях террасы показалась Эми-Ли, издали показывая ему знаками телефон.

– Кейт! – крикнула она.

– Мне подойти? – Беспроводные телефоны к тому времени почти совсем исчезли из обихода, потому что необходимая для них электроника стала слишком дорогой.

Эми-Ли отрицательно помотала головой и показала большим пальцем вниз.

Значит, снова сорвалось. Оставался всего один, последний адрес. И маловероятно, чтобы с ним всё получилось.

– Чёрт! – пробормотал Маркус. Он поднял Джой Кэролайн на руки и пошёл с ней к дому. – Что, жарко сегодня, а?

– Жа-ко, – прокартавила она. – Очень жа-ко. – Она ещё плохо говорила, что уже вызывало тревогу Эми-Ли. – Сонце жа-ко.

– Да, – кивнул Маркус, – солнце жаркое.

Он вдруг резко остановился. Посмотрел в сторону теплицы, которую построил сам. Глянул вверх на безоблачное небо.

– Солнце жаркое, – повторил он. – Вот именно!

Страна, казалось, стала больше, чем была «при нефти».

Кейт опять проезжал мимо одного из таких полей, что тянутся до горизонта, и снова видел людей, которые цепочкой двигались по полю, склоняясь к чахлым стеблям в бороздах. Среди них было много детей, – они работали, вместо того чтобы ходить в школу. Если так пойдёт дальше, следующее поколение уже позабудет всё на свете. Некоторые мужчины были одеты в рваные костюмы; они носили их когда-то в благословенные офисные времена, но эти костюмы больше им не понадобятся. А на спинах у некоторых женщин был привязан ребёнок, – раньше это можно было видеть только в Африке.

Всё это были горожане, которые могли заработать себе на хлеб, лишь трудясь в поле. Обитали они тут же, при дороге, самым везучим достались хижины из досок, жести и гофрированного картона, другие довольствовались брезентовым навесом и голой землёй. Рядом стояли две туалетные будки и бак с водой, но, несмотря на это, вонь стояла такая, что, даже проезжая мимо, приходилось зажимать нос.

А на обочине дороги, словно издеваясь, стоял древний рекламный щит с плакатом, потрёпанным ветрами и дождями, но надпись ещё гласила: «Ты будешь поражён!» Реклама некогда новой модели «Шевроле».

Немного погодя Кейт углядел сквозь молодые деревца, недавно посаженные, территорию фермы. Господский дом с террасой, розовыми клумбами и сверкающим фонтаном, обнесённый высокой железной решёткой. Дом охраняли вооружённые мужчины.

Позже он проезжал мимо большой стройки и видел, как лошади ворочают рельсы и шпалы, а рабочие орудуют баграми и лопатами. Две драги одиноко маневрировали по ландшафту. Тут по решению правительства строилась одна из новых железнодорожных линий.

Кейта обогнала большая машина, бронированный лимузин, сверкающий лаком и хромом, с тонированными стёклами. Богатые люди всё ещё водились, и для них не играло роли, сколько стоит галлон бензина, им было в удовольствие, что наконец-то они могут свободно разъезжать и не торчать в пробках.

Однако дороги во многих местах уже находились в плохом состоянии и лучше не станут. Ведь и асфальт – тоже продукт нефти. Пока это были просто неровности, лишь изредка встречались выбоины, которые возникли из-за мороза в минувшую зиму.

Но таких колдобин будет всё больше, и дороги станут непроезжими. Тогда богатым не помогут и их деньги.

И тогда страна станет ещё больше, гораздо больше.

– …а последняя фирма, – закончил свой отчёт Кейт, – оказалась на военной территории. Мне, что называется, и слова не дали сказать. Сразу выдали памятку, куда жаловаться. – Он положил поверх списка свёрнутый листок с эмблемой военной части.

Маркус подпер кулаком подбородок.

– Хм-м. Плохо дело.

Список имел удручающий вид. Четырнадцать адресов, все зачёркнуты. Четырнадцать пометок, гласивших: «опоздали», «опоздали», «опоздали».

Так многое начато слишком поздно. Если бы чуть раньше очутиться перед фактами, конец нефти не стал бы такой проблемой.

Теперь же дело обстояло так: спасительная соломинка есть, но до неё уже не дотянуться.

Эми-Ли подкладывала Кейту в тарелку еду и рассказывала, какие попытки заинтересовать проектом государственные структуры ей не удались. Все письма ушли в пустоту либо вернулись с отрицательным ответом. Она со вздохом добавила:

– А я-то думала, что у меня такие связи!

Маркус взял ломоть хлеба.

– Сейчас, наверное, все инстанции захлестнула волна безумных предложений. Может, мы затонули где-то между «Вакуумной энергией», «Холодным ядерным синтезом» и людьми, которые заново взялись за вечный двигатель.

