Глава 12

– Черт возьми, Мэтлок! Я же вам сказал – никуда не уходите, пока я не позвоню!

– Черт возьми, Гринберг! Как вы попали в мою квартиру?!

– Вы не починили окно.

– Я не знал, готовы ли вы заплатить за починку.

– Один – один, боевая ничья. Где вы были?

Мэтлок бросил ключи от машины на кофейный столик и взглянул на изуродованный стереопроигрыватель.

– Это запутанная история и, как мне кажется, печальная. Я все вам расскажу, но сначала выпью. Последняя моя выпивка была неожиданно прервана.

– Дайте и мне чего-нибудь. У меня тоже есть что вам рассказать, но мой рассказ уж точно печальный.

– Что вам налить?

– Все равно, только совсем немного.

Мэтлок выглянул в окно. Занавески после того, как он сорвал их в присутствии Адама Уильямса, все еще лежали на полу. Солнце почти село. Весенний день кончался.

– Я сейчас выжму несколько лимонов и сделаю свежий фруктовый «Том Коллинз».

– Согласно вашему досье, вы пьете бурбон. Предпочтительно кислый.

Мэтлок взглянул на агента.

– Разве?

Гринберг последовал за Мэтлоком на кухню и молча смотрел, как тот смешивает коктейль. Мэтлок протянул ему стакан.

– Так кто будет первым рассказывать свою печальную историю?

– Мне бы хотелось, конечно, сначала выслушать вас, но при сложившихся обстоятельствах первым буду рассказывать я.

– Звучит зловеще.

– Нет. Просто печально… После того как мы с вами расстались, я отправился в аэропорт Брэдли-Филд и ждал там самолет, посланный сюда министерством юстиции из аэропорта имени Даллеса. С самолета сошел человек, который выдал мне под расписку два запечатанных конверта. Вот они.

Гринберг вынул из кармана пиджака два продолговатых служебных конверта. Он положил один на бар и стал вскрывать второй.

– Вид у этих конвертов сугубо официальный. – Мэтлок сел на кухонный стол рядом с раковиной, свесив длинные ноги и касаясь ими дверцы шкафчика.

– И не только вид… В этом конверте – выводы, к которым мы пришли на основе информации, полученной от вас нами – точнее, мной. В конце содержатся особые рекомендации. Мне разрешено пересказать вам это своими словами при условии, что я не упущу ни одного факта… А вот со вторым конвертом вы должны ознакомиться лично. Вы должны прочесть все очень внимательно – это просто необходимо, – и если то, что там говорится, для вас приемлемо, должны подтвердить это своей подписью.

– Чем дальше, тем занимательней. Меня выбирают в сенат?

– Нет, вас просто… Ладно. Начну, как предписано инструкцией. – Гринберг взглянул на развернутый лист бумаги, затем на Мэтлока. – Джулиан Дюнуа из Лумумба-Холла – он же Жак Деверо, Жезю Дамбер и, возможно, еще многое другое – является адвокатом и стратегом черных левых активистов. Как адвокат он выступает под именем Дюнуа, в других случаях пользуется псевдонимами. Действует он в самых неожиданных местах. В Алжире, в Марселе, в Карибском бассейне… В Штатах у него юридическая контора в Гарлеме с филиалом в Сан-Франциско… Обычно он остается за кулисами, но если сам выходит на сцену, за этим, как правило, следуют дурные вести. Стоит ли говорить, что его имя находится в списке нежелательных лиц, подписанном министром юстиции, а в наши дни это уже не то, чем можно гордиться…

– В наши дни, – прервал его Мэтлок, – вы найдете в этом списке почти всех, кто левее АТГ.[13]

