34

Майкла Роарка доставили не в больницу, а в каса Альберти, отреставрированный трехэтажный каменный загородный особняк, получивший свое название в честь старинного флорентийского рода. Сестра Елена разглядела его сквозь утренний туман, когда машина въехала в железные ворота и покатила по длинной неасфальтированной подъездной дорожке.

Покинув Пескару, они сделали изрядную петлю — сначала поехали по автостраде А14, затем по А24, после чего вернулись на А14 и направились по ней на север. Проехав по Адриатическому побережью через Сан-Бенедетто и Чивитанова-Марке, вскоре после полуночи они повернули на запад, миновали Фолиньо, Ассизи и Перуджу, после чего дорога повела в холмы, и уже почти на рассвете они добрались до каса Альберти, находившегося немного восточнее старинного тосканского города Кортоны.

Марко отпер ворота, распахнул их и прошел пешком по подъездной дорожке к дому; Лука очень медленно вел за ним фургончик. Пьетро, действительно сопровождавший их на своей машине, тоже въехал во двор, запер за собой ворота, а затем первым вошел в дом, внимательно его осмотрел и лишь после этого включил свет и позволил всем остальным войти внутрь.

Уже через несколько секунд Елена, не говоря ни слова, смотрела, как Марко и Лука ловко протащили носилки на крыльцо, а затем по лестнице на второй этаж в просторную комнату, которой предстояло превратиться в больничную палату Майкла Роарка. Поднявшись вслед за ними, она открыла жалюзи на окнах и увидела, как на горизонте отделился от земли огненный диск солнца.

Внизу Пьетро вышел из дома и отвел свою машину на другое место, поставив ее перед микроавтобусом; теперь было почти невозможно ввести еще одну машину во двор, тем более сделать это незаметно. Звук мотора стих, и она увидела, как Пьетро вылез, открыл багажник и достал оттуда внушительный дробовик. Затем он зевнул во весь рот, вновь уселся в машину, оставив дверцу открытой, скрестил руки на груди и, по-видимому, сразу же заснул.

— Тебе помощь не нужна?

В дверях у нее за спиной стоял Марко.

— Нет, — улыбнувшись, ответила она.

— Лука пошел спать наверх. А я, если понадоблюсь тебе, буду в кухне.

— Спасибо…

Марко окинул Елену взглядом и вышел, закрыв за собой дверь. И почти сразу же Елена почувствовала, как на нее навалилась усталость. Во время поездки она то и дело задремывала, однако при этом все время оставалась настороже. Но теперь они наконец-то оказались на месте, в доме, и ей внезапно и очень сильно захотелось спать.

За дверью справа оказалась большая ванная комната с отдельными ванной и душевой кабинами. Слева за внушительной ширмой располагался альков с кроватью и платяным шкафом.

А посреди комнаты крепко спал Майкл Роарк. Елена отлично понимала, что поездка должна была вконец измучить его. Большую часть пути он бодрствовал. Его взгляд перемещался от нее к мужчинам в фургоне и за рулем и вновь возвращался к ней, как будто больной пытался осмыслить, где он находится и что с ним происходит. Если ему и было страшно, Елена этого не заметила, но, вероятно, все же было, поскольку заснул он лишь после того, как она много-много раз самым ласковым тоном повторила ему его имя, свое имя, имена мужчин, ехавших вместе с ними в машине, и говорила, что это друзья, которые везут его в такое место, где он сможет поправиться и отдохнуть. В результате он за два часа до прибытия погрузился-таки в глубокий сон, продолжавшийся до сих пор.

Открыв чемоданчик, который Марко принес и поставил на стул, Елена вынула оттуда старомодный тонометр с грушей и циферблатом, стетоскоп и измерила давление спящему. Его лицо, полускрытое бинтами, казалось изможденным, и бросалось в глаза, что он изрядно исхудал. Елена попыталась представить себе его таким, каким он выглядел прежде. Таким, каким он станет, когда будет выздоравливать, есть нормальную пищу и его силы начнут понемногу восстанавливаться.

Закончив измерение, она выпрямилась и убрала тонометр. Кровяное давление оставалось точно таким же, как и вчера и в тот день, когда она только-только приехала в Пескару. Не выше. Не ниже. Точно таким же. Она записала результат в истории болезни, а потом удалилась за ширму, сняла медицинский халат и белье, надела тонкую ситцевую ночную рубашку и легла в постель, решив, что проспит минут сорок пять. Во всяком случае, не больше часа. Перед тем как закрыть глаза, она взглянула на наручные часы.

Они показывали восемь двадцать утра пятницы, 10 июля.