Кейт заполнил рот изрядной порцией.

– А нет бы просто приехать и посмотреть? – сказал он, жуя.

Эми-Ли мелко нарезала картофелину для Джой Кэролайн.

– Они даже не задумываются. Отделываются отпиской на всё, что связано с энергетическими концептами.

Кейт покачал головой.

– И что будем делать?

– Будем продолжать, – сказал Маркус. Он уже автоматически вспоминал о записных книжках Блока всякий раз, как только возникали такого рода вопросы. В последнее время он часто заглядывал в них. Всё ещё пытаясь разгадать, что старик хотел сказать своими цифрами, набросками и диаграммами. И когда ему встречались заметки между строк, все эти его пассажи – «Я не сдамся, даже если все они встанут на голову», – в нём тоже просыпалось упрямство, которое ему приятно было ощущать. – Я тут, кстати, состряпал новую концепцию, – продолжал он, глядя на Кейта. – Мне бы хотелось знать, что ты на это скажешь.

Рыжеволосый и – после изнурительной поездки – уже не такой объёмистый мужчина поднял брови.

– Давай посмотрим.

Маркус достал свой эскиз. На нём был изображён вертикальный цилиндр, стоящий на короткой ножке. Сверху вставлялась неглубокая воронка, и такая же коническая надставка выступала из нижней плоскости.

– Сверху загружаем зелень. Измельчитель – под воронкой, видишь?

Кейт кивнул.

– О'кей. И дальше?

– Решающим моментом является то, что мы используем солнечный свет. Цилиндр из стекла, непосредственно за ним – чёрная поверхность. Этим мы достигаем парникового эффекта, который согревает всё внутри. Необходимые сорок градусов легко достижимы.

– Цельсия, – уточнил Кейт.

– Да.

– Когда-нибудь и я к этому привыкну. И потом?

– Плёнка натянута внутри цилиндра, причём так, чтобы приходить в соприкосновение с брагой возможно большей поверхностью и чтобы экстрагированный спирт мог хорошо стекать. Тут надо немного поэкспериментировать с формой, чтобы брага не оседала преждевременно. Мне видится такая вот винтовая рампа.

Кейт задумчиво разглядывал эскиз, как обычно, забыв про еду.

– Хорошо. А что это внизу?

– Здесь спирт стекает в ёмкость. По этой трубке можно выпускать брагу и в специальном отсеке автоматически выжигать остатки спирта…

Кейт указал на прямоугольник.

– Вот в этом ящичке?

– Правильно. Причём теплоту сгорания можно для чего-нибудь использовать, например, для привода измельчителя.

– Хорошо. Мне нравится. – Кейт вернул ему эскиз. – Не хватает только плёнки, ведь так?

– Да. Только этой крошечной мелочи.

– Здорово.

Маркус наколол на вилку кусочек лука.

– И как ты думаешь? Есть у них там в их военном опорном пункте «KAPPELLING» или нет?

– Судя по зданию, там всё исправно. В отличие от остальных фирм, где я побывал. Очень сильное отличие.

Эми-Ли взяла свёрнутый листок.

– А что тут?

Кейт пожал плечами.

– Список имён, вплоть до сенаторши, которая возглавляет компетентный комитет Конгресса.

– Может, я кого-нибудь здесь знаю, – сказала она и развернула листок.

Маркус смотрел через её плечо. Во всех этих чинах и названиях подразделений американских вооружённых сил он никогда не разбирался… Но что это?

– Дай-ка мне, – он взял у Эми-Ли листок и пошёл к телефону.

– Что такое? – обиделась Эми-Ли. – И кому ты звонишь?

– Сенаторше, – Маркус, набрав номер, вернул ей листок.

Она разглядывала его.

– Сенатор Мария Дамиано? Ты её знаешь?

– Нет, – ответил Маркус. Гудки пошли. Уже хорошо. Такое тоже стало теперь редкостью.

Кейт поднял голову.

– Уж не воображаешь ли ты, что можешь так запросто позвонить сенаторше?

Однако изрядный опыт Маркуса в преодолении приёмных ему тут даже не понадобился. Здесь, как и всюду, многое стало проще. Он сказал секретарю, что хочет поговорить с госпожой сенатором, и тот после недолгих встречных расспросов соединил его.

– Добрый день, госпожа сенатор, – сказал Маркус, – это говорит Маркус Вестерманн.

– Добрый день, мистер Вестерманн. Чем могу быть полезной?

Маркус набрал воздуха.

– Сперва один вопрос – вы, случайно, не родственница некоего Сильвио Дамиано?

Он услышал её удивлённый смех.

– Нет, не родственница, – ответила она. – Но я за ним замужем.