– Не спорю. Продолжим. Появление Дюнуа придает всему делу новый, совершенно неожиданный оборот, о котором мы раньше и не думали. Тут речь идет уже не о взломе, а о нарушениях закона в международном масштабе или подрывной деятельности. Может быть, даже о том и другом сразу. Учитывая, что вам подмешали наркотики, что в вашу квартиру вломились и устроили погром, что вашей приятельнице мисс Бэллентайн угрожали, хотя и не впрямую, – и не обольщайтесь, ей именно угрожали, – учитывая все это, вам рекомендуется прекратить участие в расследовании, ибо сейчас оно переходит границы разумного риска. – Гринберг положил бумагу на бар и сделал несколько глотков из стакана. Мэтлок медленно болтал ногами перед дверцей кухонного шкафчика. – Итак, что вы на это скажете? – спросил Гринберг.

– Не знаю. Мне кажется, вы еще не закончили.

– Очень бы хотелось поставить на этом точку. Сейчас я все изложил предельно точно, и мне кажется, вам следует согласиться с рекомендацией. Выходите из игры, Джим.

– Сначала вы должны закончить. Что в другом письме, том, которое я должен прочесть лично?

– Это лишь при условии, что вы отвергаете рекомендацию. Но не надо ее отвергать. У меня нет инструкции говорить вам то, что я сейчас сказал, поэтому мой совет «не для печати».

– Вы прекрасно знаете, что я его отвергну, так зачем же нам попусту тратить время?

– Я этого не знаю. Я не хочу этому верить.

– Отступать поздно.

– Через какой-нибудь час я смогу выдать необходимые объяснения. Отцепляйтесь и исчезайте.

– Теперь уже поздно.

– Но почему?

– А это уже моя печальная история. Так что продолжайте.

Гринберг внимательно посмотрел Мэтлоку в глаза, словно ища объяснения, и, не найдя его, взял второй конверт и вскрыл.

– В том невероятном случае, если вы не последуете нашему совету и отвергнете нашу рекомендацию выйти из игры, вы должны знать, что действуете вразрез с пожеланиями министерства юстиции. Мы обеспечим вам по мере возможности защиту – как обеспечили бы ее любому гражданину. Но вы будете действовать на собственный страх и риск. Мы не отвечаем за увечья или неприятности, которые могут быть вам причинены.

– Там это написано?

– Нет, не написано, но подразумевается именно это, – сказал Гринберг, разворачивая бумагу. – Здесь все очень просто, но исчерпывающе. Вот, пожалуйста. – И агент вручил Мэтлоку бумагу.

Она была подписана помощником министра юстиции; внизу было оставлено место для подписи Мэтлока.

«Отдел расследований министерства юстиции принял предложение Джеймса Б. Мэтлока о проведении ограниченного расследования некоторых нарушений закона, якобы имевших место в районе Карлайлского университета. Однако в данное время, по мнению министерства юстиции, ситуация приобрела характер, требующий профессионального подхода, и дальнейшее участие профессора Мэтлока в этом расследовании нежелательно. Настоящим министерство юстиции благодарит Джеймса Б. Мэтлока за сотрудничество и просит устраниться от дальнейшего участия в интересах его личной безопасности и для облегчения расследования. Министерство считает, что дальнейшие шаги со стороны профессора Мэтлока могли бы помешать ведению расследования в районе Карлайла. Мистер Мэтлок получил оригинал этого письма, что он и подтверждает своей подписью ниже».

– Что вы мне говорите, черт побери? Здесь же сказано, что я согласен выйти из игры.

– Юрист из вас никудышный. Не изобретайте велосипед, пока не выслушаете меня.

– Что?

– Нигде – понимаете, нигде! – в этой бумаге не сказано, что вы согласны выйти из игры. Сказано лишь, что министерство юстиции просит вас об этом.

– Тогда на кой черт мне ее подписывать?

– Великолепный вопрос. Вы должны подписать бумагу лишь при условии, что отказываетесь выйти из игры.

– О господи! – Мэтлок слез со стола и бросил бумагу Гринбергу. – Я, может быть, и не разбираюсь в юриспруденции, но язык-то я знаю. Так вот, вы противоречите сами себе!

