16

Он хотел поговорить у меня в кабинете, но я предложил пройти в пустой конференц-зал.

– Я расследую аварию, в которой погибли двое ваших сотрудников, Тревор Аллард и Брет Глейсон.

Я кивнул:

– Ужасная трагедия. Они оба были моими друзьями. Я сделаю все, чтобы помочь следствию.

Он улыбнулся. Его кожа была очень темной, а зубы – невероятно белоснежными. При более близком рассмотрении я решил, что ему не больше сорока пяти. Трудно сказать наверняка. Его абсолютно лысая голова блестела так, будто ее натерли воском. Он говорил медленно, словно какой-то не слишком сообразительный увалень, но я заметил, что его взгляд не пропускал ни одной детали.

– Насколько хорошо вы были знакомы с этими двумя сотрудниками, мистером Аллардом и мистером Глейсоном?

– Неплохо. Они находились у меня в подчинении. Не скажу, что мы были очень близкими друзьями, но я встречался с ними на работе каждый день.

– Вы ладили между собой?

– Конечно.

– Между вами не было никакой враждебности?

– Враждебности? – я задумался о том, с кем еще он успел переговорить, что он успел узнать о причинах, по которым я терпеть не мог их обоих. Отправлял ли я Глейсону или Алларду неприязненные письма по электронной почте? Обычно я так не поступаю – если бы я и хотел высказать им свое мнение о них начистоту, то сделал бы это лично, глаза в глаза. К счастью для меня. – Сержант Кеньон, я не понимаю, к чему вы клоните. Я думал, что Тревор и Брет погибли в автомобильной аварии.

– Да, действительно. Но мы пытаемся разобраться, почему произошла эта авария.

– Вы что, хотите сказать, что это не было несчастным случаем?

Он внимательно смотрел на меня несколько долгих секунд:

– А вы как думаете?

Я смотрел прямо ему в глаза, прищурившись, словно не совсем понимая, что происходит. Я знал, что моя следующая реплика будет решающей.

Допустим, я скажу, что у меня нет сомнений насчет того, что это была обычная авария, – а вдруг ему уже известно, что именно я был тем самым «анонимным» информатором? Тогда он сразу поймет, что я лгу.

Но каким образом можно установить, кто звонил с таксофона около столовой?

Естественно, мне очень хотелось, чтобы полиция занялась расследованием этого происшествия, – но обвинять Курта напрямую… Что ж, отрезанные волосы обратно не приклеишь. Курт все равно об этом узнает.

– Я задумывался об этом, – ответил я, – но как это могло случиться? У вас есть какие-нибудь версии? Машина Тревора была повреждена?

– Такими вопросами занимается другой отдел. Это отдел дознания – разбор и анализ произошедших аварий. Они настоящие профессионалы во всем, что касается автомобильного железа. Я просто провожу обычное в таких случаях расследование. Помогаю им.

– Если вы пришли сюда, – ответил я, – стало быть, они нашли что-то интересное.

– Ну, на данный момент, – начал он, и мне показалось, что он всеми силами пытается уйти от ответа на мой вопрос, – мы работаем параллельно, понимаете? Они смотрят на длину тормозного пути и все такое, а я занимаюсь людьми.

– То есть, вы беседуете со всеми друзьями и знакомыми Тревора и Брета?

– И с коллегами тоже. Что снова возвращает нас к вопросу, который я вам задал и на который вы так и не ответили. Так все-таки, между вами были какие-нибудь разногласия, напряженность или сложности?

Я покачал головой:

– Насколько я помню, ничего такого не было.

Снова намек на улыбку:

– Так было или нет?

– Нет, не было, – ответил я.

Он кивал головой не меньше половины минуты, громко выдыхая воздух из ноздрей:

– Мистер Стэдман, у меня нет причин оспаривать то, что вы только что утверждали, я просто пытаюсь сложить все обрывки информации вместе, понимаете? Но то, что вы говорите, противоречит тем данным, которые нам уже удалось собрать.

Он вытащил из кармана сложенный листок белой бумаги. Развернул, положил на стол для переговоров прямо передо мной. Листок выглядел так, словно его разворачивали и складывали десятки раз. Это была распечатка письма, отправленного по электронной почте. Письмо от меня Тревору. Отправленное около недели назад.

