Глава 35

Эстер оглядела дом и осталась довольна увиденным.

Она убрала инструменты, развесила на специальные крючки возле двойной двери косы, предварительно почистив их лезвия и смазав маслом. Потом она подмела жилую часть дома и поставила старую оцинкованную ванночку посреди комнаты, чтобы это было первым, что увидит ребенок, когда появится в своем новом жилище. Она вымыла посуду и прибрала в кухне. Она даже приставила лестницу к стене и крепче прибила лист черного пластика, прикрывавший сгнившую деревянную балку под крышей в передней части дома, чтобы оттуда не пробивались дождь и ветер. Все было готово.

Удовлетворенная, она села в кресло.

— Женская работа никогда не кончается, — сказала она, улыбаясь самой себе.

Все должно получиться хорошо. Скоро ее муж уйдет, чтобы найти следующую суррогатную мать. Потом он принесет домой нового ребеночка. Она хихикнула. Разве это не песня? Во всяком случае, звучит как песня. А если это и не так, то, значит, будет так.

Она положила руки на колени. Она больше не думала о ребенке, который умер. Не позволяла себе этого делать. Он закопан там, в саду, рядом со свиньями. Она никак не отметила его могилку. Она не хотела, чтобы ей что-то о нем напоминало. Это было уже в прошлом. А о прошлом задумываться не стоит. Она знала это по своему горькому опыту. Каждый раз, когда она начинала думать о прошедшем, ее охватывала тоска. Если она станет думать об умершем младенце, то может затосковать. А если уж она начнет тосковать, то кто знает, о чем будет думать в следующий момент? Например, о себе… перед тем как стала такой, какая сейчас, о своей сестре…

Сестра. Она старалась не думать о своей сестре. Никогда. Она по-прежнему скучала по ней. Когда-то они были близки. Но теперь ее больше нет. Уже очень давно.

Эстер вскочила и принялась бить себя по лицу, чтобы как-то прочистить мозги, не дать мыслям пойти по все той же проторенной дорожке. С каждым ударом она издавала глухой стон. Ей нужно было что-то сделать, чтобы увести свое сознание прочь… прочь… от этого.

Она открыла боковую дверь и вышла во двор. Там все было так, как она оставила. Рядом с колодой для рубки мяса лежал топор. У стены дома — дрова, накрытые брезентом. На красноватой твердой земле валялись ржавеющие двигатели и какие-то рассыпающиеся детали от нескольких старых автомобилей. Два старых холодильника, стойка для журналов, насквозь пропитавшийся водой диван, несколько пластмассовых ящиков для бутылок, груда кирпичей. Найденные на свалках предметы, которые предстояло разобрать и снова найти им применение. В загородке из проволоки, возле огорода, что-то клевали куры. Еще дальше за деревянным забором расположились свиньи. Она глубоко вдохнула, и все эти запахи смешались у нее в легких. Так пахнет ее дом.

День был холодным, пронизывающий ветер впивался в лицо, словно душ из ледяных иголок. Она стояла позади дома и смотрела на реку. Она видела знакомые очертания порта, куда приходили суда из Европы, чтобы оставить здесь свой груз. Какие они огромные, эти контейнеры… Она не знала, что в них находится, и даже никогда не задумывалась над этим. Просто следила, как их снимают, разгружают, потом ставят на место. И они направляются к себе домой, в другую страну. Эстер никогда не была ни в какой другой стране. Она даже никогда не была в порту на другом берегу реки. Все, что находилось вне дома, было для нее все равно что заграница. С другой стороны, место женщины — в ее доме. За его пределы выходил только ее муж.

Она посмотрела на берег. Наступил отлив, оставив вдоль границы воды камни, грязь и болото. Среди ила темнели замершие на якорях мелкие суденышки — свисающие цепи облеплены морскими водорослями и всяким мусором, борта покрыты плесенью и ракушками.

Эстер хорошо знала этот берег. Знала, где можно было идти, ничего не опасаясь, знала и места, где могло затянуть. Она видела, как это бывает. Однажды кто-то прогуливал здесь собаку и бросил ей палку. Пес, очень толстый и медлительный, не слушая команд, забежал слишком далеко. Грязь, песок и вода схватили его и больше уже не отпустили. К тому времени, когда туда добрался его хозяин, все уже было кончено. На поверхности не осталось даже следа. Только грязная палка на земле.

У этого берега были свои секреты. И он тщательно их скрывал. Эстер это нравилось. Потому что и у нее были свои тайны. И она знала, как их хранить.

Дома, подходившие к кромке песка и болотной травы, казались угрюмыми и одинокими. Сделанные из дерева и поставленные на сваи, они выглядели так, будто остались на отмели во время отлива. Как будто он обещал за ними вернуться, но так этого и не сделал. Поэтому они и стоят здесь, постепенно догнивая.

Кроме прибрежных домов, здесь был небольшой парк передвижных домиков, к которому вела грязная разбитая колея. Вагончики оставались на своих местах, по меньшей мере, уже лет тридцать. Когда-то там тоже стояли дома, большие и старые, но они были снесены, а кое-где еще можно было различить фундаменты и остатки стен, поросшие травой. Эстер, независимо от времени года, видела в этом парке совсем немного людей.

Этот берег был безрадостным. И гнетущим. В такую погоду он насквозь продувался холодными ветрами. Но для Эстер здесь был ее дом. Единственный дом, какой у нее когда-нибудь был. И который когда-нибудь будет.

Она почувствовала, что холод начинает пробирать ее до самых костей. Она не очень обращала на это внимание, она была к этому привычна. Однако решила все-таки зайти в дом.

Потому что ей предстояло сделать кое-что еще. Прежде чем придет ее муж, прежде чем появится ребенок. Что-то такое, что она должна сделать в уединении.

Она закрыла за собой дверь и направилась к лестнице. На ходу расстегивая пуговицы на одежде.