– Это только кажется… Разрешите задать вам вопрос. Предположим, вы продолжаете играть роль тайного агента. Разве не может так случиться, что вы попросите помощи? Даже срочной?

– Конечно, может. Наверняка.

– Вы не получите никакой помощи, если не подпишете это письмо и не отправите его обратно… Что вы на меня так смотрите? Меня через несколько дней заменят. Я и так уже засиделся в этом районе.

– Что за лицемерие! Значит, чтобы получить помощь, надо подписать бумагу, в которой сказано, что мне эта помощь не потребуется.

– После этого мне остается лишь заняться частной практикой… Сейчас для таких вещей есть новый термин – «безопасное продвижение». Используйте, что хотите, кого хотите. Но не берите вину на себя, если ваш оперативный план провалится. Не берите на себя ответственность.

– В общем, если я не поставлю здесь своей подписи, это будет равносильно прыжку без парашюта.

– Я уже сказал. Можете получить у меня бесплатную консультацию. А юрист я хороший. Выходите из игры. Бросьте все это. Но бросьте совсем.

– А я вам говорю, что не могу.

– Поймите же, – мягко сказал Гринберг, беря стакан, – что бы вы ни предпринимали, вашего брата из могилы не вернешь.

– Я знаю. – Мэтлок был тронут, но голос его звучал твердо.

– Возможно, вам удалось бы спасти других младших братьев – или не удалось. В любом случае для этого можно найти профессионала. Как ни обидно признаваться, но Крессел прав. А если мы не схватим этих торговцев наркотиками, которые встречаются через пару недель, то будут и другие.

– Я полностью согласен с тем, что вы говорите.

– В таком случае чего же медлить? Выходите из игры.

– Почему?.. Я ведь еще не рассказал вам мою печальную историю. Помните? Вы решили рассказать первым, а теперь моя очередь.

– Давайте.

И Мэтлок рассказал ему все. Все, что знал о Лукасе Херроне, человеке-легенде, гиганте, «великом старце» Карлайла. Об этом скелете, который в ужасе бежал к себе в лес, откуда донеслось одно-единственное слово: «Нимрод». Гринберг слушал, и чем дальше Мэтлок рассказывал, тем печальнее становились глаза Гринберга. Когда Мэтлок кончил, Джейсон осушил свой стакан и мрачно покачал головой.

– Значит, вы все ему рассказали? Ко мне вы прийти не могли – отправились к нему. К этому вашему университетскому святому, у которого руки по локоть в крови… Лоринг был прав: нам недоставало только совестливого дилетанта… Дилетанты впереди и дилетанты позади. Но могу засвидетельствовать, что совесть у вас есть. Для арьергарда это немало.

– Так что же мне делать?

– Подпишите эту вонючую бумажонку. – Гринберг взял с бара письмо министерства юстиции и передал его Мэтлоку. – Вам понадобится помощь.

Патриция Бэллентайн прошла в сопровождении Мэтлока к столику в дальнем конце «Чеширского кота». По дороге Мэтлоку основательно досталось за сотрудничество с правительственными учреждениями, в частности и прежде всего – с Федеральным бюро расследований. Она говорила, что дело вовсе не в ее либеральных взглядах – просто подобные организации превратили страну почти в полицейское государство.

Она знает это не понаслышке, работу ФБР она видела собственными глазами, и таких случаев, как с ее отцом, было много.

Мэтлок пододвинул Патриции стул и, когда она села, положил руки ей на плечи – чтобы успокоить ее и уменьшить дурные предчувствия. Стол был маленький и стоял у окна, в нескольких футах от террасы, на которой уже скоро, в мае, тоже будут обедать посетители. Мэтлок сел напротив Патриции и взял ее за руку.

– Я не собираюсь просить прощения за то, что я делаю. Я уверен, что так надо. Я не герой и вовсе не осведомитель. Меня никто не просит быть героем, а информация, которая им нужна, в конечном счете поможет многим людям. Людям, которые нуждаются в помощи. Отчаянно нуждаются.