– Я этого не писал, – удивился я, – это совершенно не мой стиль, я бы никогда не написал такого.

– Нет?

– Я бы никогда не стал угрожать своему подчиненному. Это просто нелепо. И, уж конечно же, не стал бы отправлять такие письма по электронной почте.

– Вы имеете в виду, что никогда бы не оставили свидетельств своей неприязни, да?

Я устало закрыл глаза:

– Я не писал этого. Послушайте, я…

– Мистер Стэдман, вам приходилось бывать в машине Тревора?

Я молча покачал толовой.

– Здесь, на работе, у него было выделенное место для парковки автомобиля?

– Нет, он просто ставил машину на свободное место.

– А вы когда-нибудь прикасались к его машине? Я имею в виду, трогали ее руками?

– Ну, думаю, теоретически это возможно, хотя я не припомню, чтобы когда-нибудь прикасался к ней. Это же «порше», и Тревор очень трепетно относится к ней. Я имею в виду, относился.

– А как насчет его дома? Вы там бывали?

– Нет, никогда. Он никогда не приглашал меня в гости. Мы не были близкими друзьями.

– Тем не менее вы совсем недавно утверждали, что «неплохо» их знаете.

– Да. А еще я сказал, что мы не были близкими друзьями.

– Вам известно, где жил Тревор?

– Да, я знаю, что он живет – жил – в Уэллсли. Но я никогда не был у него дома.

– Понятно. А его гараж, который примыкает к дому – там вам доводилось бывать?

– Нет. Я же только что сказал вам, что никогда не был у него дома.

Он кивнул. Было похоже, что Кеньон о чем-то напряженно размышляет:

– Я просто удивлен, каким же образом тогда ваши отпечатки пальцев могли быть обнаружены в его гараже?

– Мои отпечатки пальцев? Это невозможно.

– Ваш указательный палец правой руки. В этом нет никаких сомнений.

– Перестаньте, – сказал я, – вам даже не с чем сравнивать – вы ведь никогда не снимали мои отпечатки пальцев.

Он выглядел озадаченным.

– А разве вы не оставляли свои отпечатки в отделе корпоративной безопасности? Для программирования системы биометрического контроля?

– Да, верно. Я забыл. Оставлял – мы все оставляли. Большой или указательный палец. Но я все равно никогда не был в гараже или в доме у Тревора.

Его глаза внимательно изучали меня. Я заметил, что они были большими и слегка красноватыми.

– Видите ли, проблема с отпечатками пальцев состоит в том, – тихо произнес он, – что они никогда не лгут.

– А вам не приходило в голову, что все сходится слишком уж гладко?

– Что именно, мистер Стэдман?

– Единственный отпечаток, который вы обнаружили в гараже у Тревора, это отпечаток указательного пальца моей правой руки, так? И совершенно случайно оказывается, что именно этот самый отпечаток я оставлял в отделе корпоративной безопасности для биометрического монитора.

– И что же?

– А теперь скажите мне – разве не существует способов скопировать и перенести отпечатки пальцев? Или вы верите в совпадения?

– В совпадения?

– Что у вас есть? Отпечаток одного-единственного пальца, который совершенно неожиданным образом оказывается тем самым, что использовался отделом корпоративной безопасности. Письмо по электронной почте, которое я не писал…

– Знаете, мистер Стэдман, в служебном заголовке каждого письма, отправленного по электронной почте, есть целая система признаков, которая позволяет определить, поддельное это сообщение или настоящее…

– Которые можно фальсифицировать, – заметил я.

– Это не так-то просто.

– Все очень просто, если вы работаете в отделе корпоративной безопасности.

Это заставило его замолчать на несколько секунд.

– Видите ли, – продолжал я, – у нас есть один сотрудник, который и раньше занимался такими вещами.

– Он работает в отделе корпоративной безопасности?

Я кивнул, наклонился вперед, буравя его глазами.

– Я хочу показать вам один документ, – сказал я, – который поможет вам понять, с кем вы имеете дело.

Я передал ему распечатку материалов трибунала. Он прочел ее. Сделал много заметок в своем блокнотике на спирали.

Потом спросил:

– Бог мой, и ваша компания наняла этого типа?

