Глава 35

В лесу было так тихо, что я слышала, как в ушах шумит кровь. В бликах белого снега можно было хоть что-то разобрать. Тяжело дыша, я прислонилась к толстой сосне и стала дуть на окоченевшие ладони. От пота и снега я насквозь промокла и чувствовала, как по ноге течет что-то теплое. Кровь.

Внезапно я поняла, что от боли не смогу сделать больше ни шагу. Левая лодыжка подозрительно пульсировала. Я села на свитер и достала из сумки зажигалку и сигареты. Руки тряслись и дрожали так сильно, что зажечь сигарету никак не получалось. Я выругалась. Что за бред! Что я здесь делаю, черт возьми? И что дальше? Ледяной холод пробирался по спине. Здесь оставаться нельзя, можно замерзнуть насмерть. А мои дети вырастут с мыслью, что их мать и правда была сумасшедшей, и станут такими же одинокими и озлобленными, как я и Анс. Не в состоянии выстроить с кем-либо отношений, не научившись доверять ни друг другу, ни людям вообще.

Мое горло вдруг выдало какой-то пищащий всхлип. Как будто все силы покинули тело, и я испугалась. Ужасно испугалась. Что с Вольфом и Мейрел, пока меня нет, случится что-то страшное. Что кто-то из них заболеет или с ними произойдет несчастный случай. Что им будет больно или они погибнут, а я никогда не смогу прижать их к себе живыми и теплыми. Какой еще кошмар устроила я для них, так неожиданно бросив?

Я трясла зажигалку все яростней, пытаясь выбить из нее огонек, что-то теплое и светлое, к тому же мне надо было покурить, чтобы успокоиться. Я брошу. Когда все закончится, если когда-нибудь все будет хорошо, чего бы это ни стоило, тогда я не притронусь больше к сигарете. Ради Мейрел и Вольфа.

Наконец огонек загорелся. Я быстро закрыла его ладонью, защищая от ветра. Что теперь? Надо было позвонить. Геерту. Но чем он мог сейчас мне помочь? Он бы только взбесился и закатил сцену Анс. И в глубине души я все еще ему не доверяла. Был только один человек, к которому я могла обратиться.

Онемевшими пальцами я достала из сумки телефон и включила его.

«У вас три новых сообщения», — высветилось на экране. Два звонка от Анс, один с неизвестного мобильного номера. Я набрала свой автоответчик.

«Сервис недоступен».

Я вытерла рукавом ледяной нос и с трудом поднялась на ноги. В ту же секунду боль словно выстрелила в ногу, так сильно, что из глаз брызнули слезы. В Гималаях и еще черт знает где телефоны прекрасно работают, а в густонаселенной Голландии стоит зайти в ближайший лесок и останешься без связи! Я походила кругами, поминутно спотыкаясь и не зная, в какую сторону теперь идти. Нигде не было ни огонька и никаких других признаков жизни. Я пошла к дюнам и снова попробовала позвонить. На этот раз получилось.

«Мария, пожалуйста, вернись. На улице так холодно… (На заднем плане что-то бубнил Виктор.) Обо всем надо поговорить».

Еще одно.

«Мария, я надеюсь, ты меня слышишь. Пожалуйста, не делай глупостей. Подумай о детях. Пожалуйста, вернись».

Потом голос Виктора. «Мария, где бы ты ни была, мы хотим тебе только помочь. Если тебе страшно, если ты потерялась, что бы ни случилось, позвони нам или в кризисный центр 0800-050…»

Я нажала на отбой и стала искать визитку Гарри Меннинги.

Четыре раза я набирала замерзшими скрюченными пальцами неправильный номер. Мне было так холодно в мокрой одежде, что зубы стали выколачивать дробь. Я потрясла руками и ногами, чтобы хоть немного согреться, но это не помогло. Если Гарри не возьмет трубку, мне снова придется идти.

Он ответил. Видимо, он был в кафе, потому что проорал мне, чтобы я подождала минутку. Я услышала, как он выходит на улицу, пробиваясь между людьми, которые смеялись и разговаривали. Потом звуки веселья стихли, и я смогла разобрать его голос.

— Я слушаю.

Я так замерзла, что говорить получалось с трудом.

— Это кто?

— Привет, это Мария.

— А, Мария! Мы же договорились на завтрашний вечер?

Главное, постараться сейчас не расплакаться.

— Помоги мне. У меня проблемы, я где-то в лесу…

— В лесу? Что случилось? Что ты там делаешь? На улице минус десять!

— Долгая история, я все тебе расскажу при встрече. Я правда не знаю, где я. Ты не мог бы меня забрать?

— Как я это сделаю, если ты сама не знаешь, где ты?

— По-моему, я где-то между Бергеном и Бергеноман-Зее.

— Там нет велосипедной дорожки?

— Нет. По крайней мере я не вижу. Видно только дюны вдалеке.

— Ладно, спокойно. Дай подумать. Подожди-ка. Ты не видишь в дюнах башню?

Я присмотрелась, но ничего не разглядела.

— Обернись. Ты не под холмом? Или, может, на холме?

Я огляделась. Позади был лес, он и правда немного уходил наверх.

Я поняла. Вдруг меня осенило, где я. Здесь, на холме, был санаторий «Био». Велосипедная дорожка и тропинка к морю должны быть где-то поблизости. Где-то слева.

— Я знаю. Я стою под дюной, на которой санаторий «Био».

— Хорошо. Слушай меня. Я сейчас поеду туда, а ты выходи к дороге. Я встану там и не буду гасить фары. Ты меня увидишь, а если нет, то позвонишь.

— Я точно должна знать, что это ты. Я в опасности.

— Позвони, когда меня увидишь. Я моргну тебе фарами.

— Ладно. Но если увидишь другую машину, проезжай мимо! И позвони мне тогда!

— Договорились. Буду через десять минут.

В машине у Гарри я продолжала стучать зубами, несмотря на пыльное тепло автомобильной печки. Увидев мое окровавленное бедро, он тихо выругался и протянул мне коробку бумажных платков. Я промокнула бедро и увидела огромную рваную рану, которую по-хорошему надо было бы зашить.

— По-моему, с этим надо в травмпункт, — сказал Гарри, заводя машину и сильно газуя. Из колонок загремел «Симпли Ред».

— Не надо. Нельзя.

Я изо всех сил старалась сидеть, перевалившись на правую ногу, чтобы не испачкать кожаное сиденье.

— Почему? Что с тобой случилось?

Я смогла только покачать головой.

По дороге я смотрела на огоньки и заснеженный ландшафт. Мои дети спали. Я пообещала завтра пойти с ними веселиться. Они проснутся часов в семь и побегут к моей кровати. Будут искать меня и звать, пока Анс не скажет, что меня нет. Они забросают ее вопросами. Куда я уехала? Зачем? Когда вернусь? А ведь мама обещала…

Если кто-то и сможет дать им правильные ответы, то это Анс. С детьми она была просто замечательной. От этой мысли мне одновременно стало спокойно и больно.