– Но получат ли эти люди помощь? Или на них просто заведут дело? И вместо больниц и клиник… они окажутся в тюрьме?

– Министерство юстиции не интересует больная молодежь. Они хотят найти тех, кто ее заражает. И я тоже хочу.

– А тем временем все это ударяет по ребятам.

– По некоторым – возможно. Их не так много.

– Как ты снисходительно о них говоришь! – Пэт высвободила руку из руки Мэтлока. – Кто же принимает эти решения? Ты?

– Ты начинаешь прокручивать одну и ту же запись.

– Я была там. Это малоприятно.

– Но теперь совсем иначе. Я видел всего двоих: один… отошел от дела, другой – это Гринберг. Ничего общего с теми жуткими типами пятидесятых годов. Можешь поверить мне на слово.

– Хотелось бы.

К их столику подошел управляющий.

– Вас к телефону, мистер Мэтлок.

Что-то неприятно кольнуло у него под ложечкой. Страх. Лишь один человек знал, где он, и это был Джейсон Гринберг.

– Спасибо, Гарри.

Мэтлок встал и посмотрел на Пэт. Он уже давно водил ее в рестораны, на ужины, на вечеринки, но никто ему ни разу не звонил. Он понял по ее взгляду, что она тоже об этом подумала, и быстро направился к телефону.

– Слушаю!

– Джим? – Это, конечно, был Гринберг.

– Джейсон?

– Простите, что беспокою вас. Я бы не стал, если бы не обстоятельства.

– Господи, что случилось?

– Лукас Херрон мертв. Он покончил с собой час назад.

У Мэтлока снова вспыхнула боль под ложечкой – на этот раз сильная и острая, он даже задохнулся. Перед глазами возникло видение: насмерть перепуганный старик бежит по ухоженной лужайке и скрывается в лесу, окружающем его владения. А потом стонущий звук, всхлип и шепотом произнесенное – с ненавистью – имя Нимрода.

– С вами все в порядке?

– Да. – Мэтлоку вдруг вспомнилась небольшая фотография в черной рамке – темноволосый офицер с автоматом в одной руке и картой в другой: лицо худощавое, волевое, взгляд обращен вверх.

Четверть века назад.

– Возвращайтесь-ка к себе домой… – Это был приказ, хотя у Гринберга хватило ума произнести фразу достаточно мягко.

– Кто его нашел?

– Мой человек. Еще никто не знает.

– Ваш человек?

– После нашего с вами разговора я взял Херрона под наблюдение. Вы могли это предвидеть. Мой человек вошел и обнаружил его.

– Как он это сделал?

– Вскрыл себе вены в ванне.

– О боже, что я натворил!

– Прекратите! Возвращайтесь к себе. Нам необходимо связаться кое с кем… Давайте, Джим.

– Что я скажу Пэт? – Мэтлок тщетно пытался собраться с мыслями: перед глазами по-прежнему стоял старый напуганный человек.

– Чем меньше, тем лучше. И не задерживайтесь.

Мэтлок повесил трубку и несколько раз глубоко вздохнул. Поискал в карманах сигареты и вспомнил, что оставил их на столике.

Столик. Пэт. Надо возвращаться, а по пути придумать, что ей сказать.

Правду. Черт подери, только правду.

Мэтлок обогнул две античные колонны и направился в дальний конец зала, к столику у окна. Он был потрясен сообщением Гринберга, но когда он решил ничего не скрывать от Пэт, ему стало легче. Должен же у него быть еще кто-то, помимо Гринберга и Крессела, с кем можно откровенно поговорить.

Крессел! Ведь он же должен быть у Крессела в семь часов. Он совершенно забыл об этом!

Но мысль о Сэме Кресселе тотчас вылетела у него из головы. За столиком у окна никого не было.

Пэт исчезла.