Я кивнул.

– Разве вы не проводите проверку новых сотрудников?

– Это моя вина, – ответил я.

– Но не вы же нанимали его на работу? Его нанял отдел корпоративной безопасности, верно?

– Да, но я поручился за него. Тогда я недостаточно хорошо его знал.

Он укоризненно покачал головой. Я заметил, что теперь он смотрит на меня как-то иначе. Что-то в нем неуловимо изменилось. Похоже, он наконец принял мои слова всерьез.

– Этот парень, Семко… – сказал он. – Зачем ему подставлять вас?

– Это долгая история. Все очень сложно. Мы были друзьями. Я привел его в компанию. У него был опыт службы в армии, и он был очень толковым парнем.

Кеньон замер и внимательно наблюдал за мной.

– Так вы были друзьями, – повторил он.

– Да, были, – подтвердил я, – он многое для меня сделал. В том числе и такие вещи, которые делать не следовало.

– Например?

– Незаконные. Но… Слушайте, детектив…

– Сержант Кеньон.

– Сержант. Он мне уже угрожал. Говорил, что если я обращусь в полицию, то он убьет мою жену.

Кеньон поднял брови:

– Правда?

– Если он узнает, что я разговаривал с вами, он осуществит свою угрозу. Я его знаю. Он все сделает так, чтобы убийство выглядело как несчастный случай. Ему известно множество изощренных способов убийства.

– Но вы все равно решили поговорить со мной.

– Я вынужден вам довериться. Я не ошибся?

– Что вы имеете в виду под словом «доверять»?

– То, что вы не скажете больше никому в полиции о нашем разговоре.

– Я не могу вам этого пообещать. Мистер Стэдман, я не священник. И мы не на исповеди. Я полицейский. Если вы совершили преступление…

– Но я не совершал никакого преступления!

– Тогда вам не о чем беспокоиться. К тому же, я не репортер из Globe и не работаю над разоблачающими репортажами. Просто я не хочу давать обещаний, которые не смогу выполнить.

– У него есть свои люди в полиции штата. Много. Его осведомители сообщат ему, что происходит.

Кеньон хитро улыбнулся и кивнул.

– Что с вами? – спросил я. – У вас скептический вид.

– Нет. На самом деле, никакого скептицизма. Просто не хочу вас обманывать. Я бы очень хотел сейчас ответить вам, что утечка информации невозможна, но правда в том, что – да, такие вещи действительно происходят. Все секреты просачиваются, как вода через решето. Бывшие военные вроде вашего приятеля действительно порой имеют в полиции большие связи.

– Чудесно, – мрачно сказал я. – Если он узнает про наш разговор, он сделает с моей женой что-нибудь ужасное. Он работает в отделе корпоративной безопасности – ему известны имена всех, кто входит в это здание или выходит из него. Вы, должно быть, зарегистрировались на стойке у входа, верно? Написали ваше имя и «Полиция штата Массачусетс», да? Цель посещения – встретиться с Джейсоном Стэдманом.

– Все совсем не так. Я пришел для того, чтобы пообщаться с множеством разных людей.

– Хорошо.

– Мне нужны подробности. Примеры «незаконных вещей», которые совершал этот Семко. Были ли какие-то из них направлены против Алларда или Глейсона?

Я почувствовал долгожданное облегчение:

– Несомненно.

Он перевернул страничку в своем блокнотике. Начал задавать вопросы. Я рассказывал, а он много записывал.

– Возможно, мы сумеем помочь друг другу, – сказал он и передал мне свою визитную карточку. Написал на обороте еще один телефон. – Это мой прямой номер и сотовый. Если вы будете звонить на городской телефон, трубку может взять мой напарник, Санчес. Можете ему доверять.

– Если я буду звонить, мне бы не хотелось называть свое настоящее имя. Что, если я представлюсь кем-нибудь другим? Я представлюсь как… – я на секунду задумался, – Джош Гибсон.

Лицо полицейского расплылось в широкой белоснежной улыбке:

– Джош Гибсон? Вы имеете в виду того самого Джоша Гибсона? Из Черной Бейсбольной Лиги?

– Один из лучших отбивающих всех времен и народов, – подтвердил я.

– Я запомню, – ответил Кеньон.